Люба (СИ) - Даниленко Жанна. Страница 65

— Люба!

Ванечка открыл глаза. Он был спокоен, с ним были мама и папа. В комнате ожидания сидели Валера, Марина и Боря. Марина уже не плакала. Валера пытался объяснить ей, что мужчины не однолюбы, что простое сиюминутное половое влечение могло привести к сексу с другой. Что женщины все время пытаются соблазнить отца, потому что он очень красив. Что ничего особенного не произошло. Что отец любит по-настоящему только маму. Марина слушала его с безразличием. Она потеряла кумира. Борька спал, свернувшись калачиком на кушетке.

Прошли сутки, Ванечка явно шел на поправку. Саша и Люба сидели с ним по очереди. Надо было работать. Люба не оперировала, но административная работа никуда не делась. Люба снова стала курить, и курила очень много. Валера отвел Борьку домой и остался с ним там, нужно было отводить его в школу, кормить, делать уроки. Марина старалась подольше быть с Ванечкой. Она ему все рассказала про отца. Марина была твердо уверенна, что родители разведутся. Что такой отец им не нужен. Ванечка очень переживал и не хотел терять ни маму, ни папу. Он лежал и думал, что можно сделать, как все исправить.

Прошла неделя. Саша и Люба дежурили около Ванечки по очереди, через ночь. Днем с ним были Марина или Валера, тоже по очереди.

Мысли. Саша

Ваня спал. Милый оловянный солдатик. Я просто поражался его стойкости и жизнелюбию. Все эти дни мы говорили с ним. Наверно, за всю его жизнь мы столько не говорили. Жалко, что только в такие экстремальные моменты начинаешь анализировать, понимать и сожалеть, что был не прав, что не успел, что не понял или не захотел понять. Мой сын потрясающий человек, очень умный и не по годам мудрый. Интересно, в кого? В меня или в Любу? Люба мне все высказала. Правильно, как всегда толково и то, что должна была сказать. Ее слова ранили душу, как тот кнут, которым отчим избивал меня. Я чувствовал физическую боль от ее слов. Нет, не от ее слов, а от того, что я сделал с ней, с нами, с собой. Что же чувствует она? Ненавидит ли она меня, как ей положено? Или любит, несмотря ни на что? Я оказался много ничтожней и слабее ее. Она единственная необходимая мне в жизни женщина. Любопытно, что о Валентине я даже не вспоминал до сегодняшнего утра. А утром меня вызвала Татьяна, сказала, что меня ждут в приемной, и она очень бы не хотела, чтобы с этим человеком столкнулась моя жена. Татьяна открыто высказывала свое разочарование мной. Как бы она себя вела, если бы я ее взял в любовницы? Как бы она вела себя тогда? Я улыбнулся сам себе, поцеловал Ваньку, обещав скоро вернуться, и пошел в приемную. Валентина была шикарна. Одета с иголочки, подчеркивая все достоинства фигуры, причем стараясь показать, в чем она лучше Любы. Неужели я велся на эти дешевые уловки? Моя Люба цельная и искренняя, а эта фальшива до мозга костей. Чем она меня привлекала? Я жестом пригласил ее в кабинет, вспомнив о манерах, отодвинул стул и предложил сесть. Сам прошел к своему креслу. Удобно устроившись, я поднял на нее глаза. Она сидела нога на ногу, обнажив коленки и часть бедра. Неужели эта женщина возбуждала меня? Она и сейчас пыталась быть обольстительной, но я ничего не чувствовал кроме брезгливости.

— Я слушаю, — официальным тоном произнес я.

— Саша!

— Александр Борисович, пожалуйста. Вы принесли заявление на увольнение? Оставьте у секретаря.

— Почему ты не сказал, что у тебя дети?

— Ты не спрашивала. Ты знала, что я женат.

— Я беременна.

— Не лги. А потом, какая разница, ты хочешь денег на аборт? Или компенсацию за услуги? Пойдем, тебе сделают аборт прямо сейчас. А деньги я тебе дам.

Я не верил ни одному ее слову. Нет никакой беременности, опять все ложь.

— Ты ревнуешь к Корецкому? Я не знала, что он твой сын. Он сам домогался меня.

— Я ревную?! С чего?! Я переживаю за сына, за то, что ему так не повезло с подругой, и не смей идти к нему и врать о беременности. Ты ничего не получишь от него. Он ненавидит тебя за все, за свои чувства, за оскорбленную мать, за унижение. Уйди раз и навсегда из нашей жизни.

— Ты же не помиришься с ней. Она гордая, она тебя не примет.

— Я люблю ее. Любил и буду любить.

— Ты предал ее со мной. А теперь предаешь меня, отрекаясь от собственного ребенка.

— Ты лжешь. Я уже перевел тебе деньги. Хочешь, пошли на аборт.

— Нет. Пусть это будет твоим наказанием. Как твой сын?

— У него все будет, не беспокойся.

— Ты холоден и официален. Но вспомни, каким ты был со мной, как кричал о своей любви.

— Я кончал с именем Любы на устах.

— Это привычка.

— Это любовь. Уходи, не травмируй ее. А мне пора к сыну.

Я встал чтобы уйти. Она упала передо мной на колени с плачем, прося не бросать ее. Брезгливость нарастала и дошла почти до тошноты, я оттолкнул ее.

— Я буду ждать тебя, — кричала она и колотила кулаками по полу, — я всегда буду любить тебя.

Я молча смотрел на нее.

— У тебя уже нет семьи, она тебя никогда не примет, а дети не простят, — продолжала истерить она.

— У меня еще осталась жизнь. Я никогда не пасовал перед трудностями. Моя семья будет моей.

Я вернулся в палату к Ваньке. Снова поцеловал его. Сел рядом.

— Папа, у тебя как? — он смотрел мне в душу, а я очень не хотел, чтобы он видел всю грязь, которая осела там.

— Мы справимся, правда, сынок?

— Правда справимся, папа! Вместе! — произнес он, поднеся мою руку к своей щеке.

Если наступит завтра

Как-то Ванечка решил поговорить с отцом и все выяснить. Был вечер. Отец сидел около его кровати.

— Папа, Марина говорит, что ты сильно обидел маму.

— Да, сынок, я не хотел и сделал очень большую глупость. Я очень жалею об этом, но я действительно сильно обидел маму. Я знаю, ты на меня сердишься, вы все сердитесь. Мне нет прощения. У меня было много женщин до мамы, но люблю я только мою жену, а то, что случилось, это несерьезно, глупо и подло.

Люба подошла к двери палаты. Она собиралась домой и шла попрощаться с сыном. Приоткрыв дверь, услышала их разговор. Люба замерла и стала слушать.

— Папа, ты ее любишь, ту женщину?

— Нет, но она была очень похожа на молодую маму. Я люблю только маму, понимаешь, все свою жизнь. С того момента, как увидел ее пятилетней девочкой на празднике. Я стал врачом, чтобы найти ее, я приехал в Москву, чтобы быть с ней. Понимаешь, сынок, мне никто другой никогда не был нужен, но иногда я ошибался. Если бы ты только знал, как я люблю ее. И если бы она знала.

У Любы на глаза навернулись слезы.

— Папа, если я попрошу маму простить тебя, она простит?

— Как бы мне хотелось, чтобы она меня простила. Но твоей просьбы не хватит. Я ума не приложу, как мне получить ее прощение, я без нее не существую, понимаешь?

— Папа, я попрошу ее. Я думаю, что смогу добиться твоего прощения. Я хочу, чтобы все было как раньше, чтобы вы с мамой были вместе и любили нас вместе. А для этого надо, чтобы она тебя простила. Понимаешь, папа, от ее прощения зависит не только твоя и ее жизнь. Еще есть мы. Если что-то изменится в семье, нас уже не будет, то есть мы будем другими, несчастными и обделенными. Вы оба должны понимать это, ведь вы оба были обделенными вашими родителями. Папа, то, что ты сделал, действительно очень серьезно, но человек должен уметь прощать, и я думаю, если мама простит, вы сможете вернуться к прежним отношениям, потому что вы любите друг друга и любите нас. Только никогда не повторяй своих ошибок!

— Да, Ванечка, она простит, — сказала Люба и вошла в палату.

Саша обнял ее, Люба плакала. Он целовал ее мокрое от слез лицо, нежно прижимал ее к себе и снова целовал. Ванечка смотрел на них и не мог скрыть своей радости.

— Идите оба домой, я один переночую. Мне уже нормально. Идите домой, пожалуйста.

Родители расцеловали Ваню.