Люба (СИ) - Даниленко Жанна. Страница 41

— Просто я очень сильно люблю мужа.

— Ладно, мне пора, заходите к нам вечером, так давно всей семьей не собирались.

— Хорошо, будем.

Вечером Люба с Сашей и детьми пришли в дом Катерины. Катерина взяла на руки Маринку и унесла ее на кухню.

— Мама, посмотри, какой чудный ребенок. Вот уж красавица, родителей переплюнет.

— Катя, ты ей радуешься, как будто она тебе родная.

— Да, она мне родная внучка, и баба Катя очень любит свою девочку. Правда, Мариша? А ты Сашеньку не любишь?

— Как я могу не любить своего родного внука, он же твой сын!

— Мама, я почти двадцать лет живу с моим мужем. Я люблю Любу как свою дочь и очень люблю ее детей. Давай накрывать на стол.

В кухню вошли Люба с Сашей. Саша забрал дочь.

— Я хоть немного с дочкой посижу, а Люба вам поможет.

— Саша, ты теперь детей редко видишь?

— Я прихожу — они уже спят. Посмотрю на спящих, и все. Иногда в выходные удается пообщаться.

— И как идет реконструкция клиники?

— Туго, но идет. Мы теперь будем не клиникой, а научно-исследовательским институтом. Расширяемся, начинаем строительство новых корпусов. Я выбил разрешение, заказал проекты. Это отнимает много времени. Бюрократия у нас, как всегда, на высоте. Слава богу, хоть книгу закончил.

— Пахарь ты, Сашка, смотрю и завидую. Ты с кафедры ушел?

— Не совсем, я лекции читаю, а занятия больше не веду. В сутках всего двадцать четыре часа. Я с женой общаюсь на работе больше, чем дома.

— Саша, пойди сюда, — раздался из комнаты голос Корецкого, — смотри, я твою книгу уже получил. Два экземпляра. В Штатах она вышла и произвела эффект. Мне ее Роберт Грин прислал и письмо на три страницы с похвалами в твою честь. Ну, Сашка, уважил ты старика. Открываю книгу, а там: «Посвящается моему учителю академику А.В.Корецкому». Вот знаешь, как приятно. Слушай, я все тебе сказать хотел. Совет дать. Если ты будешь продолжать работать в таком темпе, ты свалишься. Ты не должен работать за всех. Ты руководитель, это все должны работать на тебя.

— Так, не получается. Вот, например, я собрал отчеты подразделений, ни один меня не устроил. Пришлось все переделывать самому, включая изучение первичных материалов.

— Все? Или кто-то сделал, как тебе было нужно?

— Два переделали сами заведующие. Люба сдала идеальный отчет. Коля с доработками — терпимый.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Значит, Люба и Коля смогли понять твои требования, а с остальными ты просто не работал. Решил, что сам справишься лучше. Нужно дать инструкцию по составлению текущих отчетов подразделений и принимать каждый у заведующего. Пока ты будешь работать непосредственно с человеком, ты уже выучишь его материал, тебе не надо будет заново читать большую часть отчета, ты возьмешь только то, что нужно тебе, и сэкономишь время. Саша, у тебя огромные планы, если увеличишь количество подразделений вдвое, как ты планируешь, ты просто физически не успеешь за всех работать, а у тебя еще масса других дел. А в министерстве мечтают, что ты, как умный человек, еще и за них поработаешь. Кроме всего этого ты должен заработать деньги. И не только для своей семьи, а для всех сотрудников института. У них должна быть зарплата выше, чем в других учреждениях. Это дает два положительных момента. Первый: ты сможешь сам выбрать того, кто тебе нужен, и второй: тебе будет предан коллектив.

— Понял, спасибо.

