Третья капля магии (СИ) - Лешкевич Лариса. Страница 5

Его обветренное, обожженное солнцем лицо, изрезанное глубокими морщинами было сурово и некрасиво. У него не хватало пары верхних боковых зубов, и дыра эта становилась еще заметнее, когда он улыбался, широко раздвигая свои бледные тонкие губы.

Изенар с легкостью потратил магию, чтобы заманить врага в ловушку и вдоволь позабавиться. Нынче ему повезло, и он отыскал пять золотых капель — невиданный улов! Так почему бы, если представилась такая редкая возможность не отомстить вождю Этэляны, лишив его самого дорогого — сына и наследника?

Вести о том, что вождь этот бесследно пропал еще не дошли до ворот Лянсиды.

Но теперь Изенар передумал и с интересом выслушивал предложения, которые делал ему Сайм.

Какой выкуп готов заплатить безмозглый мальчишка за свою жизнь? И, желая подстегнуть фантазию Сайма, Изенар заклинанием погрузил его еще крепче в песок.

— Стой! — взмолился тот, — Отдам тебе весь урожай, что созреет к осенним дождя. Высоко стоят у нас у нас в лугах травы, густо цветут фруктовые деревья и зверье в лесах расплодилось. Отдам тебе шкуры драгоценные, легкое оперение на стрелы…

— Нет, — Изенир покачал седой головой, — своего вдоволь! И в лесах, и в полях и на нивах распаханных! И если нечем выкупить тебе свою жизнь, то прощай, мальчик! Нет охоты мне с тобой далее здесь забавляться.

И махнул рукой. Песок зашевелился и проглотил Сайма по самую шею.

В страшной тоске поднял он глаза наверх. Огненное кольцо вокруг луны дотлевало. Все более светлея, катилась она на запад. Меркли, угасали созвездия. Торжественная темно-синяя чаша неба, опрокинутая над Сухим руслом начинала сереть, холодеть, и отовсюду потянуло предутренней сыростью.

Неужели не увидит он, как взойдет солнце? Неужели не услышит больше ласкового голоса матери и звонкого смеха сестры Айны? Айна… Песок уже немилосердно сжимал его горло.

— Постой! — хрипло крикнул Сайм, — Если пощадишь меня, отдам я тебе свою сестру Айну. Она красива как утренняя заря на ясном небе. Бери ее в жены только сохрани мне жизнь.

Призадумался тогда Изенар и остановил течение песка.

Сайм, едва переведя дух, ждал его ответа.

— На такое предложение согласен! Но захочет ли девица в неволю к врагу? Я знаю, что этеляне не выдают замуж насильно, знаю, что девушки сами выбирают себе женихов. — усомнившись, покачал головой Изенар.

— Добровольно не согласится… Но она и знать не будет… Мы подстроим похищение — сказал Сайм, которому уже некуда было отступать. Он менял Айну не только на свою жизнь, но и на благополучие всего владения.

Изенар ослабил путы песка и протянул Сайму руку. Тот, опершись на руку врага, выбрался на свободу и вздохнул, наконец, полной грудью.

Изенар подобрал нож и протянул его Сайму.

— Забирай свою магию, этэлянин и клянись богом Огня, что выполнишь обещанное и доставишь девицу на ту сторону Каменистой равнины прежде, чем взойдет молодая луна. Все остальное я сам сделаю и довершу.

— Клянусь. — проговорил Сайм, но голос его был не тверд. — Клянусь Первозданными Стихиями, что отдам тебе сестру Айну, и пусть бог Огня сожжет дотла и меня и весь мой род, если осмелюсь нарушить клятву.

— Так-то, этелянин! — радостно засмеялся Изенар, — А ты за покорность и сговорчивость получишь от меня в награду еще немного магии, чтобы не так досадно было сестрицу терять! Но запомни: переступишь мою границу во второй раз, я тебя уже не пощажу!

Сайм до боли в скулах сжал зубы. Если бы он мог прибить старого насмешника прямо сейчас, вырвать ему горло, сердце, внутренности!

Глава 4

Айна пробудилась вместе с солнцем: веселая, беззаботная, полная жизни и надежды.

Никто о ее ночной встрече с возлюбленным не узнал, а все кошмары, навеянные криком неведомого существа растаяли в горячий утренних лучах как пустой, ничего не значащий сон.

