Кэрри - Кинг Стивен. Страница 24

Ему, Джорджу и Фриде оставалось жить меньше двух часов.

За рулем Билли всегда молчал — ему нравилось просто вести машину. Процесс давал ему ощущение силы, с которым не могло сравниться ничто другое, даже бабы.

Дорога стелилась впереди словно бесконечная черно-белая фотография, стрелка спидометра дрожала за отметкой восемьдесят. Билли рос в типичной, по определению работников социальных служб, «неблагополучной» семье. Его отец смылся после неудачной попытки удержать «на плаву» собственную бензоколонку, когда Билли исполнилось двенадцать, и с тех пор мать сменила уже четверых «приятелей». Последнее время в особом почете у нее был Брюси. Он почти не вылезал из бутылки, да мать и сама постепенно превращалась в испитую каргу.

А вот машина — это совсем другое дело! Машина дарила ему энергию, переливающуюся откуда-то из ее внутренних мистических источников, наполняла гордостью. Она делала его человеком, с которым нужно считаться, человеком, почти равным богам по силе. И не случайно он большинство своих подруг трахал на заднем сиденье. Машина была его рабыней и богиней одновременно. Она давала, но могла и брать. И Билли не раз использовал ее, чтобы брать. Долгими бессонными ночами, когда мать и Брюси начинали скандалить. Билли прихватывал с собой пакетик кукурузных хлопьев и выруливал на дорогу в поисках бродячих собак. Случалось, он возвращался под утро и с выключенным двигателем загонял машину в гараж, даже не обтерев передний бампер, с которого все еще капала кровь.

Крис к этому времени уже изучила его привычки и не пыталась заговорить — он все равно не обратит на нее внимания. Она просто сидела рядом, подогнув под себя одну ногу, и грызла костяшки пальцев. Свет проносящихся навстречу машин мягко поблескивал в ее волосах, окрашивая их серебром.

Интересно, думал Билли, надолго ли она с ним? После сегодняшнего, возможно, уже нет. Все словно к этому и шло, даже в самом начале, и, когда дело будет сделано, связь между ними станет тоньше и, может, растворится совсем, оставив их обоих в недоумении: как она вообще могла возникнуть? Скорее всего, она все меньше и меньше будет для него богиней и все больше обыкновенной светской сучкой, отчего ему обязательно захочется как-нибудь ей наподдать. А может, и не наподдать, а хорошенько врезать. Поставить на место.

Они выехали на Брикъярд-Хилл, откуда уже было видно внизу школу с автостоянкой, забитой пухленькими блестящими папочкиными машинами. Билли почувствовал, как в горле у него поднимается привычный ком ненависти и презрения. Ну, мы им сегодня устроим

(запомнят они эту ночь!)

веселый праздник. Уж будьте уверены…

Крыло, где располагались классные комнаты, стояло тихое, темное и пустое, холл освещали обычные желтые лампочки, зато стекло на восточной стороне спортивного зала было залито мягким, слегка оранжевым и почти призрачным свечением. Билли снова ощутил горечь во рту; дико хотелось перебить им все стекла.

— «Вдали огни, огни веселой вечеринки», — пробормотал он.

— А? — Крис повернулась к нему, вырванная звуком его голоса из раздумий.

— Так, ничего, — Билли потер рукой шею. — Пожалуй, я дам тебе дернуть за веревку.

Всю подготовку Билли закончил сам. Он отлично знал, что в таких делах доверять никому нельзя — урок не из легких, гораздо сложнее, чем все, что проходили в школе, но уже в этом возрасте он усвоил его накрепко. Парни, что ездили с ним на ферму Генти предыдущей ночью, даже не знали, для чего ему понадобилась кровь. Может быть, они подозревали, что тут каким-то образом замешана Крис, но сказать с уверенностью никто ничего не мог.

Билли подкатил к зданию школы спустя несколько минут после того, как четверг превратился в пятницу, и дважды объехал вокруг, решив убедиться, что там действительно никого нет и где-нибудь поблизости не курсируют две патрульные машины чемберленской полиции.

Проехав с выключенными огнями мимо стоянки, он обогнул здание сзади. Оттуда уже начиналось футбольное поле, прикрытое тонким покрывалом тумана, стелющегося у самой земли.

Билли открыл багажник и отпер ящик со льдом. Кровь замерзла, но это его вполне устраивало — впереди еще целые сутки, оттает.

Поставив ведра в багажник, рядом с ящиком, он выбрал нужные инструменты, запихал их в задний карман джинсов, затем взял с переднего сиденья приготовленную сумку, где позвякивали лишь несколько шурупов и гвоздей.

Действовал он неторопливо, сосредоточенно, спокойно, словно ему и в голову не приходило, что кто-то может помешать. Спортивный зал, где должен был состояться бал, служил, кроме того, еще и залом для собраний. Несколько небольших окон за сценой выходили как раз туда, где Билли припарковал машину.

Он достал маленький ломик с плоским концом и вставил его в щель между верхней и нижней половинками рамы. Очень полезный инструмент — Билли сам сделал его в чемберленских механических мастерских. Он подергал им туда-сюда, пока не услышал щелчок задвижки, затем поднял верхнюю половинку окна и проскользнул внутрь.

В помещении было темно. От свернутых рулонами декораций «Драматического клуба» пахло старой краской. Голые силуэты пюпитров и ящики с инструментами, принадлежавшими «Музыкальному обществу», стояли тут и там, словно стражи. В углу притаилось фортепиано мистера Даунера.

Билли достал из сумки маленький фонарик, добрался до сцены и раздвинул половинки красного бархатного занавеса. Гладкий пол спортивного зала с разметкой для баскетбола блестел словно янтарный залив. Он посветил на настил перед занавесом — кто-то отметил там мелом положение тронов для короля и королевы бала; их поставят на место лишь на следующий день, после чего весь настил усыпят бумажными цветами — и за каким только чертом?..

Задрав голову, Билли направил луч фонаря вверх, где высветились пересекающиеся полосы потолочных балок. Над танцевальной площадкой балки украсили бумажными цветами и гирляндами, но над сценой их оставили как есть. У потолка над краем сцены висел еще один короткий занавес, так что из зала их просто не было видно. Он же скрывал и лампы, которые должны освещать «венецианское» панно.

Билли выключил фонарик, подошел к левому краю сцены и полез по привинченной к стене лесенке с железными перекладинами наверх. Содержимое сумки, которую он для верности сунул под рубашку, позвякивало при каждом движении — в пустом зале звук казался неестественно радостным. У самого верха лесенки была маленькая площадка. Билли повернулся лицом к стене: теперь кулисы оказались справа, зал — слева. За кулисами тоже было свалено имущество «Драматического клуба» — часть аж еще с двадцатых годов. С ржавой кроватной сетки пялился на Билли незрячими глазами бюст Паллады, использованный в какой-то древней постановке «Ворона» Эдгара По. А прямо перед ним шла стальная балка. Лампы, что должны освещать панно, прикрепили как раз к этой балке, снизу.

Он спокойно, без тени страха двинулся вперед, насвистывая чуть слышно какую-то популярную мелодию. На балке наросло, наверно, с дюйм пыли, и за ним оставались длинные размазанные следы. На полпути через сцену Билли остановился, встал на колени и взглянул вниз.

Да, точно. С помощью фонарика внизу можно было разглядеть тонкие, вычерченные мелом линии. Билли присвистнул про себя,