Торг с мертвецами, часть 2 (СИ) - Хай Алекс. Страница 43
«Неужели до сих пор так болезненно переживает утрату? Прошло почти два года со смерти брата. Пора бы возвращаться к жизни».
Всё так же облачённая в чёрную полупрозрачную траурную вуаль, Эльтиния Флавиес-Деватон беззвучно шептала слова молитвы. Это удивило Демоса: раньше матушка не отличалась набожностью.
«Впрочем, горе и утрата зачастую меняют людей до неузнаваемости».
Подле Эльтинии возносила молитву Лисетта Тьяре — прекрасное воплощение порока и скандала, едва не стоившее репутации среднему сыну Дома Деватон Линдру. Баронесса Тьяре заявилась на площадь с бастардкой на руках.
«Совсем потеряла стыд. Мало ей было всей этой истории со скандалом, который мы едва успели замять. Так нет же, вместо того, чтобы оставить ублюдка в монастыре, она уболтала Изару позволить взять ребёнка ко двору. А моя матушка подлила масла в огонь, любезно поселив Тьяре в своём доме на время мора. Эти женщины сведут меня с ума».
Впрочем, Демос отчасти понимал мотив матери: Линдр с семьёй заперлись в Амеллоне, Демос отослал Витторию подальше, а сам сражался с еретиками и чумой, забыл обо всём. И Эльтиния осталась одна. Приближающаяся старость, очевидно, требовала компании. И даже ублюдок всё равно оставался частью Дома Деватон, а потому она приняла и Тьяре, и её бастардку.
Вскоре молебен был окончен, и горожане принялись расходиться кто по домам, кто по делам. Матроны с выводком детей направлялись к рынку, слуги сновали между лавками, а монахи Эклузума продолжили помогать горожанам очищать Миссолен от последствий мора.
«Ладарий всё же пошёл навстречу. Надо бы отблагодарить его при случае».
Демос решил идти пешком, благо нога нынче вела себя прилично.
— Город проснулся, видишь? — вздохнув с облегчением, обратился он к Ихразу. — Какое удовольствие наблюдать, что жизнь возвращается в эти белые стены.
— Не без вашего участия, господин.
— Перестань льстить и напоминать. Я знаю, какую роль сыграл во всём этом.
— Но, кажется, это не доставляет вам радости.
— Мне уже давно мало что доставляет радость. Забот обычно куда больше. Тебе ли не знать, Ихраз?
Они быстро шагали по проспекту в сторону императорского дворца. Попадавшиеся навстречу люди кланялись и радостно приветствовали канцлера. Казалось, даже уродство Демоса перестало их так пугать.
— Благословите, ваша светлость! — одна из горожанок с раздутыми от постоянной работы в воде красными руками подтолкнула мальчишку лет трёх-четырёх к Демосу. — Прошу, благословите моего сына!
Деватон смутился.
— Я не божий человек и не имею права...
— Вы чудотворец! Хранитель явил чудо вашими руками. Вы благословенны Его благодатью!
«Мёртвые боги! Они действительно в это верят».
Демос помедлил, затем присел на корточки возле ребёнка, взял того за руку и заглянул в небесно-голубые глаза. Он ожидал, что дите, увидев шрамы от ожогов, испугается и заплачет, но мальчонка, наоборот, рассматривал их без страха, но с любопытством.
— Да благословит тебя Хранитель, — проговорил Демос и снял с мизинца тонкое золотое кольцо без вставок. — Где ты живёшь?
— Там! — малец указал на квартал красильщиков. — Мама стирает ткани в цветной воде. И всегда воняет.
— Ты часто ешь?
— Как мама принесёт... Раз в день, два...
— У вас свой дом?
— Нет, с нами живут другие люди. Они добрые. И хозяин добрый, хотя кричит иногда.
Демос поднял взгляд на мать мальчонки и заметил, что её руки не просто были красными, но покрыты язвами. Краски кожу не щадили.
— Снимаете угол? — спросил он женщину.
— Да, ваша светлость. Раньше цельную комнату брали, но мор унёс мужа и двух старших детей. Теперь работаю лишь я одна и не могу жить как раньше. Пришлось снимать угол и койку.
Демос кивнул.
— Вас таких много, верно?