— Саша, я отхожу от дел. Остаток своей жизни хочу провести дома в кругу семьи. Я сына не успел вырастить. Дочь, слава богу, уже твердо стоит на ногах. А Сашенька еще не сформировался как личность. У него нет внутреннего стержня. Может, мы с Катей с ним слишком сюсюкались, все дороги ему забегали, а может, он просто еще не созрел. Вот я тебя вспоминаю, ты всего на два года был старше его, когда в Москву приехал, а у тебя была цель и план по ее выполнению. Ты меня тогда этим и зацепил. Я потому с тобой начал работать, что у тебя был внутренний стержень. Люба, кроме необычайного таланта, имеет характер, она борец. А у сына я пока этого не вижу. С ним еще надо работать и работать. Саша, ты был прав, когда женился. Главное — семья, когда есть надежный тыл, жить легче. Я только на старости лет понял всю важность и необходимость семьи. А может, просто не встретил свою женщину раньше. Любина мать тоже не была той самой женщиной. Ну да ладно. Я проведу общее собрание на работе и уйду. На должность директора объявят конкурс, я буду рекомендовать тебя. Запомни, твои недостатки — молодость и отсутствие связей в министерстве. Твое преимущество — двадцать процентов акций института. Ты единственный мой не кровный родственник, у кого есть акции. Я уже все оформил нотариально. Контрольный пакет, пятьдесят один процент, я оставил Любе. Она не знает пока. Ты ей тоже не говори. Я сам. Ладно, пошли к столу.

Все сели за стол. Не было только Людмилы Михайловны, мамы Катерины. Катерина сказала, что у мамы разболелась голова и она пошла к себе, прилечь, но было видно, насколько она расстроена. Корецкий тоже расстроился, глядя на свою Катю. Люба решительно встала и пошла в комнату Людмилы Михайловны.

— Людмила Михайловна, давайте я вам давление измерю, сейчас выпьете таблеточки да к нам присоединитесь, а то Катерина Семеновна совсем сникла.

— Не надо, Люба. Ты прекрасно понимаешь, я не хочу сидеть с Корецким за одним столом. Я не могу его видеть, мне и так приходится жить с ним в одном доме. Он старше меня, а живет с моей дочерью. Я всегда была против этого союза. Я никогда не понимала и не пойму Катю. Это не тот человек, который ей нужен. Она угробила на него жизнь. А теперь он будет сидеть дома! Сашенька в нем души не чает, я не смогу общаться с родным внуком. Я вынуждена постоянно видеть этого старика. Еще год два, и он умрет, что делать Кате? Мои слова на нее не действуют. Ты не обижайся, пойми меня.

— Я не обижаюсь. Я очень хорошо знаю моего отца, я его безумно люблю, и ничье мнение на это повлиять не может. Я не понимаю другого. Катерина ваша дочь, кроме нее и внука у вас нет ни одной родной души. Зачем вы столько лет пьете ей кровь? Кому от этого плохо? Моему отцу? Нет, он все равно живет с Катей. Он давно дистанцировался от вас и вашего мнения. Вы смотрите за его сыном, вы не выходите за рамки, вы не устраиваете скандалов, и больше ему ничего не нужно. Плохо вашей дочери. Она старается быть хорошей и для вас, и для него. Это безумно тяжело. Она двадцать лет прожила с моим отцом. Она любит его. Она с ним счастлива. Почему вам от этого плохо? Или вы ей завидуете?

— Нет. Просто это неправильно.

— Для кого? Скажите, он обижает вашу дочь? Он плохо относится к сыну? Он как-то негативно о вас отзывается?

— Нет. Ничего такого. В этом плане у меня нет никаких претензий, но он старик.

— Ваша дочь выбрала его сама. Она с ним счастлива. Разве вы не хотели счастья для своей дочери?

— Ты права. Люба, спасибо. Пойдем к столу.

После ужина и ухода гостей Катерина с мамой мыли посуду.

— Катя, а на работе Люба также категорична и прямолинейна?

— Да, еще и решительна. Она в свои двадцать шесть лет уже прекрасный, сформировавшийся хирург. Зачастую именно ее мнение является решающим.

— Интересная девочка. Наш Сашка ее очень уважает. Только и слышно от него «Моя сестра сказала» или «Моя сестра считает», и с тем, что считает его сестра, не поспоришь. Она сегодня со мной очень круто поговорила.

— Да? И о чем?

— Не о чем, а о ком. Она мне доказала, что от моей ненависти к Корецкому страдаешь только ты. Катя, я больше не хочу говорить на эту тему. Лучше скажи, Люба собирается защищать диссертацию?

— Да. Она должна утверждать тему докторской. Мама, ей тяжело, на ее плечах трое детей, свекровь, Сашины брат и сестра. Она еще не восстановилась после родов. Такая тяжелая патология.

— Кстати, Борисов тоже плохо выглядит. Он даже подурнел. Синяки под глазами.

— Александр Валерьевич уходит, вся нагрузка на одном Борисове. Он еще не освоился. Мама, ему всего тридцать три года, он уже профессор и, скорее всего, будет директором института.