Линкор «Альбион» - Конофальский Борис. Страница 5

Это понимание могло вызвать у совсем юной девушки новый приступ страха или даже отчаяния… Но вместо страха, который после таких мыслей, казалось, должен был снова овладеть девушкой, у неё лишь укрепилась решимость.

«Они непременно вычислят Ванечку, если я уйду», – решила Зоя и, сделав над собой усилие, двинулась к воротам, что вели на четвёртый пирс, вслед за другими встречающими.

А прибывшие на дирижабле наконец стали выходить. Первыми были шумные дамы, как правило, с детьми и гувернантками, – Зоя знала, что женщин и детей всегда выпускают первыми, – а уж за ними стали появляться в проходе и господа. Протискиваясь среди обнимающихся людей, появился и он. Едва увидав его, дева поняла, что поступила правильно, оставшись на станции. Его было трудно не заметить.

«Ах, Ванечка, какой же вы болван!».

Иван Солдатов был неотразим: молод, высок, румян и великолепно одет. Короткий сюртук темно зелёного бархата, который прекрасно сочетался с расписным жилетом синего шёлка, бежевые панталоны и в тон им великолепный цилиндр, что следовало последней петербургской моде, перчатки, трость, небольшой изящный саквояж и великолепный алый галстук… Просто петербургский щёголь, собравшийся прогуляться по Невскому проспекту.

«Господи, Ванечка, ну разве так должен выглядеть унылый берлинский бюргер, прилетевший по делам семьи в Гамбург?!».

Он искал её среди десятков людей, а Зоя, заметив его, остановилась и не сходила с места. Теперь ей нужен был тот, на кого отвлекутся твари и полицейские. И она, быстро отбраковывая неподходящих пассажиров, нашла такого господина.

Это был крупный мужчина с заметным животом и большими усами, он носил котелок, тёмный добротный сюртук и жилет, увенчанный золотой цепочкой для часов. В крепкой руке он легко нёс немаленький саквояж, что говорило о его силе.

Именно он и должен был спасти Ванечку. Этот немаленький человек не знал, что его выбрали и что его ждёт незавидная участь. А дева знала, но для неё его судьба не имела значения, сейчас нужно было спасать курьера любыми возможными способами, иначе акт возмездия, задуманный святыми отцами, мог и не осуществиться.

Она двинулась вперед и, зная, что за ней следит не одна пара глаз, подняла руку и призывно помахала. Те, кто за нею следил, не могли узнать, кому она машет, так как девушке в ответ никто рукой не помахал. Но она уверенно шла вперёд, стараясь попасться на глаза курьеру. И Ванечка её увидал. Среди суеты и толкотни, среди людей, багажа и носильщиков он нашёл её глаза. А Зоя нашла его. Но как только их взгляды встретились, как только Ванечка готов был улыбнуться ей, она тут же отвела свой взгляд и в одно мгновение подлетела к тому крупному мужчине с усами, которого выбрала из толпы прилетевших. Подлетев к нему и загородив ему путь, она сделала быстрый книксен и, улыбаясь господину со всей возможной для неё обворожительностью, произнесла:

– Гер Шнайдер, я рада вас приветствовать на земле вольного ганзейского города Гамбурга. Вас ждёт оплаченный номер в гостинице, – при этом она рукой указала ему на выход. – А на стоянке экипаж.

Этот усатый господин поднял на неё удивлённый взгляд.

– Номер? Какой ещё номер? Фройляйн, вы, судя по всему, ошиблись, – заговорил он с заметным богемским акцентом. – так как я вовсе не Шнайдер. Моя фамилия Поланек.

Всё это господин говорил вежливо, тоном доброй снисходительности к красивой девушке, которая, как ему было понятно, с кем-то его перепутала.

– Вот как?! А я думала, что это именно вы герр Шнайдер из Берлина, – она разговаривала с господином Поланеком, но сама из-за его плеча искала взглядом Ванечку, который должен был вот-вот подойти. И нашла его. Их взгляды снова встретились. И дева тут же отвела от курьера глаза и теперь уже с видимой любезностью продолжила разговор с усатым господином: – Ах, как я глупа. Неужели я ошиблась?

Иван Солдатов был достаточно умён, чтобы понять, что всё это неспроста, он знал, что Зоя не могла ошибиться, что она видела его и не подошла к нему, и если она так себя ведёт, значит, что-то пошло не по плану. Иван не стал останавливаться, не стал заглядывать девушке в глаза, махать ей, а просто непринуждённо прошёл мимо Зои вместе с другими пассажирами дирижабля «Померания».

