Правила этой дружбы (ЛП) - Соренсен Джессика. Страница 26

— Ты назвала кошку Кошкой? — спрашивает он.

Я пожимаю плечами, слегка улыбаясь. — Мне это показалось смешным.

— А тебе нравится быть смешной? — Он, кажется, смущен этим.

Я снова пожимаю плечами.

— Мне нравится быть разной, и даже смешной иногда… Почему тебя это так смущает?

Он приподнимает плечо, глядя на меня так, словно сильно озадачен.

— Просто ты… Даже не знаю… Ты выглядишь… счастливой?

— И это сбивает тебя с толку?

Он снова пожимает плечами.

Мальчик очень любит пожимать плечами.

— Что ж, иногда я бываю счастлива, — сообщаю я ему. — Точно так же, как бываю грустной иногда. И злой. И напуганной. Это совершенно нормально.

Между его бровями появляется морщинка.

— Не в моем мире. — Потом он грустно вздыхает. — Слушай, я не могу назвать своего ворона как-нибудь, иначе мой отец на меня разозлится.

— Да? — спрашиваю я, и он кивает. — Тогда твой отец очень строг.

— Да, это так, — глухо соглашается он.

У меня такое чувство, что его отец действительно злой парень. Неудивительно, что он все время выглядит таким грустным.

Я ловлю себя на том, что хочу сделать его счастливым.

И тут мне в голову приходит идея. К тому же довольно потрясающая.

— Ну, может быть, ты сможешь дать ему имя без его ведома, — я предлагаю. — Например, как я назвала свою кошку Кошка.

Он бросает на меня странный взгляд.

— Ты думаешь, мне следует назвать своего ворона Вороном? — спрашивает он. — Как тебя?

Я невинно пожимаю плечами, делая вид, что это только что пришло мне в голову.

— Ну, тебе действительно не обязательно называть его в мою честь. Это может быть просто странное совпадение, что у нас одно и то же имя.

Он снова замолкает, бросая на меня подозрительный взгляд. Но потом он исчезает.

— Я подумаю об этом.

Киваю, улыбаясь. На какую-то секунду мне кажется, что он тоже улыбается. Но улыбка быстро исчезает и взгляд наполняется паникой, когда в комнате щелкает интерком.

— Кид, перестань валять дурака и делай то, что должен, — раздается из динамика мужской голос.

Кид тяжело сглатывает.

— Прости, — шепчет он и делает шаг ко мне.

Мое сердце начинает учащенно биться, и я не знаю почему. Затем он касается моей руки, и я слышу звук крыльев.

Мои веки распахиваются, когда я вырываюсь из воспоминаний. Поначалу я не могу понять, что меня так встряхнуло, мой разум совершенно дезориентирован. Затем я чувствую, как порыв холодного воздуха ударяет мне в щеки, и я внезапно просыпаюсь. Хотя мне бы хотелось, чтобы это было не так.

— Пожалуйста, пожалуйста, я хочу досмотреть сон, — бормочу я, разинув рот и глядя на металлическую балку, на которой стою и которая тянется через реку. — Какого черта? — Я оглядываюсь и замираю.

Я на мосту.

И кто-то стоит позади меня, держа мои руки за спиной.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

— Отпустите меня. — Дергаю руками, но человек только крепче сжимает их.

— Ты такая дерзкая. Я не удивлен, — шепчет мне на ухо парень.

Это тот же самый парень, который засунул мне таблетку в горло, и я думаю, что он собирается столкнуть меня с моста. И, возможно, это было бы не так ужасно, так как река выглядит достаточно глубокой, чтобы я могла справиться с падением, не коснувшись дна. Единственная проблема…

— Я не умею плавать, — бормочу я, мои ноги начинают дрожать. И я ненавижу это. Ненавижу, что выгляжу слабой. Ненавижу, что у меня вообще есть слабость.

— Быстрее! — кричит кто-то. — Здесь так холодно!

— Кажется, я видела, как подъезжала машина! — кричит девушка. — Поторопись, пока нас не поймали!

Отлично, не только этот парень пытается меня убить, у нас еще есть зрители.

Парень, держащий меня, колеблется.

— Она говорит, что не умеет плавать! — кричит он кому-то.

