Тяжелое сердцебиение (ЛП) - Биар Джанесса. Страница 30

— Я так не думаю. Разве Серджу не говорил, что Люк был тем, кто давал тебе уроки игры на гитаре?

Я киваю и опускаю взгляд. Это постоянное напоминание уже как знак. Однозначно! Я должна поблагодарить Люка. Причем срочно!

— Может быть, что у вас было нечто большее, чем просто уроки игры на гитаре? Ты не выглядишь так, будто можешь спокойно на него смотреть! — высказывается Кати очень осторожно.

— Нет. Там не было ничего большего. Хотя он пару раз смутил меня своим поведением, но в этом нет ничего нового и необычного для Люка.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, у него постоянно имеются новые шлюшки на буксире… — объясняю я и ничего не могу с собой поделать, мне просто нужно ещё раз посмотреть на Люка.

Сейчас он сидит наискосок от нас и очевидно смотрит в никуда. Его взгляд неподвижен, лицо ничего не выражает, и действует он вообще так, словно устал, не выспался и похудел минимум на три килограмма.

Хотя я никогда не признаюсь в этом добровольно, но моё сердце обливается кровью от этого зрелища.

Внезапно Кати начинает смеяться, и я даже знаю причину.

Она поймала меня!

— Дорогая, не знаю, кто тебе это сказал, но я ещё ни разу не видела Люка с девушкой. По правде говоря, я даже приняла его как-то за скрытого гея! — признаётся она.

— Кто гей? — тут же вмешивается Серджу.

— Дюма! — говорит Кати.

— Который точно не гей! — вмешивается Рене. — Скорее несчастный влюбленный!

— Да, именно в нее! — усмехается Серджу и встряхивает мне волосы.

Теперь взгляды этой троицы устремлены на меня.

— В нашего цыпленка? — говорят Рене и Кати в унисон. На что Серджу одобрительно кивает.

— Прекратите! Люк ненавидит меня! — шиплю я и вспоминаю, как мы замечательно ладили. В смысле трения струн.

— Милые бранятся, только тешатся! — сообщает Кати.

— Вот почему вы с Серджу только лучшие друзья! — объясняет Рене. — Вам двоим просто не хватает огня…

Кати встаёт и целует его. Постоянная и страстная.

— Вот поэтому мы оба просто никогда не смогли бы быть друзьями! — слышу я её размышления. — До этого мы очень сильно ненавидели друг друга!

— О да, детка! — соглашается Рене с ней, после чего они обмениваются влюбленными взглядами.

— Вы ненавидели друг друга? — спрашиваю я.

— Ненависть — неподходящее слово для того, что эти два беспредельщика творили в начале первого семестра… — утверждает Серджу и, как обычно, садится позади меня, чтобы притянуть в свои объятья. — Если бы их слова были пулями, то они бы сейчас составляли серьёзную конкуренцию решету.

— И что же случилось в итоге?

— Судьба! — отвечает Рене вместо Серджу.

— Они как-то заперли нас случайно вместе… — уточняет Кати. — … Мы наконец высказались и выяснили, что у нас есть больше общего, чем предполагалось в начале.

— Невероятно! — восклицаю я и подпрыгиваю. — Это ИДЕЯ! Спасибо, ребята! Увидимся… позже.

— Куда она собирается? — слышу я вопрос Рене.

— Принять правильное решение! — отвечает ей Серджу, и это последние слова, которые я слышу, прежде чем исчезаю за углом здания.

— Пожалуйста, мам! Я уже не видела тебя больше одиннадцати недель! Ты совсем не соскучилась по мне?

— Конечно, соскучилась, золотце. Только я не знаю, понравится ли это Давиду…

— Мам, перестань сомневаться и тащи свою маленькую попку в самолёт. Давид классный, и, безусловно, он будет рад!

— Ты так считаешь?

— Я бы этого не сказала, будь у меня другое мнение! — говорю я и скрещиваю пальцы за спиной. — Ну же… встряхнись!

— Хорошо…

— Ты приедешь? — спрашиваю я.

— Да!

— Юухууу! — ликую я, мне хочется прыгать. — Тогда, скоро увидимся?

— С нетерпением жду этого, золотце!

«И я с нетерпением жду этого…»

Как только я заканчиваю разговор, проверяю, как выгляжу, и иду к Давиду, чтобы вовремя отговорить его от планирования любых дел на день прилета мамы. Казанову я обнаруживаю на кухне с чашкой кофе и iPad, с открытыми на нем новостями.