Айна с легкостью вскочила с постели и тут же вспомнила, что в мире есть счастье, потому что за окном сверкает каплями радужной росы зачинающийся день, и птицы поют так воодушевленно и голосисто, и наступает пора примерять свадебное платье, которое шилось от дня весеннего равноденствия, а Лэми явится к ним в дом к полудню, чтобы преподнести Айне пояс невесты, сделанный из мягкой кожи и украшенный драгоценными камнями.

Давняя традиция заставляло сердце девушки трепетать в предвкушении. После того, как она примет пояс из рук Лэми и наденет его на свою талию, то уже ничто, даже смерть, не сможет разлучить ее с любимым.

Айна приняла душистую ванну и, завернувшись в теплую ткань, вошла в комнату, служившую мастерской: просторную и светлую, с расписными прялками, огромным зеркалом напротив окна, в котором отражался край леса и играли, перемигивались, ослепительные блики.

Нянька сидела в удобном, глубоком кресле и вышивала золотой нитью огненно-красную ленту, символизирующую язык пламени. Эту ленту Айна должна будет вплести в свои волосы перед первой брачной ночью.

Девушка с восхищением провела ладонью по светло-голубой сверкающей ткани платья, разложенного на широком деревянном настиле и услышала, как по вымощенному каменными плитами двору, процокали лошадиные копыта.

Айна подбежала к окну и выглянула на улицу, щурясь от яркого утреннего света.

— Нянечка, не знаешь ли ты, куда ездил Сайм? — спросила она.

— Откуда мне знать намерения неблагодарного юнца! — проворчала Кора, перекусывая крепкими зубами нить, — с тех пор как он начал доставать до стремени, то перестал посвящать меня в свои замыслы.

— Ну что ты, няня! — рассмеялась Айна, — Сайм души в тебе не чает!

Но та лишь с притворной суровость покачала головой.

Кора была дочерью кормилицы, вскормившей и вырастившей Аулу.

Мать Аулы умерла вскоре после родов, а отцу некогда было заботиться о дочери, — владение тогда переживало непростые времена. Ждали, к тому же, беды с Запада. Ветром навеяло дурной слух, что вождь Лянсиды замышляет начать войну против Этеляны.

Но, к счастью, слух оказался всего лишь слухом, и тучи над городом развеялись, вернулось безбрежная синь небес, а вместе с ней — покой и надежда.

Когда пришла пора Коре выходить замуж, она не стала выбирать себе жениха, потому что ей так никто и не приглянулся, а упросила Аулу, с которой очень была дружна, оставить ее в доме.

Затем родился Сайм. Кора не могла стать его кормилицей, но стала нянькой.

Когда Сайму исполнилось шесть лет, он перестал нуждаться в женской опеке, потому что отец посадил его верхом на коня и вложил ему в руки легкое небольшое копье.

Так у Коры осталась одна лишь Айна. Новорожденная девочка только-только начинала познавать мир и восхищенно таращила на всех из колыбели свои прелестные, ярко-синие глазенки…

— Все это очень чудно, няня… — с легким недоумением говорила Айна, следя из окна за тем, как Сайм заводит лошадь в конюшню.

Слишком уж хорошо знала брата и теперь, глядя на его чуть поникшие плечи и сосредоточенное лицо, понимала: Сайм чем-то обеспокоен.

Невесомая тень пробежала по ее сердцу, и вновь смутно припомнились ей и ночные тревоги, и пронзительный крик неведомого существа, предвещающий беду.

— Доверь заботы мужчинам! — сказала Кора, увидев, как потускнели круглые щечки ее любимицы, — Твое дело — песни, танцы да подготовка к свадьбе. Не забивай свою голову бесполезными хлопотами…

— Только лишь петь и плясать очень скучно, няня! — воскликнула Айна.

— Займись тогда вышиванием. Погляди как красиво! — Кора вильнула в воздухе огненной, расшитой затейливыми золотыми узорами, лентой, — Ты же хотела вышить покрывало, где будет написана вся история Этеляны! Начала и бросила!

— Не упрекай, нянечка. Погляди-ка лучше — все пальцы я себе в кровь исколола теми острыми иглами… Не желаю больше заниматься вышиванием! — упрямо проговорила Айна и даже ножкой по полу топнула.

— Чего же ты желаешь? — Кора удивленно подняла на нее темные, ласковые глаза.

— Ах, не знаю, нянечка! Что-то томит меня, что-то грызет мое сердце! Так хочется вскочить на коня и понестись быстрее ветра в необозримую даль… Ведь мир так велик, а я ничего не видела!