Быть человеком (СИ) - Анна Дарк (KuCeHa). Страница 52

При этом он продолжал её судорожно осматривать и ощупывать. Слишком сильны были в памяти образы, как в прошлый раз, когда в комплексе случилась беда, он потерял самого родного на тот момент человека.

— Ну ты чего? — удивлённо спросила Милена, чуть отстранившись, потом нахмурилась и закусила губу, видимо, вспомнила его рассказ о том, как погибла Светлана Петровна. — Прости. Со мной всё хорошо. Правда.

Нежные пальцы осторожно перебирали его волосы, а Эрен не мог заставить себя разжать руки. Казалось, если он сейчас её отпустит, то случится беда. Этот вой сирены сводил его с ума. Постепенно стало легче, Эрен вдруг понял, что Милена тихо-тихо напевает ему на ухо какую-то песню. Его девочка, путеводная звезда в этом мире.

В комнате они сидели до момента, как смолк сигнал тревоги, да и после не стремились покидать её. К ним несколько раз заглядывали, проверяя, на месте ли, да еду приносили, а они делали вид, будто вовсе ничего не случилось. Эрену было до дрожи стыдно, что он настолько испугался и утратил контроль, и он слал Милене мысленно всевозможные оды благодарности за то, что ни словом, ни взглядом не напоминала о позорном моменте. В остальном, это было жутко унылое ожидание хоть чего-то, но никто не спешил сообщать им хоть какие-либо подробности. При другом раскладе Эрен наслаждался бы покоем наедине с Миленой, но сейчас отчего-то было тревожно.

Так прошло полтора суток, в течении которых про него даже учёные забыли. Покой закончился с появлением Ивана Юрьевича и известий от него. Оказалось, была свершена диверсия против комплекса. Какой-то проклятый умелец влез в систему и наворотил дел, а пока исправляли неполадки, грозящие катастрофой, кто-то проник в сам комплекс и зверски убил безымянного гибрида. Бедняга мучился больше суток. Он гнил заживо снаружи и изнутри, а усиленная регенерация только затягивала агонию. Учёные пытались ему помочь, но оказались бессильны, в конце концов несчастного было решено добить. Сейчас все изучали этот жуткий яд, который был так чудовищен в своём проявлении.

— И это особо охраняемый секретный объект? — поёжилась Милена.

— Мы расследуем происшествие и ищем виновных, — недовольно отозвался Иван Юрьевич. — А так же наращиваем безопасность. Теперь сюда без моего ведома и мышь не проскочит.

От рассказа Ивана Юрьевича и Эрену было не по себе. Это кто же и за что так ненавидел несчастного, что не побоялся проникнуть сюда и припас ему столь чудовищную смерть? Он знал, его соплеменники могут быть жуткими и крайне жестокими, но, как оказалось, среди людей тоже есть монстры. И, возможно, пострашнее его сородичей.

— Для тебя у меня тоже новости, — обратился к Эрену Иван Юрьевич, — вакцина и антидот почти готовы, осталось доделать совсем немного. А сегодня вечером я точно узнаю решение по нашему договору. Так что готовься, уже завтра мы сможем приступить к тому, ради чего ты здесь — поиску Дейва и тех, кого он собрал вокруг себя.

Сердце усиленно застучало в груди. Снова стало страшно. Завтра. Недавно казалось, этот момент никогда не настанет, а теперь считанные часы отделяют Эрена от мгновения, когда он может навсегда потерять себя.

* * *

Это была, наверное, самая жуткая ночь в жизни Милены. Она старалась вести себя как обычно, не нервировать Эрена своим поведением, но много раз ловила себя на том, что старается лишний раз прикоснуться к нему или залипает на нём глазами. Отправила его спать в истинном обличии, сил набраться, а сама не могла сомкнуть глаз.

Было нестерпимо от мысли, что, возможно, это последние часы, когда Эрен является Эреном, а не опасным непредсказуемым существом, главное в жизни которого — инстинкты. Если у учёных получится его изменить, но не удастся вернуть, как она будет? Разве сможет забыть и отпустить?