— Ты действительно иногда должен пить чай, Давид! — начинаю я обычный спор.

— Когда замечу, что старею, то послушаюсь твоего совета!

Я качаю головой, потому что он может быть таким упрямым козлом.

— Когда ты заметишь, то уже будет слишком поздно что-то спасать!

— Отлично! Ты меня уговорила. Налей-ка мне твоей зеленой бурды… — он толкает мне свою чашку, которую я с удовольствием наполню чаем, как только вскипит чайник. — Как у тебя дела? Ты, кажется, очень занята в последнее время!

— Хорошо. Можно с уверенностью сказать, что меня настигла реальность…

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает он.

— Так как я это говорю…

— И где ты весь день пропадаешь? Соответственно и вечером? — продолжает Давид дальше.

— Ну, в основном в группе… и иногда у Серджу или Кати…

Давид послушно потягивает свой чай, что сразу меня приводит в недоумение. Он никогда не делает ничего, кроме того, что сам хочет…

— Что собственно с тобой и этим… Ещё раз, как его зовут?

— Люк? — предлагаю я.

— Нееееет! — говорит он медленно. — Ванильный Скай…

«О Боже! Эти две горячие головы действительно подходят друг другу!»

Я хихикаю, отчего у Давида появляется такое выражение лица, какое недавно было у меня.

— ЭйприлСкай не ванильный! — повторяю я те же слова, что однажды уже говорила матери.

— Ах так… да, да, его я имею в виду! Итак, что с ним?

Даже если мне не хочется, но выгляжу я, конечно же, немного грустной, потому что именно это ощущаю в своем сердце…

— Я уже сказала, что меня настигла реальность… Лучше сказать: нас!

— Вы больше не вместе, как я понимаю?

— Нет, — говорю я и подтверждаю это, качая головой.

Давид действует как-то нервно.

— Это из-за того, что ты вместе с Серджу?

— Ээм, — издаю я. — Нет! Точно нет. Серджу мой лучший друг, брат, если можно так выразиться…

— Тогда вы не вместе? — переспрашивает Давид с недоверием во взгляде.

Яростное отрицание.

— Если это так, тогда я не понимаю… Вы двое становитесь слишком сложными для меня! — заканчивает он, ставит свою чашку в раковину и хочет уже исчезнуть, как я стряхиваю своё раздражение и останавливаю мужчину, произнося:

— Давид?

Первая часть моего плана уже начата, а вторая сейчас в процессе исполнения…

Полным ходом я ищу квартиру для себя.

— Ты молодой человек, который в деле и креативно мыслящий, живущий под крышей города и сдающий малобюджетную комнату? Это хорошо, потому что я — Капрайс — ищу такую комнату. Заранее благодарю за каждое предложение и заявку. До тех пор удачи в создании и творении, — декларирует Люк моё объявление. — Действительно! Будто ты получила разрешение, чтобы жить без присмотра!

Насмешка в его голосе идет в разрез с тем, как он наклоняется ко мне и трогает моё недавно приклеенное объявление, и это вновь вызывает мою стервозность.

— Если ты поймешь, наконец, что другие не интересуются твоим непрошенным мнением, то мои шансы вовсе неплохи.

— Но теперь ты подкалываешь меня! — Люк прижимает руку к сердцу и делает страдальческое выражение лица. — Но если серьёзно… Не было бы целесообразней изменить текст следующим образом: «Ты молодой человек с ярко выраженным материнским инстинктом, с сердцем пушистого подростка» …

— Хорошо, хорошо, Дюма! Я уже давно выяснила, что ты мне хотел сказать. Однако не могу понять причину, по которой ты постоянно выбираешь меня…! Ты знаешь, что жизнь и так достаточно сложна, и я точно могу обойтись без твоей поддержки в виде ненависти?

— Однако я не ненавижу тебя… — противоречит он.

— Ха-ха! — закатываю я глаза. — Тогда что это? Возможно выражение твоей любви ко мне?

— Я… я…

— Да, всё крутится только вокруг тебя, Люк! Сначала ты относился ко мне как к грязи. Но неделю спустя твоё отношение изменилось, и ты даже мне помог. И это ты признал меня почти как друга… Так что я думаю, что если кто-то здесь и подросток, то это ты! В противном случае я считаю, что ты страдаешь от раздвоения личности… — но дальше я не могу продолжить, потому что вижу, как появляется печаль в его взгляде, и это приводит к тому, что мое горло сжимается.