И дева, убедившись, что он удаляется в сторону выхода из здания аэровокзала, продолжила свою игру:

– Ах, я такая рассеянная, – говорила она мужчине, который хоть и торопился, но из вежливости всё ещё не уходил от неё. – Просто должен был прилететь наш адвокат из Берлина, бабушка посла меня встретить его. А вы на него очень похожи, но я его давно не видела.

– Я очень сожалею, фройляйн, что не я ваш адвокат, – отвечал мужчина, улыбаясь юной красавице.

– А знаете, герр Поланек, всё равно экипаж уже оплачен, почему бы вам не воспользоваться им? – вдруг предложила Зоя и смело взяла мужчину под руку, и… тот неожиданно согласился:

– У вас оплачен экипаж? – спросил он. После чего без лишних рассуждений пошёл с нею.

– Да-да, оплачен, – говорит дева, сама же при этом вглядывается вперед и с чувством некоторого облегчения убеждается, что Ванечка уже выходит из здания аэровокзала.

Теперь ей осталось только самой покинуть вокзал. Там, на улице, лёгкая и быстрая, она почувствовала себя намного увереннее. Но, кажется, это понимали и те, кто пришёл за нею и курьером. Те самые два полицейских, один из которых её рассматривал, двинулись к ним с господином Поланеком. К ним, к ним, сомнений в этом у Зои не было, так как на этот раз оба стража порядка внимательно смотрели на них и приближались, быстро обходя людей, что попадались им на пути.

«Меня не выпустят из здания! -Зоя поняла это сразу, как только заметила полицейских. – Всё. Как говорит Евграф Савельевич: карты вскрыты!».

Поняв это, девушка больше не могла держать себя в руках, больше не могла улыбаться и выглядеть хладнокровной; она, не отрывая глаз от полицейских, выпустила руку Поланека, который как раз спрашивал её про экипаж, и стала бочком, бочком уходить в самую гущу народа, решив затеряться среди людей. Но полицейские тут же перешли с шага на бег. Один из них достал свисток и засвистел звонко и протяжно. Для неё такие грузные мужчины не были проблемой, их налитые пивом животы не позволили бы стражам порядка и приблизиться к быстрой девушке, но… Нырнув в плотную толпу людей, она нос к носу столкнулась с мерзкой бабой в грязном старом платье и этой уродской шляпе-шуте. Баба сразу вцепилась ей в рукав. И лишь подняв глаза и заглянув бабе под шуте, дева поняла, почему та носит шляпу, скрывающую от людей лицо. Подбородок этой женщины порос жиденькой растительностью – «фу, как это некрасиво», – а приплюснутый нос и круглые глаза отдалённо походили на… обезьянью морду.

Отец Поликарп, конечно, показывал ей фото людей, которых в лабораториях Лондона вивисекторы скрещивают с разными животными, но то фотографии, а то… Рыло бабы было омерзительно, и усиливало омерзение Зои то, что ей в рукав впиявились тёмные, также поросшие волосами пальцы мерзкого существа, а само оно, разинув рот, полный крепких зубов, заорало гортанно и резко:

– Воровка! Воровка!

«Воровка? Это ты, гадина, про меня, что ли?». Зоя на какое-то мгновение опешила от обиды и возмущения, но тут же пришла в ярость, которую усиливал ещё и страх, что полицейские уже движутся к ней.

«Раз, бьёшь – бей со всей силы!», – учил её отец Поликарп. И так закрепил в ней этот простой постулат, что по-другому девушка бить и не умела. К тому же она была натренирована бить туда, где её в общем-то не очень сильный, девичий удар может нанести противнику наибольший урон. Или как минимум шокировать его и вывести на время из строя. Ещё не успела баба набрать воздуха, чтобы в третий раз проорать: «воровка!», как дева вырвала из её мерзких пальцев рукав своего жакетика и со всей силы пнула её прямо в колено. С размаху, с оттягом, пыром. И попала Зоя на удивление точно. Прямо под коленную чашечку. В сапожках, может быть, немного неудобно бегать, но для удара их подошва из многослойной кожи подходит как нельзя лучше. Существо тут же запрокинуло голову, раззявило пасть еще шире и заорало натужно: