Темным ведьмам не отказывают (СИ) - Гусина Дарья. Страница 5
– Выходите, фра Филчер, – голос у мага был веселым. – Думаю, сейчас вам точно требуется прогулка в кустики.
… – Интересный экземпляр, – пробормотал Фо Амаль, двумя пальцами подбирая скрюченную нежить. – Почему я не почувствовал Тьму?
– Удар «кнута», – неохотно пояснила я. – И то зелье, что я применила в лавке. Оно притупляет чувства. Еще несколько дней будете «слепы» и «глухи» к магии.
– Могли бы и предупредить. Впрочем…
Фо Амаль пожал плечами. Какое еще «впрочем»?!
Мы были готовы продолжить путь. Позади на тракте орудовали дознаватели, вызванные Фо Амалем с помощью магического кристалла связи. Эти люди в темных плащах и с масками на лицах прибыли откуда-то с востока, а не по прядницкому тракту.
У инспектора все пальцы были в чернилах – столько бумаг ему пришлось подписать и заверить своей печатью грифона.
Я дождалась, когда маг, наконец, утрамбует серый склизкий ком обратно в конверт и передаст его дознавателям, и выпалила:
– Ну! Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?! Нас чуть не убили! Из-за вас!
– Из-за меня?!!! – Фо Амаль впервые проявил хоть какие-то негативные эмоции: полыхнул глазами так яростно, что я почти залюбовалась.
– Конечно! Я тут из-за вас! Это вы меня подставили! ВЫ устроили проверку в лавке и ЯКОБЫ нашли в моих зельях следы черного колдовства!
– ЯКОБЫ?!
– Разумеется! Я зельевар в третьем поколении! Ничего общего с темной магией не имею!
– НИЧЕГО ОБЩЕГО?!
«Кто много повторяет, тот в смысл не вдупляет!», – так говаривал мой папа. Умнейший был человек. Рыжий, как бабушка. И с юмором. Говорят, я на него похожа.
– Ознакомьтесь! – гаркнул инспектор, протягивая то самое ввергшее его в расстройство письмо.
Преисполнившись самыми худшими ожиданиями (уж очень сердитое лицо состроил инспектор), я начала читать. Письмо было подписано помощником губернатора. Почерк чиновника то карабкался к верхним строчкам, то ступеньками скатывался вниз. Однако кое-что я разобрала.
– «… неожиданная хворь… сильная боль… необъяснимые явления… волнения…». Послание в стихах? – поинтересовалась я.
– А-а-а! – взревел инспектор и вырвал у меня письмо. Потрясая им перед моим носом, заговорил, четко произнося каждое слово: – В Прядницах эпидемия – любви и… диареи. Остановлена работа большинства учреждений, лавок… даже мукомольня стоит! Народ слоняется по улицам, используя оную в качестве… неважно! Повсюду массовые… оргии!
– Много? – робко пискнула я, втянув голову в плечи.
– Оргий?!
– Лю…людей?
– Много! Как раз все те, кто участвовал в разгроме вашей лавки, фра Филчер!
Они все-таки ее разгромили. Я шмыгнула носом. Фо Амаль подался вперед и вкрадчиво спросил:
– Ну! Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? И чего ожидать МНЕ?
– При чем тут вы? – огрызнулась я. – Вы-то… без диареи. И любви в вас… тоже особо не наблюдается.
Фо Амаль растерянно моргнул.
Мама всегда говорила, что лучшая самозащита – это нападение. Недовольные клиенты вернули флакон с каплями? Мутный осадок? Сразу хмурьтесь и напирайте с вопросом: где хранили? Имелся ли непосредственный доступ магии к средству? Чтобы не быть обвиненными – обвиняйте первыми.
Я покосилась на инспектора, ожидавшего ответ. Судя по известным мне фактам, в последнее время Фо Амаля хранили в крайне неблагоприятных для него условиях. Так что с обвинениями как-то не складывалось.
– Меня тут чуть не убили. Подозреваю, из-за вас, – инспектор долил масла в огонь. – Судью вызвали на магический поединок, который, на минуточку, будет проводиться с применением ранящей магии. Графскому сыночку… как его… До Фолье… начистили… нанесли телесные повреждения, как раз после нашего отъезда, прямо на станции.
– А… свидетели… на суде?
– Трое забулдыг, давших против вас показания? Им тоже нанесли повреждения… только моральные. К ним явились их жены.
