Безбашенная (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra". Страница 76
— Для начала я хочу поцелуй. В губы. Долго, качественно, пока я не решу остановить его сам.
— Но проститутки не целуют в губы… — рисуя на его груди, я расстёгиваю первую пуговицу.
— Элитные проститутки делаю всё, что хочет клиент. Давай сюда свой рот.
— А что мы будем делать после поцелуев? — шепчу ему в губы.
— Потом я хочу минет… с твоим горячим акробатическим язычком!
— А потом… — прикусываю его нижнюю губу.
— А потом… Я хочу нагнуть тебя над этим столом… закрыть ладонью твой рот, чтобы ты не отымела своими криками весь ресепшен… и проникновенно трахнуть мою маленькую плохую девочку. И я очень надеюсь, что ты всё ещё пьёшь таблетки. Потому что…
— Я пью…
— С меня премия, — ухмыляется он. — Готов стать постоянным клиентом.
— Акция разовая!
— Ну… Не будь так категорична. Ты обещала, что тебе понравится.
— Разовая… — качаю я головой. — Только в виде компенсации за не случившийся прыжок.
Его горячее дыхание согревает мои губы. Мы закрываем глаза…
На подкашивающихся ногах, растрёпанная и раскрасневшаяся, выхожу из кабинета Аронова. В руках зажаты крупные купюры. Татьяна смотрит на меня с откровенным возмущением. Показательно засовываю купюры в задний карман джинсов. И мне смешно… У меня практически истерика. Это так вкусно, просто пи**ец!! И прыгать с парашютом мне действительно больше не так уж и хочется. Но теперь мне хватит на аэротрубу, акваланг, батуты, погонять на картах… И кстати! Я хочу в казино.
— Крис!!
ГЛАВА 32 — ОТПУСТИТЬ ТОРМОЗА (ЧАСТЬ 5).
— Туманова! — ловит меня физик в коридоре университета.
— Здравствуйте.
— Три пропуска по физлабу. Деканат сегодня запросил ксерокопии журналов. Защищены только две лабораторные из шести. Сделаны только четыре.
— Ооо… — сдуваюсь я.
— В субботу отработка.
— В субботу я не могу! У меня аврал на работе.
— Тогда я умываю руки. Допуска до экзамена у тебя нет. И, естественно, речь об автомате уже не идёт.
— А я могу заехать к Вам в общагу в воскресенье, и всё сдать?
— Ты в своём уме?
— Так нельзя, да?
Закатывает устало глаза.
— Но Ревников Вам сдавал в прошлое воскресенье в общаге.
— Он мальчик. Ты девочка. Не втягивай меня в свои легендарные летописи.
— Мне вот интересно, кто их сочиняет? И чисто гипотетически у Вас же и с мальчиком может быть роман. Почему такой шовинизм?
— Тьфу, тьфу, тьфу!! Говори тише! Не корми больные умы сочинителей легенд нашего факультета. Суббота — завтра, если вдруг ты позабыла.
— Чёрт…
— Демон! — ловит меня мой Весёлый Ангел. — Ну как так?!
— А?
— Ты завалила коллоквиум.
— Я не успела подготовиться.
— И у тебя не сданы минимумы по программированию. У тебя шесть… ШЕСТЬ! пропусков. Где ты была в понедельник?
— Не спрашивай…
— Джонни, но это уже беспредел. Возьми себя в руки, сессия на носу. Хочешь, я приеду, помогу с курсаками?
— Ангел, миленький… Я ещё не взяла даже темы для них.
— Это что такое?! — перехватывает меня за локоть.
— Это синяк.
Чуть повыше локтя у меня огромный цветастый кровоподтёк.
— Ни хе*а себе синяк…
— Вражеская пуля!
— Пейнтбол, что ли?
— Аха.
— Женька! Александр Владимирович до конца июня в длительной командировке, в Канаде. ИО — Дарья Алексеевна. Если у неё будет хоть малейший повод отчислить тебя — ты полетишь, как фанера над Парижем!
— Как до конца?! А кто будет прикрывать меня на сессии?
— Остались только я, Стеф и физик. Но мы со Стефом большой власти не имеем, сама понимаешь. Давай уже! В понедельник будет заседание кафедры по должникам.
— Ладно. Всё. Клянусь, сегодня последний загул, и я берусь за голову.
— Ой, Туманова…
— У тебя есть что-нибудь интересненькое почитать?
— Есть, — протягивает мне книгу.
— «Курс дифференциального и интегрального исчисления», Фихтенгольц Г.М. Том второй… Ну да. Спасибо! — кидаю в рюкзак.
