Русалья неделя - Воздвиженская Елена. Страница 62

– А книга ваша колдовская? Она вам для чего тогда?

– Книга?

– Ну да, с которой вы в церковь ходите и колдуете.

Баба Лида взяла в руки книгу:

– Эта что ли?

– Ага.

– Так это помянник называется. Там имена записаны тех, кто жив, и тех, кто уже умер.

– А зачем их туда писать?

– А для того, чтобы никого не забыть и каждого на молитве вспомнить. Память-то уже не та. Я ведь, сынок, старая уже. Войну пережила. Не воевала, правда. Ребёнком была. Вот как ты сейчас. Но всё хорошо помню. Не дай Бог, сынок, чтобы этот ужас повторился. Вот где ад-то. Кушай-кушай пирожок, с яичком он и зелёным луком. Сегодня только испекла.

Баба Лида придвинула тарелку с пирожками поближе к Руслану.

– А почему у вас такой большой дом и всегда темно в других комнатах?

– Так ведь думала я, что мы с сыночком моим и семьей его жить станем, вот и дом большой строили в своё время. Да вот, видишь как случилось. А мне теперь одной столько места и не надо. Вот я и не хожу в ту половину. Дверь закрою, чтобы там не топить, да чтобы тепло не уходило, и всё.

– Баба Лида, я пойду, поздно уже. Меня потеряли, наверное, сейчас дома попадёт.

– Беги, беги, милок. Да кошечку-то возьми. Покажи своим товарищам, коль так надо.

Руслан прижал к себе статуэтку.

– Спасибо…

– Не за что. Ну ступай, с Богом.

Уже в сенцах, Руслан вдруг обернулся, посмотрел на старушку, и, замявшись, сказал:

– Баба Лида, а можно я ещё приду? У меня бабушки нет. А мне так хочется, чтобы у меня бабушка была.

Баба Лида улыбнулась и погладила шершавой тёплой рукой его головку:

– Конечно, сынок, приходи. Приходи. Я буду ждать!

***

На брёвнах у Мартынова двора собралась вчерашняя компания. Они сидели, поджидая Руслана.

– Ну что, принёс? – закричали они наперебой, едва завидев его.

– Принёс, – сказал Руслан и, подойдя к вихрастому, сунул ему в руки гипсовую кошечку, – На, держи.

– Ого, – удивились все, – Не испугался?

– Ну что ж, так и быть, мы тебя принимаем в нашу компанию, – сплюнул на землю вихрастый.

– Спасибо, не надо, – ответил Руслан и, развернувшись, пошёл прочь.

– Эй, стой, погоди, – закричал в недоумении вихрастый и побежал за Русланом вслед, – Как это – не надо? Ты чо?

– Мне не нужна дружба, ради которой я должен совершать гадости. Настоящих друзей обретают не так.

И Руслан пошёл прочь по улице, погружающейся в сумерки, а вихрастый стоял и смотрел ему вслед, сжимая в руках гипсовую копилку, кошечку с отколотым ушком.

Любочка

Шорох раздался ближе. Кристина выключила воду в душе и отдёрнула штору.

– Что за ерунда? – спросила она, сама не зная кого.

Ванная была пуста, однако девушка заметила, что дверь слегка приоткрыта, хотя она точно помнила, что закрывала её.

Кристина хмыкнула, пожала плечами и, задёрнув штору, продолжила принимать душ.

– Сквозняки похоже, надо окна заклеить.

Окна в квартире, которую сняла девушка, были старые, деревянные. В рассохшиеся щели дуло нещадно, а поскольку на дворе был сентябрь, и приближалась зима, стоило подумать о том, чтобы утеплиться. В выходные Кристина тщательно проклеила окна, и довольная результатом, пошла на кухню пить чай.

Девушка напевала себе под нос, заваривая душистый чай, и распаковывая шоколадку, как вдруг из комнаты послышался шорох. Кристина застыла с чайником в руке и напряглась. Что может шуршать? Сквозняка больше нет. Кошки у неё не было. Детей и мужа тоже. Она недавно окончила институт и устроилась на работу, а после решила снять квартиру, чтобы съехать от родителей и начать самостоятельную жизнь. Квартиру эту она нашла по объявлению в газете и в тот же день встретилась с хозяйкой, женщиной средних лет весьма благообразного вида. Та любезно показала ей жилплощадь, и они сразу условились об оплате. Взяв деньги на месяц вперёд, женщина оставила ключи, и сказала, что приедет через месяц в это же число, а в остальном беспокоить не будет.

