Котёнок выпускает когти (СИ) - Артемьев Юрий. Страница 2

Всем хватало.

Мне, конечно, тоже доставалось иногда. Но кто из нормальных пацанов в детстве не ходил, освещая себе путь свежим фонарём под глазом.

Потом был кратковременный период классической борьбы. Не понравилось. Сама форма не понравилась в первую очередь. Да и борьба в партере без возможности использовать все приёмы дворовых поединков тоже не нравилась. Слишком много правил и ограничений. Какие-то сплошные мужские потные обнимашки… Безжалостно бросил, не отзанимавшись и полгода.

Ну а уж потом в моей жизни было самбо. Или была? Если расшифровать самбо, то получается самооборона без оружия. Самооборона женского рода. И борьба — тоже женского рода. Значит, была. Но мы привыкли, что самбо и всё что оканчивается на «О» — среднего рода. Значит, было.

Да какая разница. Занятия самбо меня затянули надолго. К десятому классу дошёл аж до кандидата в мастера спорта. Мог бы и дальше идти, но тренер мне сказал, что я менее перспективный, чем другой парень из нашего спортклуба, но на год меня моложе. Тоже, кстати КМС. И настойчиво посоветовал (или почти приказал) мне «лечь» на первенстве Москвы под соперника, чтобы на союзные уже поехал более молодой одноклубник. Я вспылил и отказался. Победа принесла мне четвёртое место на Москве и окончание занятий борьбой самбо. Силы тогда во мне было как у того молодого бычка, что бодает всех подряд, и я ушёл заниматься каратэ.

О! Каратэ! После выхода «Пиратов ХХ века», который лично я посмотрел более десяти раз только в кинотеатре, это было не просто модно. Это было престижно. Несмотря на запреты сверху, несмотря на платные занятии. После самбо и бокса, я легко влился в сообщество любителей карате. Именно любителей. Так как профессионалов тогда в Союзе практически не было. Мы набивали костяшки на руках, долбясь в стены кулаками. Ломали доски и кирпичи на стройке. Оказалось, что наши советские кирпичи гораздо крепче, чем те, которые японцы разбивали в кино. Но нам было по фигу. И не жалея себя мы молотили до посинения рук красные и белые кирпичи. Длилось моё ногомашество и рукодрыжество тоже недолго. Но почти до армии. В принципе недолго для вселенского масштаба, всего лишь один год без малого…

А дальше всё было просто. Учебные прыжки с парашютом в ДОСААФ. Военкомат. Учебка ВДВ. Афган. Про это можно говорить долго, но не всегда охота про это говорить. Хотя было много смешных, весёлых, и казусных ситуаций. Есть что вспомнить. Но было и то, что хотелось бы навсегда забыть и не вспоминать никогда-никогда.

Есть такое понятие в медицине — амнезия. Как Доцент в исполнении замечательного артиста Евгения Леонова говорил: Тут помню, тут не помню.

Что может быть лучше ретроградной амнезии? Забыл и забыл…

Прошлое порою, как каторжные колодки тянет ко дну самокопания и вызывает угрызения совести. Память… Тяжкий груз на сердце, не дающий возможности идти вперёд, не оглядываясь назад.

Как же это чудесно, просто взять и всё забыть. И плохое, и хорошее. Особенно плохое. Чтобы не просыпаться по ночам срываясь во сне в пропасть воспоминаний. Чтобы снова не собирать с брони остатки того, кто вчера с тобой ещё делил одну сигарету на двоих.

Но ближе к старости особенно не хотелось вспоминать хорошее. Именно из-за воспоминаний о счастливых моментах жизни создаётся ощущение, что жизнь летит под откос со страшной скоростью.

Парадокс: Препятствие не впереди, а позади нас. И то, что осталось в прошлом, мешает жить спокойно в настоящем и быть счастливым в будущем. Мы всё время сравниваем то, что было и то, что будет. И то, что будет, мне почему-то не нравилось. Так как то, что было, уже было. А то, что будет, таит в себе что-то неизвестное. И скорее всего это что-то будет хуже того что было. Не зря в нашем псевдо коммунистическом прошлом нам так настойчиво навязывали слепую веру в светлое будущее. Ну и что? Сбылось? Хренушки.

