Отступники (СИ) - Александрова Виктория Владимировна. Страница 2

Впрочем, именно это Элет и собиралась делать. Именно это было её жизненной целью в настоящее время. Но для её достижения нужно было кое-что совершить. Проделать нелёгкий путь и добиться своего.

Молодой человек был довольно-таки тяжёлым для хрупкой девушки, в жизни не державшей ничего тяжелее дорожной сумки. Но Элет не жаловалась. К тому же тащить его не пришлось: он, еле переставляя ноги, шёл сам, лишь опирался на неё. И почему-то улыбался. Его губы были алыми от крови, несколько красных мазков виднелось на зубах и на щеках. Выглядело это жутко.

А лес сохранял свою первозданную тишину.

Элет постоянно спотыкалась, скрипела зубами, а иногда даже постанывала от тяжести, но останавливаться не собиралась. Иначе он истечёт кровью, и тогда… Тогда она себя не простит.

Элет внезапно почувствовала на себе какую-то странную ответственность за жизнь этого незнакомца, совершенно ей не знакомого. Это было непонятное, но светлое и согревающее душу чувство.

Наверное, Элет всё-таки могла считать себя добрым человеком.

***

Лекаря в деревне не нашлось, и Элет пришлось отвести незнакомца к местной знахарке. В её домике пахло травами и благовониями, дверь была увешана венками из листьев и цветов, а чёрные занавески на окнах — плотно зашторены.

Старая знахарка имела длинные, почти до колен, седые волосы, крючковатый нос и бездонные зелёные глаза, не выражающие абсолютно ничего. Из одежды на ней была лишь длинная рубаха серо-бурого цвета и множество деревянных бус и амулетов на шее — Элет даже узнала некоторые. Старуха со спокойным равнодушием буквально втянула молодого человека в свою избушку, не сказав Элет ни слова, и прямо перед её носом захлопнула в дверь.

Девушка вздохнула. Поведение знахарки её не удивило: такие, как она, не учились магии в Шабаше или где-то ещё, а постигали все тонкости колдовства и ворожбы самостоятельно. Из-за этого они держались весьма гордо и обособленно, явно считая себя лучше тех ведьм и колдунов, которые долгие годы своей жизни тратили на обучение, а потом ещё и позволяли стирать себе память, чтобы в душе не оставалось никаких связей с прошлым, никаких привязанностей и сожалений.

Старуха вполне могла узнать в Элет ведьму из Шабаша, а потому надменно проигнорировала её.

Девушка огляделась. Деревня была небольшой, и к вечеру в ней стало совсем пусто. В маленьких окошках деревянных домов загорались огоньки, ночь распростёрла свои чёрные крылья по небу, на котором уже высыпались первые звёзды, то и дело налетал промозглый, колючий ветер.

Она поёжилась, плотнее закутываясь в свой тонкий суконный плащ. Волнение и страх ещё не оставили её: сердце колотилось, ослабевшие ноги дрожали, пальцы нервно сжимали ткань серой юбки. Нужно было найти место, где можно переночевать, а с утра продолжать свой путь.

Но не бросать же её нового знакомого просто так… Хотя, чёрт возьми, какой знакомый? Она не знала, как его зовут, и не представилась ему сама. А знахарка вряд ли пустит её в свою избушку во время обряда исцеления.

Медленно переставляя уставшие ноги в высоких походных сапоги, Элет шла по мостовой, вглядываясь в вывески домов. Усталость, раздражение и разочарование от того, что она потеряла целый день, бродя туда-сюда по лесу, давили на сознание, едва не доводя до слёз. Она быстро отыскала трактир: во всей деревне его здание было едва ли не самым высоким. Рисунок на вывеске Элет в темноте не разглядела.

Внутри было тепло и светло. На столах, стойке и подоконниках горели свечи, в очаге плясал огонь, приятно пахло мясом и овощами. Элет проголодалась, от этого запаха в животе заурчало, а рот наполнился слюной. Но денег у неё было не так много — едва ли хватило бы заплатить за комнату…

Большинство столиков пустовали, и Элет прошла в самый дальний угол, стараясь стать наиболее незаметной для редких посетителей. На неё бросили пару безразличных взглядов. Присев на грубо сколоченную лавку, Элет едва не простонала от облегчения: весь день проведя на ногах, она чувствовала, как они болят — будто по ним неустанно бьют гигантским молотом.

Теперь же стало хоть немного полегче.