– Ну так это…
– … ненормально, фра Филчер, ибо их жены давно умерли и покоятся на прядницком кладбище… покоились. Бедняги-мужья сидят в клетках в конторе Стражи, связанные, и воют. В город вызвали некромантов из столицы. Вы утверждаете, что непричастны к темной магии и что вас ложно обвинили. Вы ошибаетесь, дважды. В ваших зельях – следы черного колдовства. Я сам их проверял. Повторюсь: чего ждать МНЕ? Я ведь тоже в списке ваших врагов, не так ли?
– Я вам жизнь спасла, тоже дважды, между прочим, – буркнула я, пытаясь осознать слова инспектора. Только не паниковать!
– Вы ошибаетесь и в этом, – с явным удовольствием наблюдая за сменой выражений на моем лице, Фо Амаль откинулся на подушку и сообщил: – Вы спасли меня… трижды. Поэтому я здесь. И именно поэтому везу вас вперед, а не возвращаю в Прядницы, как мне велели в письме из мэрии.
Глава 5
Тут у меня как раз закончились и слова, и эмоции. Нельзя сказать, что в голове не складывалась общая картина. Как раз картина складывалась весьма четкая. Я прекрасно помнила свои слова; «Пусть ее (оставшуюся в лавке продукцию) растащат прядницкие мародеры. И пусть все они СЛУЧАЙНО перепутают любовный декокт со слабительным».
Значит, не все перепутали – некоторым прям «повезло». Как говорится, удачно зашли. Но ведь я не только горожан недобрым, очень недобрым словом помянула, а кое-кого еще. И бурю тоже я? А…
Фо Амаль ждал и сверлил меня взглядом. Меня подташнивало. От голода. Кусок хлеба с сыром, съеденный на дорожку, давно сгинул в недрах истощенного нервами организма.
В какой-то момент оный организм не выдержал и взвыл – в буквальном смысле, забурчав на всю карету.
– Ой, – сконфуженно сказала я, приложив руку к животу.
Фо Амаль обреченно вздохнул:
– Отложим наш разговор. Подъезжаем к Болотницам. Нужно подкрепиться.
… Несколько служебных жетонов, выданных судьей на расходы, перекочевали в руки станционного смотрителя. Минут через пять нам подали мясные пироги и смородиновый эль. Мальчишка, притащивший заказ, получил свой медяк и залихватски отдал нам честь.
– Угощайтесь, фра Сола, – разрешил Фо Амаль, поставив поднос на откидной столик. – Поедим прямо здесь. Не хочу афишировать свой визит в сей славный городок.
Я же с дегустацией щедрых яств не спешила. О «славном городке», окруженном болотами, у меня сохранились не самые приятные воспоминания. Скажем так, название местечка полностью соответствовало его духу, и в прямом, и в переносном смысле. Жители Болотниц, если наведывались в мою лавку, чаще всего брали капли от лихорадки, зуда и насморка. И проклятий болотной нежити.
А что касается афиширования, так арестантскую карету тут знали все. Мальчишки окружили экипаж, заглядывая в окна. Кого нынче выгоняет из Прядниц судья Тротт? Не иначе как ведьму!
Я встретилась глазами с внимательным и сосредоточенным взглядом паренька, подавшего нам обед. Мальчишка заметил, что я на него смотрю, и юркнул в толпу. Я опустила экран и посмотрела на спутника.
Фо Амаль закатил пышные манжеты и готовился приступить к трапезе.
А ведь лучше случая и не придумаешь. Яд подействует минут через сорок. Сначала инспектору захочется вздремнуть, затем его кожные покровы начнут бледнеть, синеть… и с каждой минутой можно будет повышать ставку, что он не проснется.
А я тихонечко выскользну из экипажа на повороте. Была ведьма – нет ведьмы. Меня будут искать, но я что-нибудь придумаю. Зельевару в третьем поколении всяко легче договориться с волками, чем с проклятым магом.
Фо Амаль поднес пирог ко рту. Я мысленно застонала и выхватила еду у него из руки. Бросила пирог на поднос, брезгливо вытерла пальцы о салфетку. Затем, подумав, о штору. С этих многочисленных, усердных и очень настойчивых врагов господина инспектора станется пропитать ядом и салфетки.
Инспектор ничего не сказал, лишь изумленно поднял брови.
– Да, – мрачно подтвердила я. – А это был четвертый раз.
Фо Амаль дернулся.