Он сворачивает по коридору налево, а я направо. Потому что я засыпаю, и мне нужен кофе.
— Куда?! — ловит меня за локоть и тянет за собой. — Опоздаешь — Арнольдовна тебя не пустит.
— Да и…
— Туманова!
— Ладно… А почему Арнольдовна? У нас же лекция. Где мой горячо любимый Владимир Евгенич?
Который всегда опаздывает на двадцать минут сам.
— На больничном.
— Бухает, что ли?
— По всей видимости.
— Арнольдовна — это скучно. А вот Владимир Евгенич мне на прошлой лекции стих сочинил!
Ангела на прошлой не было. Его ангажировал деканат.
— Нда? — угорает он. — Какой?
Останавливаюсь и с выражением цитирую нашего пожилого математика, который под настроение любит постебаться.
— «Минус синус»!
— А дальше?
— А всё. Короткий стих. Но содержательный, и рифма есть. Вот видишь… — достаю свою универсальную тетрадку по всем предметам сразу. — Тут даже посвящение мне написал на страницу.
И мы, угорая, вместе вваливаемся в аудиторию секунда в секунду с началом лекции.
— Туманова, может не присаживаться, — не отнимая глаз от журнала, вещает Ирина Арнольдовна.
— Почему?
— Ваш деканат теперь требует, чтобы все прогульщики брали разрешение в деканате на посещение лекций.
— Но я была на прошлой.
— А на позапрошлой тебя не было.
— Но на прошлой то была.
— Вот Дарье Алексеевне и расскажешь. Вперёд…
— Ну пипец… — я разворачиваюсь на выход.
У Дарьи Алексеевны на меня устойчивая изжога. И я сейчас опять вместо лекции по «вышке» выхвачу лекцию по совдеповской морали. Зато куплю по дороге кофе… Как допью, будет ёмкость, куда сцедить яд после нравоучений!
Допив в несколько глотков купленный в буфете кофе, захожу в деканат.
— Здравствуйте. Мне нужен допуск на лекции. У меня пропуск.
— Фамилия… — не поднимая глаз от документов и продолжая говорить по телефону.
А то ты меня не признала.
— Проститутка… Ой… Тьфу… Туманова.
Замирает с шокированным взглядом, позабыв о телефонном разговоре.
Кусаю губы, стараясь не улыбаться. Туманова, ну ты же уже взрослая девочка, зачем ты её дрочишь?
Ну не могу я удержаться! НЕ МОГУ.
— Что ты сказала?
— Всё время путаю, знаете ли… Прямо, как Вы.
Её лицо идёт пятнами.
— Почему ты употребляешь обсценную лексику в стенах университета?!
— Да? Она, оказывается, обсценная? Простите. Просто некоторые наши педагоги употребляют такое слово по отношению к студентам.
— Пошла вон!
— Мне нужен допуск. Иначе я пропущу лекцию.
— Пошла вон, я сказала!
— Вон я пойти не могу. Но могу пойти в учебный отдел и накатать там жалобу, что мои права нарушаются.
— Иди, куда хочешь.
— Точно?… Вы же знаете, что я пойду и в учебный, и в ректорат, и в студ. профсоюз и даже в нашу местную редакцию студ. газеты. Ведь все эти Ваши допуски — чистой воды самодеятельность, никак не утверждённая ректором. И не могут ограничивать меня в посещении лекций. Вы нарушаете моё конституционное право на бесплатное обучение. Если я крупно поскандалю на эту тему один раз, все остальные Ваши инсинуации в мою сторону будут априори выглядеть как попытка свести личные счёты. Оно Вам надо?
Быстро выписывает мне допуск на бумажке с печатью.
— Запомни, это последний твой семестр на нашем факультете.
— Это угроза свести личные счёты, используя должностные возможности… А вдруг у меня включён диктофон?…
— ПОШЛА ВОН.
— И Вам хорошего дня, Дарья Алексеевна. Перед следующей лекцией я зайду опять. У меня там тоже пропуски.
Я чувствую, как её взрывает. Лицо становится бордовым, и вена на её толстой шее бьётся.
Ням-ням…
Нахрена я это делаю? А так веселее будет сдавать сессию!
ГЛАВА 32 — ОТПУСТИТЬ ТОРМОЗА (ЧАСТЬ 6).
С опозданием минут в двадцать я влетаю в аудиторию, притормаживая на входе. Не люблю опаздывать. Но пришлось ещё разок отыметь психику Дарьи Алексеевны.