И как на фоне этого верить в царствие небесное, что нам обещают после смерти? Проверить невозможно. Можно только тупо и слепо верить. Во что угодно. Лишь бы это обещало нам впереди покой и счастье.

Когда-то я прочитал какую-то древнеиндийскую мудрость. Первая часть изречения звучала банально, как тюремная татуировка: Нет счастья в жизни… Но вторая половина мудрости гласила: Ведь счастьем мы обычно называем избавление от несчастья. Во как! И всё сразу ясно и понятно. Было плохо. Стало лучше. Вот оно Счастье! Но это всё лирика…

***

Мы вернулись из армии практически в другую страну, в другой мир. И другими людьми. За время нашей службы произошёл тот самый знаменитый забег на катафалках среди высшей партийной элиты. Не было уже той советской атмосферы всеобщего братства. Теперь всё было наоборот. Закон джунглей. Человек человеку волк. Каждый сам за себя. А это сильно напрягало лично меня, видя абсолютную невозможность попасть назад, туда обратно, в те счастливые моменты жизни, когда жизнь казалась чудом расчудесным милым и прелестным.

Чего только не было в моей жизни после армии. Но всё как-то так быстро завертелось, закрутилось… Работа. Дом. Работа. Ещё один институт. Женился, развёлся, женился, развёлся… Кризис в личной жизни, работа в такси, мировой кризис, служба в правоохранительных органах, частная охрана. Чего только я не намотал на свою судьбу. Но сейчас ведь не об этом, правда?

Глава 2

Давно собирался вырваться со старыми друзьями в горы. Причём слово «старые» в обороте старые друзья, это не просто констатация факта того, что мы давно друг друга знаем. И я, и мои друзья реально старые. У всех есть дети, внуки, а у некоторых и правнуки. Почти всем в нашей компании под шестьдесят и за шестьдесят. Лично мне шестьдесят будет через год. И раз в несколько лет мы собираемся в горах Кавказа, чтобы тряхнуть стариной, ползая по скалам и опускаясь в пещеры.

В Абхазии для этого полно отличных мест. Причём таких, где не толпятся толпы начинающих альпинистов и спелеологов. В таких местах нам уже не комильфо. Гораздо интереснее забраться подальше, залезть повыше и спуститься поглубже.

И вот, наконец-то в этом году Макс умудрился собрать почти всю нашу старую команду. Почти всю… Иных уж нет… Как пелось в старой песне: «Нас мало. Нас с каждым годом всё меньше. И самое главное, что мы врозь…» Хотя… Кажется в песне были слегка другие слова, но смысл почти такой же.

А когда-то нас было около сотни. Юных воинов-интернационалистов ступивших на землю Афгана в 1982 году в составе отдельной гвардейской десантно-штурмовой бригады. Домой в Союз вернулось много меньше. Ну а после дембеля жизнь надолго разбросала нас по разным городам Советского союза, а потом ещё и по разным странам, в которые превратились бывшие советские республики.

Но ближе к новому веку Макс Смолин умудрился найти и собрать почти всех из тех, кто выжил тогда и смог выжить после развала Союза в девяностые. И оказалось что, несмотря на годы, прожитые в разных городах и разных странах, парни по-прежнему остались практически теми же весёлыми раздолбаями, что и были тогда в горах Афгана. Не все оказались легки на подъём. Многих сильно тяготил груз семейного быта и проблемы финансового плана. Собраться и посидеть в ресторане будь то Москвы, Питера, Новосибирска или Арзамаса было ещё вполне достижимой целью для постаревших «десанщиков тире парашютистов», как нас глумливо называл наш замполит. Но Максу было этого мало. И он начал устраивать более экстремальные встречи. На них уже стали приезжать не все. Но всё же костяк из опытных старпёров образовался. И вот сейчас я ехал на встречу в своём РАВ-четвёртом и слушал музыку.

Горная дорога. Серпантин. Одно из тех мест, где ещё не спрямили горные тропы и не понастроили прямых мостов и эстакад. Ночь. Или, скорее всего поздний вечер. В горах это понятие почти неразличимо. Всё зависит от того, с какой стороны находится Солнце, и где в это время находятся горы. С одной стороны гор может быть ещё вечер с красивым закатом, а с другой уже ночь. Это по ощущениям, а не по часам. А мне всё равно. Я еду…