— Она лжет! — кричит в ответ девушка. — Кто не умеет плавать к семнадцати годам?

— Это она лжет, — шепчу я, и меня пробирает дрожь, когда холодный воздух проникает под кожу. — Пожалуйста, не делай этого. Если я уйду под воду… Я не смогу выбраться. Пожалуйста, не делай этого…

Он так крепко сжимает мою шею, что я не могу дышать.

— Заткнись к чертовой матери. Ты не имеешь права голоса. Ты всего лишь пешка.

Я чертовски нервничаю и начинаю извиваться в попытке вырваться, но он только крепче сжимает меня. Ну, на долю секунды. А потом он отпускает меня… и толкает вперед.

Я падаю. И падаю. И падаю.

Слышу крики, что-то о том, чтобы поскорее убраться отсюда, что кто-то бежит по дороге. Но затем слова исчезают, мое тело мгновенно замирает, когда я начинаю тонуть.

Черт возьми, от холода у меня перехватывает дыхание. Мне также кажется, что тысячи игл пронзают тело. Но с этой болью легче всего справиться. Она похожа на боль, которую я испытывала, когда слова появлялись на моей коже.

Уродка.

Неудачница.

Убийца.

Уродка.

Неудачница.

Убийца.

Уродка.

Неудачница.

Убийца.

Девушка, которая убила своих родителей.

А теперь я буду девушкой, которая убила своих родителей и поплатилась за это, когда опустилась на дно реки и замерзла насмерть.

Это будет моя могила.

Но как только мои ноги касаются дна, мои инстинкты срабатывают, и я пытаюсь выплыть на поверхность.

— Просто работай ногами, Рейвен, — пытается подбодрить меня папа, стоя рядом со мной в бассейне, помогая держаться на воде и пытаясь научить меня плавать. — Ты можешь это сделать, милая. Ты сможешь сделать все, что угодно, если включишь голову. Ты должна научиться плавать. Если ты этого не сделаешь, то будешь в опасности.

Когда холод воды обжигает мои мышцы, скручивая их в узлы и делая бесполезными, я снова начинаю тонуть, темнота берет верх. И я позволяю этому случиться…

Кровь на моих руках.

— Спрячься, Рейвен, — умоляет мама. — Спрячься и не выходи. Ты поняла?

Я отчаянно мотаю головой.

— Нет. Я не могу оставить тебя.

Она хватает меня за плечи и смотрит мне в глаза.

— Ты должна. И ты должна пообещать забыть о том, что сейчас произойдет. Обещай мне.

Я снова качаю головой, слезы жгут глаза.

— Нет, не буду. Я остаюсь с тобой. Мне не будет больно.

Чьи-то руки обхватывают меня, а потом меня тянут вверх на поверхность. Я мертва и иду вверх. Но этого не может быть.

Нет, когда я умру, и если есть рай и ад, я определенно не попаду наверх.

Вы все неправильно поняли.

Я иду не в ту сторону.

Мне нужно вниз.

Я задыхаюсь, когда оказываюсь на поверхности воды, затем кашляю, когда воздух обжигает мои легкие.

— Я держу тебя, — выдыхает Джекс, держа меня в своих объятиях, и мы плывем к берегу, а вокруг нас бурлит вода.

Я хочу ответить ему, хочу спросить, как он нашел меня, но я слишком сильно потрясена, чтобы составить связные слова.

Мои веки начинают опускаться, когда вода стекает по лицу.

— Не засыпай, — говорит он, вытаскивая меня на берег. — Делай, что хочешь, но не закрывай глаза.

Моя одежда насквозь промокла. Все кажется тяжелым, даже дыхание.

— Уиллоу, пожалуйста, останься со мной, — умоляет Джекс, выплывая из воды.

Я слабо киваю. По крайней мере, мне так кажется. У меня такая тяжелая голова.

Через несколько мгновений меня укладывают. Я приоткрываю веки и пытаюсь пошевелиться, но мои руки — бесполезные куски замороженной плоти. Так что я просто падаю на землю.

Джекс что-то бессвязно бормочет себе под нос, паника охватывает его, когда он смотрит на меня, вода капает с его лица.

— Что мне делать? — бормочет он, когда его взгляд скользит по мне.