Сводный гад (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra". Страница 13
— Да, что б тебя! — убирает Эдик телефон.
— Связь?
— Да.
— Это из-за грозы.
— Тут ещё военная база глушит, — показывает мне рукой на гору.
Вот этот поворот, кажется! — всматриваюсь я в залитое стекло.
Надеюсь, что этот…
Глава 16 — Засада
Просыпаюсь я от того, что мы стоим. И стоим довольно долго. Машина несколько раз заводится, "приседает" от напряжения, но с места не двигается.
Открываю глаза. Темно. В наушниках моих давно тихо. Фары освещают размытые колдобины. Дождь заливает лобовое.
Царевна шипит на Эдика, а он в ответ отчитывает её.
Глушит движок.
— Не ори на меня! — закрывает ладонями лицо.
— Чо происходит? — тянусь я, хрустя позвонками.
— Надо папе звонить! — поднимает свой телефон, ловя связь.
Бросаю взгляд на экран своего. Одно деление на зарядке, я последний раз у Мара заряжал. Свою зарядку не взял. Связи нет вообще. Выключаю телефон, чтобы сэкономить заряд.
Открываю дверь, выглядывая наружу.
— Пизде-е-ец…
Колёса до середины утоплены в грязевую кашу.
— Ну, чего, Рафинад, — толкаю слегка кулаком в сиденье Эдика. — Пошли толкать или растаешь?
— Мы её не вытолкаем.
— Ну попробовать же надо.
— Смысл? Утонем в грязи только, вымокнем, замерзнем. И через пару метров буксанем снова. Надо ждать связи или утра.
— А какого хера мы сюда заехали, подскажите??
— Ярославна заблудилась.
— А ты куда смотрел?
— А ты?!
Ну да…
— Мне надо в туалет, — жалобно пищит Яська.
— Ну иди, — пожимает плечами Эдик. — Я же за тебя не схожу.
Она открывает дверь.
— Я не могу, тут грязь по колено.
— И что ты предлагаешь? — цедит Эдик, злясь на неë.
Открываю дверь, вытаскиваю из-под ног резиновый коврик. Наступаю на него, быстро перепрыгивая из грязевого вала на траву. Мгновенно промокаю насквозь. Холодно…
Яся открывает дверь, подсказываю ей с ковриком, подаю руку. Вытаскиваю тоже на траву.
Дачи какие-то заброшенные…
— Я ничего не вижу.
— Не ходи далеко…
Сам отхожу к ближайшему сломанному забору. Темнота, хоть глаз коли. Светят только наши фары. Толкаю дверь в заборе. Закрыто.
Разбегаясь, толчком выбиваю замок. Нам нужен топор, ветки под колёса, а потом пробовать её вытолкнуть. Но в темноте попробуй отыскать топор.
— Иван!! — слышу, как кричит растерянно Яся.
— В машину сядь! — кричу в ответ. — Замерзнешь!
Нащупываю навес для дров. Отыскиваю топор. Возвращаюсь в машину.
Яся стучит зубами.
— Включай обогреватель, Ясь.
— Мне кажется у нас мало бензина.
— Тебе кажется, Ясь?! — взрывается Эдик.
Да, мне тоже хочется на неё поорать, что она идиотка. Но что это изменит?
— Давай, заводи! Эдик, вперёд. Будем толкать.
Выхожу под дождь. Сдавленно матерясь, выходит следом.
Раскачиваем тачку, пытаясь вытолкнуть, тонем в грязи по щиколотку. Но эта махина такая тяжёлая! И зад у неё неудобный.
Убиваемся с полчаса.
Срываем её с места. Яся проезжает два метра, и тачка снова тонет в ещё большей луже. Проминая настеленные ветки.
Засада!
— А я говорил!! — перекрикивает дождь Эдик.
— Давай ещё.
Обессиленно ложимся спинами на зад тачки.
— Я больше не могу, — качает головой Эдик. — Лучше бы в машине сидели. Сейчас мокрые околеем до утра.
В машине сидели… Там родоки поди уже кукухой поехали. Надо было попробовать!
— Вань? — открывает дверь Яся. — Что делать?
— Ладно. Утро вечера мудренее.
— Ну вот как сейчас внутрь? — осматривает себя Эдик.
Забираю из тачки свою сумку. Помогаю выйти Ярославне, переношу её через грязь.
— За мной!
Завожу их в выбитые ворота. Чуть дальше от забора небольшой домик. Дверь забита доской. Отрываю доску, выбиваю дверь. Кроссовки снимаю, выставляя на крыльцо под дождь. Открываю им демонстративно дверь пошире.
— Ну чего ждём? Добро пожаловать…
Глава 17 — Грядущий звездец
— Господи, холодно как! — обняв себя за плечи, трясется Яся.
— Телефон дай, — вытягиваю у неё из рук.
Открываю дверцы шкафа, который старше меня раз в пять. Они скрипят, и одна отваливается. Убираю к стене. Стопочкой лежит старое постельное и пара полотенец.
— Раздевайся, Ясь.
— Как?..
— Да без разницы — как! Темно, я всё равно не заценю.
Стоит, не двигается.
— Сняла всë быстро! — рявкаю на неё.
С температурой же ещё как пару дней назад валялась. Вздрогнув, начинает снимать вещи.
— Вообще всë снимай. И бельё. Полотенце, простыня… Чуть сыроваты, но всё-таки не мокрые.
Кладу на стол.
— Это же чужие вещи.
— Ну тогда, я пока за твоими домой метнусь, подождешь? — с сарказмом подкалываю её я.
Вздохнув, начинает стягивать мокрое бодрее.
— А ты чего встал? — кидаю в Эдика простыней.
Иду на выход.
— Вань! Ты куда?! — испуганно вскрикивает Яся.
— Сейчас вернусь.
Набираю дров посуше. Пока они переодеваются, выбираю на жертвоприношение книгу с полки. Жалко конечно жечь. Но Яську жальче. Развожу огонь. Дыма много, дрова сырые.
— Мы не угорим?
— Не угорим! — открываю на максимум заслонку и дверь, чтобы проветрить.
Эдик, завернувшись в лоскутное одеяло, падает на старый диван.
— Всё… — мямлит он. — Я в ауте.
Тоже хочется упасть. Руки-ноги отказывают от усталости. Но тогда мы точно замерзнем тут.
На Ясю натягиваю сверху свою толстовку из сумки, надеваю капюшон. Всё равно трясется. В доме и правда сырость и дубак. Все поверхности ледяные, словно не лето, а глубокая осень.
Отыскиваю в карманах сумки протеиновый батончик, горсть карамелек и маленькую бутылку воды. Батончик вручаю Ясе.
— Ешь.
Двигаю кресло к печке, кидаю подушку на него. Одеял больше нет, но есть большое покрывало. Усадив её с ногами, закутываю им.
Переодеваюсь сам.
— Вань… Иди сюда…
— М?
Обняв за шею, наклоняет, засовывая мне в рот половину батончика.
Сидит, стучит зубами.
Я феячу в поисках чайника, стаканов, обнюхиваю баночки с какими-то травами.
— О, чай… Соль… Мята… Шиповник…
Нахожу пару пакетов с крупами — всего лишь остатки на дне, горсть гречки, горсть риса…
Старая согнутая парафиновая свеча.
— Ну, живëм!
Снимаю с вешалки какую-то старую ветровку, ухожу поставить под дождь широкие железные чашки. Забираю свои отмытые дождём кроссовки.
И через полчаса у нас во всю кочегарит печь, горит свеча, греется чайник и варится сборная каша из гречки напополам с рисом.
Закрываю плотнее дверь. Дыма уже нет. Развешиваю наши мокрые вещи. Яськины тоненькие трусики… Эх!
Эдик равномерно сопит.
Закатываю глаза. Но что с этого рафинада взять? Его самого спасать надо, а не девочку ему доверять.
— Не согрелась?
— Нет… — трясясь, отвечает Яся.
— Так… Вставай.
Сажусь в кресло сам, забираю её на колени, закутывая нас покрывалом.
— Теплее?
— Теплее, — обнимает меня, утыкась холодным носом мне в шею.
Медленно вожу руками по её спине, грея и успокаивая.
— Всë нормально будет, не бойся.
— Я знаю, — прижимается крепче.
— Завтра дойду до трассы, дозвонюсь до своих.
Яся несколько раз чмокает меня в шею и замирает, снова прижимаясь крепче.
Я закрываю глаза, крепко прижимая её за талию к себе. И сдыхаю от чувства вины, что не как сестру я её на руках держу, а совсем-совсем с другими чувствами.
Разминаю её ледяные пальчики на ногах горячими руками.
Печь уютно трещит, блики пляшут по стенам, потолку и нашим лицам. Пахнет мятой…
Яся неровно дышит мне в ухо.
Я беззвучно вою, держа себя изо всех сил, чтобы не повернуть лицо и не поймать в плен это дыхание. Оно утаскивает меня в бессознательное состояние, в котором я не понимаю никаких табу.