Элет достала из своей сумки маленький кошелёк, высыпала на ладонь монеты и пересчитала. Да уж, не так много, как хотелось бы… С такими накоплениями она долго не протянет, но много времени ей и не нужно.

Видимо, почуяв деньги, к ней тут же подоспел трактирщик: высокий, тощий, в фартуке и с полотенцем в руках. Элет, правда, трактирщиков представляла себе чуть иначе.

— Чего желаете, м’леди? — Он натянуто улыбнулся, но во взгляде она разглядела усталость и даже некоторое раздражение. Ему бы закрыться да пойти спать, а тут нагрянула поздняя посетительница…

— Я не леди, — смущённо опустив глаза, покачала головой Элет. — Мне нужна комната и подогретое вино.

Спать она не собиралась, и не только из-за боязни обнаружить в постели клопов или блох. Их-то вывести можно, а вот навязчивые размытые образы из стёртого прошлого, являющиеся ей во снах, — нет.

Поэтому, только зайдя внутрь показанной трактирщиком комнаты, она заперлась, села на край кровати и положила сумку рядом. Вещи, которые были в неё наскоро втиснуты, она так и не разобрала, да и сейчас было не совсем подходящее время. Для начала стоило вернуть заклинание морока: её след уже наверняка поймали, нужно сбить ищеек. Хотя бы на время.

А морок — это сложно. Невообразимо сложно, почти до физически ощутимой боли.

Допив кислящее вино, которое не принесло ни бодрости, ни облегчения, Элет приложила пальцы к вискам и постаралась освободить голову от посторонних мыслей. Зажмурилась что было сил, стиснула челюсти до скрежета зубов и вся напряглась, словно струна. В мозг как будто медленно входила острая раскалённая игла, а глаза горели золотым пламенем.

«Чтобы овладеть искусством магии в совершенстве, нужно изгнать из сердца все чувства. Пусть там останется один только лёд», — говорили в Шабаше.

Но если там, в сердце, лёд, то почему тогда так горячо?

Заклинание, сработав, само отпустило её, боль и напряжение мгновенно прошли, и Элет не сдержала стона облегчения. С каждым днём такие сложные заклинания давались ей всё труднее, и она боялась окончательно растерять свой навык. Неужели два года обучения, очистительный ритуал стирания памяти и ещё два года практики прошли даром?

Пытаясь привести в порядок дыхание, Элет взяла сумку, извлекла из неё небольшой флакон, лежащий поверх вещей, и выдернула пробку. Маленькую тёмную комнатку, расположенную под самой крышей, наполнил резкий спиртовой запах. Настойка лепестков чёрной лилии, сваренная лично Элет ещё тогда, когда она жила при Шабаше…

Настойка вызывала привыкание, об этом её предупреждали, и всё же Элет взяла с собой несколько флаконов, из которых опустошила уже полтора.

Успокаивающее действие настойки было как нельзя кстати.

Сделав глоток, Элет подошла к маленькому закопченному окошку. Небо стало чуть светлее, большая жёлтая луна — бледнее, а звёзды уже совсем погасли. На узких грязных улочках появлялись торговцы, несущие на рынок свои корзины и вёдра. Понимая, что ложиться спать уже бессмысленно, Элет сделала ещё один глоток настойки, убрала флакон обратно в сумку и спустилась на первый этаж трактира.

Утром здесь было куда многолюднее, чем вчера, поздним вечером. Явные завсегдатаи осушали кружки эля и бокалы вина, уставшие после ночной работы проститутки скромно сидели в самых дальних уголках, а челядинки разносили по столикам блюда с завтраками.

Отдав ключ трактирщику, протирающему стаканы у стойки, Элет направилась к выходу. Она думала, стоит ли ей зайти к знахарке и узнать о состоянии незнакомца, как вдруг увидела его самого, во плоти, сидящего за столом, закинув ногу на ногу, недалеко от стойки. Теперь у неё появилась возможность разглядеть его получше.

Предполагаемое место раны выглядело вполне целым и невредимым: не осталось даже шрама. Элет оставалось лишь подивиться умениям знахарки. Сам незнакомец был весьма хорош собой. Чёрные волосы собраны в хвост на затылке, карие глаза задумчиво прищурены. Одет он был в довольно богатую на первый взгляд одежду, правда, ночное приключение давало о себе знать: на камзоле и плаще виднелись прорехи и пятна.