— Во всём городе почти не осталось полных семей, ваша милость, — ответил вместо женщины другой горожанин, облачённый в фартук. — Где жёны погибли, где мужья, где те и другие. Сирот много бегает неприкаянных... Есть хотят, воруют... Жаль их, но и самим пока есть особо нечего. Раньше хоть церковь что-то давала, а сейчас им и самим не до нас.
Демос покрутил колечко в руках и снова надел на палец.
«Не кольцами нужно решать этот вопрос. Подарю кусочек золота одной семье, но разве это решит их проблемы? Разве даст довольствие? Нет. Кольцами здесь не поможешь, хоть раздай их все».
— Я постараюсь что-нибудь сделать. На днях пришлю к вам людей, чтобы описали всех оставшихся в живых: кто лишился кормильцев, кто работы, кто остался сиротами. Будем думать и решать, как вам помочь. — Он поднялся на ноги и аккуратно выпустил ручку мальчишки из своей. — Кому совсем нечего есть, приходите по утрам к воротам Эклузума. Я договорюсь с Великим наставником, чтобы раздавал хлеб. Много не получится, но пока хотя бы так.
— Спасибо, ваша светлость!
— Храни вас бог!
Распрощавшись с горожанами, Демос поторопил Ихраза.
— Как доберёмся до дворца, позови ко мне Лавара. Нужно, чтобы Казначейство прошерстило весь город и отчиталось о состоянии жителей. Также я хочу видеть отчёты всех цехов и производств: кому каких людей не хватает. Возможно, получится выписать из других земель. И церковники: пошли весточку брату Ласию. Надо бы пристроить сирот и больных. Эклузум может помочь с этим.
— Эклузум может потребовать значительную компенсацию, господин.
— Ладарий мне должен, — отрезал канцлер. — Ничего он не станет требовать.
Дворец встретил их лёгким оживлением. Узнав об окончании мора, сенешаль распорядился набрать новых слуг вместо погибших. Снова заработала кухня, включили фонтанчики в атриуме. Стало больше шума и голосов. Порой даже раздавался смех.
— Ваша светлость, — управляющий поклонился. — Прибыла леди Виттория. Ожидает в ваших покоях.
Демос оторопел.
«Вот же строптивица!»
— Ихраз, перенеси Лавара и Ласия на вечер, — сухо распорядился он, стараясь не показывать волнения. Но сердце стучало как безумное, а в горле пересохло. — Я хочу увидеть жену.
— Конечно, господин.
Быстро, как только могла позволить нога, он пересёк императорское крыло и очутился в коридоре, отведённом под его покои. Кивнув страже, он замер перед дверью, собираясь с мыслями.
А затем потянул кольцо дверной ручки на себя и вошёл.
— Неряха ты, вот что я скажу, — вместо приветствия проговорила Виттория.
Демос замер, наслаждаясь моментом. Старался запечатлеть в памяти каждую деталь, каждый завиток непослушных волос, разметавшихся по её плечам. Виттория улыбнулась и распахнула окна.
— Ну здравствуй, спаситель Миссолена. — Сбросив плащ на пол, она подошла к нему и поцеловала. — Я скучала. Благословишь меня?
«Вопрошать и ругать буду потом».
— У нас время до вечера, — хрипло проговорил Демос, с неохотой оторвавшись от губ жены. Он запер дверь изнутри и вернулся к ней, подхватил на руки — от неожиданности Виттория удивлённо вскрикнула — и понёс на кушетку.
Виттория неуклюже рухнула на мягкие подушки и расхохоталась.
— Знаю, что ты отчитаешь меня как нерадивого слугу, но мне плевать, — проговорила она, расстёгивая пояс на его штанах. — Все объясню. Но позже.
— Как же я, чёрт возьми, скучал, — выдохнул Демос, освободившись от лишней одежды и задрал юбку супруги. — Как же я скучал.
— С провизией пока тяжко? — спросила Виттория, пошарив по шкафам. — Всё вино выпил?
Демос опустил босые ноги на пол и натянул нижнюю рубаху.
— Поставки из Амеллона идут с перебоями, — пояснил он. — Возможно, Линдр так злорадствует. С него бы сталось.
— Брось. Он туп, но бесхитростен.
— Этого я и боюсь.
Виттория выудила из дальнего угла шкафа початую бутылку и, откупорив, принюхалась.
— Когда-то это было гацонской розовое. Вроде не скисло, но лучше разбавить водой.
Простыня сползла с её плеч. Виляя обнажёнными бёдрами, герцогиня проследовала к столику и разлила напиток по бокалам.