Лимитерия (СИ) - "Хог Лимит". Страница 42

***

Печенег не соврал: Хога действительно хоронили живьём. Сначала связали по рукам и ногам, потом положили в деревянный гроб, который обмотали прочной цепью, а уже после опустили в вырытую на два метра землю. И стали закапывать, гнусно смеясь. Хог рычал, скалился, бился лбом о крышу, да только бесполезно. Ничто не поможет — ни сила духа, ни эмоции, ни даже ярость.

История Хога Лимита подошла к концу.

Он не смог спасти Орфея. В очередной раз решил, будто способен в одиночку противостоять обстоятельствам, согнуть их в бараний рог, перевернуть игру. Вот только игра такая же, как лом — несгибаемая. По крайней мере, для него, человека, не обладающего воистину убойной силой. Хог — всего лишь боец, не умеющий использовать магию, не знающий о себе ничего, полагающийся исключительно на самого себя.

Только в этой истории одиночки погибают первыми. Мораль сего сказа была озвучена ещё в самом начале: один в поле — не воин. Решившие данность оспорить попадают в тупики, после которых не предусмотрено продолжение. Не получится выехать из беды на силе сценария, подчас готового подстроиться под главного героя, дабы он при любом раскладе всё смог. Нет, это не так. Этот мир — самобытен. Ему без разницы, хороший человек в нём умрёт или плохой. Обстоятельства подчинены алгоритму закономерности, а не воле Всевышнего. Тот лишь намекнуть может на неверный выбор, но никак не переиграть его за допустившего ошибку.

Хог долго бился в агонии и истерике, пока, наконец, не осознал, как всё бессмысленно. Он отсюда не выберется сам. Не дозвонится ни до кого за неимением коммуникатора и отсутствием свободы движения. Просто будет лежать в гробу до тех пор, пока в нём не закончится кислород. Или сам не умрёт от жажды и голода.

Видать, таков апогей бесславного бродяги. Туманный эпилог, после которого последуют титры с возможным постскриптумом в конце. Что в нём будет, известно незримому писателю. А может, и тот ничего не знает, покуда привёл сюжетную линии ко внезапному, но весьма логичному завершению. Он не волен распоряжаться происходящим по собственному хотению. Ежели извратит историю до состояния ламповой магии, возникающей из ниоткуда и меняющей исход положения героя, та в одночасье потеряет своё лицо. Перестанет быть романом, в котором нет добра и зла, где не существует правильных или неправильных выборов, куда закрыта дорога тем, чей разум отказывается думать, полагаясь исключительно на собственное субъективное восприятие, забывая при этом, что объективно в этом мире — только Жизнь и Смерть. Всё остальное — выдуманные кем-либо правила, необходимые для того, чтобы систематизировать и упорядочить хаос, обличая его в знакомый нам с вами мир.

Что будет дальше? Хог мог лишь предполагать. Пряник, скорее всего, отправится на поиски хозяина, но найдёт его очень поздно. В этом случае енот с горя умрёт. А что Элли? Она будет в ярости и ужасе одновременно — покуда потеряла сразу двух товарищей: Хога и Орфея. Эс и Юля спохватятся ближе к вечеру, а может, даже утром. Только ничего они не сделают. Будут опрашивать жителей города, но те, пожимая плечами, не смогут ответить на их вопросы.

Будет ужасно, ужасно больно.

Всем разом.

Хог пал. В этом мире его больше нет…

***

В дневник была добавлена новая запись:

— В поисках тебя, сестра, я наткнулся на «Луч». Довольно странное место: кордон носит герб союза «Орёл», местные волонтёры сторонятся цивилизации, а профессор Сахаров, чья имя известно и в Лимитере, и в Эйрии, предлагает мне работу. Его заинтересовали мои познания, которые я перенял у тебя. Я принял его предложение. Вступил в команду, состоящей из двух девушек. Спустя некоторое время к нам присоединился рыжий парень — очень сильный, талантливый и боевитый. Мы отчасти сдружились даже, хотя я по-прежнему никому ничего не рассказал. Просто выполняю поручения и, в общем-то, стараюсь не ударить в грязь лицом. Мне… мне очень тебя не хватает, сестра. Я делаю всё возможное, чтобы найти тебя, но у меня пока ничего не получается. Но я не сдамся, слышишь? Буду искать тебя до тех пор, пока не умру. Ты — моя семья! Родная кровь! Свои своих не бросают!

В дневник была добавлена новая запись:

— Я, наконец, узнал, где ты. Бандиты хотят получить за тебя выкуп в виде Щита Солярного Тарха. Я его украду, но не отдам. Сделаю макет оригинала. Не думаю, что мой обман раскроется. Вряд ли среди бандитов найдутся обладатели красного карио. Знаю, сестра, это очень рисковая авантюра, но иначе я не могу. Команде не скажу: они мне не позволят выручить тебя. А я должен это сделать. Потом, когда правда раскроется, будет уже не так страшно. Я им всё объясню, но через время, когда ты будешь свободна. Не имеет значения, отругают меня, поймут или даже выгонят из команды. Главное — чтобы ты наконец-то нашлась. Я люблю тебя! Я буду радеть за нашу скорую встречу!

В дневник была добавлена новая запись:

— Всё плохо. Очень плохо…!

***

Хогу снился сон. Довольно странный, замысловатый. Сюжет его частично напоминал реальное положение солярного волонтёра: он лежит в гробу, избитый и окровавленный, а сверху над ним что-то шумит. Какие-то голоса на повышенных тонах разговаривают. Вроде знакомые, а может, и нет. Слышатся удары по земле. Всё ближе и ближе они подбираются к крышке гроба.

Хог чувствует, как его тюрьма резко обрела невесомость: что-то сильное схватило её и подняло. Потом опустило. Это несколько забавляло Лимита: не прошло и суток — а он уже ловит глюки. Наверное, так должно быть. Пустой разум, дабы не выгореть из-за отсутствия мыслительной пищи, сам рисует иллюстрации мира, добавляя в них капельку сюжетной призмы. В ней всё и одновременно ничего. Демонстрация работоспособности отслужившего свой срок компьютера…

Бах!

Рвутся цепи. Слетает крышка гроба. Перед глазами маячат перекошенные от ужаса лица Эса и Юли. И если парень в силу мужского воспитания более сдержан в эмоциях, то девушка — нет. По её щекам льёт ручей из горячих слёз, свой рот она закрывает ладошками, а в прекрасных красных глазах наблюдается такая неописуемая боль, что можно и самому разреветься.

— Братан! Брата-а-а-а-н!!!

— Хог, миленький, пожалуйста, не молчи! Скажи что-нибудь!!!

Какой прекрасный сон. Настолько чудесный, что Хог позволил себе улыбнуться — а потом резко рассмеяться. Как же прекрасен в нём был воздух, который Лимит стал жадно глотать ртом и шмыгать носом до хрипоты. Как красив визуализированный дремлющим воображением мир, где зеленеющие трава и листья склоняются под ласковым натиском приятного ветерка, а сумеречное время разит своей изящностью, ламповым уютом, незримой нежностью.

Как прекрасно вдруг осознать — что ты ещё живой. Что мир вокруг тебя — реален, а ты в нём — по-прежнему существуешь. Ты не умер, не сошёл с ума. Происходящее — истовая правда: вытаскивающий юношу из гроба Эс — настоящий, а прижимающая голову Хога к своей груди Юля, что всхлипывает громко — не вымышленная. Её касания по его макушке, грубая ладонь пирокинетика, что стряхивает пыль с одежды друга — всё это здесь, рядом с ним.

Хога страшно трясло. Эмоции, что, казалось, умерли в нём, в одночасье ожили, наружу вырываясь в виде бешеной истерики. Он не просто смеялся — он драл себе горло криками, вцепляясь в Юлю, как в спасательный круг. Никто не задавал вопросов. Все предавались ужасу, пусть и не зная случившегося, но прекрасно наблюдая последствия пережитого Хогом. Его избили. Закопали живым. Он пролежал под землёй весь день и едва умом не тронулся. Ужасно хотел кушать, но ещё больше — пить. А точнее, выпить. Нервы ни к чёрту. Расшатанная стрессоустойчивость неспособна была систематизировать нарушение духовного баланса.

Нужно время. Нужно перезагрузиться.

***

Первый стакан пошёл без закуси. Хог скривился от обжигающей горечи в горле, одновременно чувствуя, как тяжелеют виски. Распространяющийся по телу жар интенсивно устранял туманность, возвращая Лимиту способность рационально мыслить. Тряска прекратилась после второго стакана, а на третьем волонтёр окончательно пришёл в себя. Чуть-чуть захмелел, но, в целом, выглядел бодрым.