– То, что надо, – подумала Кристина.

В квартире было чисто, даже уютно, хотя ремонт был здесь ещё советских времён, мебель тоже была старой, но вполне себе сносной. Кристина сделала уборку и приготовилась начать жить с чистого листа. В первые три дня всё было спокойно, и девушка радовалась обретённой независимости. А вот с четвёртого дня всё и началось. Впервые Кристина услышала шорох утром, когда собиралась на работу. Было чувство, что где-то в коридоре скребёт мышь, что было вполне допустимо, учитывая, что полы в доме были паркетные и под полом было пространство. Девушка прошлась по всей квартире, заглянула во все углы, но так и не смогла найти источник звука, и, махнув рукой, поскольку уже опаздывала, побежала на работу, решив, что вечером купит мышеловку.

До вечера про мышеловку было благополучно забыто, и девушка вернулась домой без неё. Не успела Кристина потушить свет и лечь в постель, как в коридоре снова заскребло. Кристина встала и, выругавшись про себя, пошла в прихожую. Там она долго простукивала пол и стены, заглянула в кладовку, где на пыльных полках лежали старые хозяйские вещи, но шорох стих и больше не повторялся, и потому определить, откуда он идёт, не представлялось возможным. Кристина вернулась в кровать и уснула.

С того дня шорох стал возникать регулярно и Кристина всё-таки вычислила, что идёт он из кладовки. Она купила наконец мышеловки, и разложила на полу и полках в кладовой, в надежде поймать шуршуна, как она его про себя окрестила. Однако, все её старания были тщетны. В ловушки никто не попадался, а шорох всё так же появлялся каждую ночь. Кристина уже даже свыклась с ним и засыпала без проблем.

Но через какое-то время шорох стал появляться днём. Это удивило девушку.

– Надо же, как шуршун осмелел, – подумала она, – И ведь какой ловкий и хитрый, обходит ловушки стороной.

Кристина даже зауважала мыша.

– Хоть бы увидеть его что ли, точно знать, что это мышь и перестать заморачиваться.

Но время шло, а никакой мышь не показывался, шорох же по прежнему был регулярным. Кристина решила, что нужно осмотреть вещи, лежащие в кладовке, быть может это вовсе и не мышь, а какой-нибудь забытый будильник или приборчик включается время от времени и издаёт такие звуки.

Вечером, поужинав, Кристина сразу же взялась за исследование.

– Конечно нехорошо копаться в чужих вещах, – сказала она вслух, – Но в конце концов хозяева сами оставили их здесь, значит ничего ценного там нет, к тому же у меня вполне благие намерения. Я же не собираюсь ничего присваивать.

Девушка вытирала пыль с вещей, а затем тщательно их осматривала. Ничего примечательного, такого, что могло бы издавать похожие звуки: старая настольная лампа, пакет тряпья, коробка с настольными играми, подшивки советских журналов, книги, несколько пар обуви, сломанный зонтик и посудный сервиз в коробке.

– Ну хотя бы порядок навела, – улыбнулась Кристина, – И то не зря.

Ночью девушка вновь проснулась от шороха. Повернувшись на другой бок, она хотела было спать дальше, однако внезапно сон как рукой сняло – привычные звуки как-то изменились. Теперь это был уже не шорох, а такой звук, словно кто-то скрёб по дереву остренькими коготочками – скр-скр-скр…

– Прогрыз-таки пол, – вздохнула девушка, и со вздохом поднявшись с постели, пошла в прихожую. Одним рывком она открыла дверь в кладовку, держа наготове швабру, однако всё снова стихло и никаких мышей не наблюдалось. Раздражённо захлопнув дверь, Кристина вернулась в постель, но уснуть уже не смогла, и так и ворочалась до утра, слушая настойчивое поскрёбывание.