Отступники (СИ) - Александрова Виктория Владимировна. Страница 54

Они шли до вечера, изредка переговариваясь ни о чём. Небо тем временем начинало краснеть на горизонте, становилось ещё прохладнее, ветер набирал силу, и Джон закутался в плащ, мысленно ругая последними словами проклятую Жанетту, по вине которой он не мог сейчас надеть поверх рубашки свой дорожный камзол.

— Замёрз? — улыбнулась Эннхильд. — У меня есть ещё плащ, если хочешь — возьми.

— Не нужно, спасибо, — отозвался Джон, хотя забота девушки его тронула. — Всё равно скоро на привал остановимся, костёр разведём… К слову, где здесь ближайшее поселение?

— Я уже не помню… — растерялась она. — Может, и есть пара деревенек у дороги, посмотрим. Но сейчас у нас выбора нет, ночевать придётся в лесу.

Внезапный порыв ветра пробрал до самых костей… и тут же стих. Джон замер, прислушиваясь; через пару мгновений ветер снова набрал силу, засвистел и едва не сбил его с ног. Энни тоже схватилась за уздечку, останавливая лошадь, и испуганно оглянулась.

— Что за чертовщина? — пробормотала она.

И тут же достала меч — видимо, инстинктивно.

Джон тоже потянулся к ножнам, но извлечь клинок помешал очередной порыв ветра: он сорвал с волос шнурок, отчего локоны полезли в лицо, глаза и нос. Пока Джон убирал их, невидимый воздушный кулак ударил его в позвоночник, и лишь чудо позволило ему удержаться на ногах. Энни держала меч, но ведь не с ветром же она собралась сражаться?

С деревьев с пугающей скоростью облетали листья, и они тоже били по лицу и шее, залетали под одежду, щекотали кожу. Над дорогой волнами поднималась пыль — тягучая серая река, готовая поглотить в себя неудачливых путников. Жёсткие острые пылинки залетали в глаза, хрустели на зубах, забивали ноздри и кололи лицо. Джон попытался укрыться от них, загородившись рукой, но это мало помогло.

Лошадь ржала и вставала на дыбы, Энни держала уздечку одной рукой (второй она всё ещё сжимала свой меч), и с каждым мгновением ей было всё сложнее случайно не выпустить испуганное животное. Она выставила клинок вперёд, будто готовясь атаковать неведомого противника, но сейчас их врагом был лишь внезапно разбушевавшийся ветер, который не победить, как ни старайся.

Меньше всего сейчас Джон хотел услышать раскаты грома, но, как ни странно, ничто не говорило о приближающейся грозе. Ветер был сухим, колючим, как в пустыне, и от него не было возможности скрыться, убежать, спрятаться… Дождь из пыли и опавшей листвы был во сто крат хуже обычного дождя и грозился похоронить их заживо, сбив с ног и медленно, метр за метром, засыпая пылинками и серо-коричневыми листками.

Но они пока стояли, не зная, как им быть дальше.

И вдруг ветер стих.

Пыль постепенно улеглась, и её накрыло осеннее бурое покрывало из листвы. Джон посмотрел вниз и обнаружил под ногами свой шнурок, которым он завязывал волосы в хвост. Ветер затих, деревья стояли неподвижно, ничто больше не свистело и не выло… И это, как выразилась Эннхильд, была самая настоящая чертовщина, напугавшая до дрожи.

Джон рукавом протёр лицо и глаза, хотя они всё равно болели от залетевшей в них пыли. Энни отплёвывалась — она вернула меч в ножны и теперь успокаивала ошалелую лошадь. Её неровные короткие волосы растрепались и теперь напоминали гнездо, которое она, впрочем, никак не пыталась хоть как-то зачесать.

Кое-как избавив глаза от пыли (они слезились и болели, ещё и наверняка покраснели — у него не было возможности проверить), Джон бросил короткий взгляд вперёд и тут же вздрогнул. Вдалеке виднелась фигура всадника, что довольно быстро приближался к ним, гоня лошадь галопом. Кажется, буря, разыгравшаяся минуту назад, его нисколько не побеспокоила.

— Кого это тут носит на ночь глядя… — недоуменно протянула Энни.

А вот Джон всё понял. Особенно когда всадник подъехал ближе.

Точнее, это снова была всадница.

Тёмные распущенные волосы развевались за её спиной, как и чёрный длинный плащ, напоминая крылья огромного ворона. Она то и дело пришпоривала лошадь, и можно было заметить, что на ней было не платье, а костюм для верховой езды — красная рубашка, чёрные штаны, высокие ботфорты. Фигура у всадницы была изящной, высокой, она хорошо держала осанку и издалека напоминала скорее статую, нежели живого человека.

Джон вглядывался, силясь получше рассмотреть лицо всадницы, хотя и так уже всё понял.

— Джон… — неуверенно позвала его Энни. — Это… она?

Он лишь кивнул — на большее сил не хватило.

Энни, видимо, тоже поняла, что прямо сейчас прыгать на лошадь, резко разворачиваться и скакать как можно дальше отсюда уже бесполезно. Жанетта, казалось, могла найти их где угодно, настичь, налететь хоть на самом краю земли… Впрочем, она и вчера, после побега Джона, и ночью, и утром могла это сделать. Видимо, просто играла. Она любила поиграть со своими жертвами, будто кошка с мышью.

Когда она приблизилась (а на это у неё ушло не более половины минуты), он разглядел её горящие золотом глаза и торжествующую улыбку на алых губах.

Жанетта пришпорила лошадь в метре от застывших Джона и Энни и взглянула на них с невероятным довольством.

— Так и знала, что ты будешь не один, Джон, — улыбнулась она, оскаливаясь. — Но уж простите, что помешала. Нам надо продолжить путь, дойти наконец до Конвея и сделать то, что нужно. То, что хотела я, а не… — Она наигранно замялась и положила руку на грудь. — А не эта бедная девочка. Но, думаю, это не так уж и важно, правда?

То есть Кара всё-таки существовала, и сейчас дух Жанетты снова занял её тело? Или ведьма, как всегда, врёт? Джон склонялся ко второму — верить ей ни в коем случае нельзя. Скорее всего, она правда играла с ним всё это время, изображая из себя жертву, и сейчас продолжает игру.

Он хотел было уточнить у неё, не скрывая едкости и агрессии, но Жанетта вдруг взмахнула рукой, и он не смог ничего сказать — горло словно сковало невидимым ошейником, язык и голос перестали слушаться.

— Помолчи немного, я ещё не договорила, — усмехнулась она. — Хотя, видят богини, я не желала этого делать… Мне всё-таки нравится твой голос, правда, говоришь ты иногда полнейшую ерунду.

Наконец Жанетта спрыгнула с лошади и медленно, не прекращая улыбаться, подошла к ним ближе.

— Ах ты сука! — вскрикнула вдруг Энни — видимо, на неё заклятие немоты не подействовало. Девушка же быстро вытащила меч из висящих на поясе ножен и бросилась на ведьму с поистине разгневанным видом. — Кошка ты драная! Не знаю, что именно ты там задумала, но тебе не жить!

Джон хотел было остановить её, но не смог ни пошевелиться, ни издать какой-либо звук. А Энни с мечом наперевес кинулась на Жанетту, даже успела замахнуться, но полный искреннего веселья смех ведьмы, кажется, выбил её из строя.

— Ты милая, — сказала она и неожиданно, без какого-либо вреда для себя, обхватила рукой лезвие меча Энни и осторожно отвела его от себя. Джон заметил, что на коже ладони не осталось ни капельки крови, ни пореза. — И такая храбрая.

Меч вдруг выпал из рук Энни, а Жанетта приблизилась к ней и аккуратно, можно сказать, нежно коснулась щеки. Неизвестно, отчего Энни замерла и не стала сопротивляться: от ошеломления действиями ведьмы или из-за какого-то заклятия… Джон покачал головой, пытаясь справиться с собственным ступором, но не смог.

Жанетта продолжала смотреть Энни в глаза, а та вдруг издала какой-то хриплый стон и задрожала.

Джон понял, что прямо сейчас мог бы извлечь из ножен Ключ, быстро подскочить к ведьме сзади и ударить её, пронзить её спину, а потом — изрубить тело на мелкие кусочки, сжечь и закопать поглубже, чтобы она уже никогда не вернулась в этот мир… Но он понял он и то, что у него не получится. Эта адская тварь взяла под контроль его разум и тело и вот-вот убьёт Энни. И он ничего не сможет сделать. Прямо как тогда, когда умерла Элет.

— Впрочем, нет, ты можешь нам ещё пригодиться, — произнесла вдруг Жанетта и сделала шаг назад, ближе к лошади.

Энни тут же резко втянула ртом воздух и рухнула на колени, хватаясь за шею. Джон понял, что ведьма едва не задушила её — прямо как Флориану вчера… В тот же миг он почувствовал, что освободился от связывающих чар, и бросился к Энни. Она побледнела, а белки глаз её покраснели, будто в них разом лопнули все сосуды. Дышала она прерывисто и явно с трудом, то и дело громко втягивая воздух и кашляя.