Как вообще вышло, что она влюбилась так неосмотрительно и по уши? Ещё недавно на вопрос о влюблённости в Эрена ответ был однозначное «нет», а сейчас она не задумываясь ответила той же Марине «да», она любит его. И, вполне возможно, скоро потеряет, не имея шанса что-то изменить.

Милена пыталась убедить себя поспать, но слишком боялась, что Эрен уйдёт без неё и она проспит час «Х», потому сон бежал от неё в панике. Эрен и так не горел желанием, чтобы она присутствовала при всём этом, не говоря о том, чего стоило Милене уговорить Ивана Юрьевича дать разрешение присутствовать на эксперименте. Она уже предвидела постные лица учёных, которые, по словам того же Ивана Юрьевича, его самого с его людьми век бы не видели, что говорить о Милене.

Утро наступило до омерзительного быстро. Казалось, прошло всего несколько минут, как они закончили просмотр фильма и Милена уговорила Эрена поспать и набраться сил, и вот они уже завтракают принесённой запеканкой.

У неё всё валилось из рук, разговор не клеился. Эрен тоже ощутимо нервничал. Милене оставалось только представлять, каково ему от осознания, что он скоро может потерять собственную личность.

— Я совершенно не умею произносить напутственных речей, — выдавила Милена за пять минут до выхода.

— И не надо, — хмыкнул Эрен.

— Нет, послушай меня, — заговорила она, подходя вплотную и заглядывая в родные сине-зелёные глаза. — Понятия не имею, что тебе предстоит ощутить, но обещай, что какие бы чувства ни захлёстывали с головой, ты будешь бороться. Не забудешь меня, всё, чему учила тебя мама, и главное, кто ты есть на самом деле. Просто помни это и возвращайся. Обещай.

— Ты же знаешь, не могу, — вздохнул он.

— Всё равно обещай, — стояла на своём Милена. — И не важно, выполнишь ты обещание или нет. Я тебя знаю, ты всегда стремишься сдержать слово, даже если не больно хочешь.

Эрен тихо рассмеялся, а у Милены сжалось сердце от мысли, что всё это, возможно, в последний раз: его смех, улыбка, мягкий свет глаз.

— Ты невозможна, — ответил он. — Обещаю. Я сделаю всё, чтобы всё поскорее стало как полагается. Зря я, что ли, тут столько дней страдал?

Всё это он выдал в шутливой форме. Милена могла только улыбнуться через силу, кусая внутреннюю сторону щёк, потому что хотелось взвыть от отчаяния.

За ними пришли. Всего несколько минут по однотипным коридорам, и они достигли места назначения. Слишком быстро. Чересчур страшно отпустить руку Эрена.

— Помни, что обещал мне, — произнесла Милена, когда пришёл момент прощаться.

Она поцеловала его. Страстно и отчаянно, вкладывая в это нехитрое действие всю свою любовь. Милене было плевать на неодобрение, непонимание или брезгливость, застывшие на лицах окружающих. Её не интересовало мнение этих людей, ведь Эрен был лучше каждого из них. Для Милены. Более того, в те несколько коротких раз, что ей удавалось выйти из комнаты пройтись, она неоднократно слышала, как молоденькие дуры тихо, но несильно скрываясь, шептались, мол, как обидно, что такой красавец — и не человек. Животное, а они не зоофилы, но всё-таки хорош, сволочь. Идиотки.

Её присутствию ожидаемо не обрадовались. Усадили в самый угол и велели вообще прикинуться, будто её в помещении нет. Милена только головой кивала. Всё её внимание было приковано к прозрачному стеклу, за которым Эрена за руки и за ноги пристегнули к какому-то креслу. Лицо его напоминало бледную маску с бескровными губами и огромными глазами. Ей казалось, она чувствует, как ему страшно, и остро жалела, что не может быть там и держать его за руку.

Учёные, переговариваясь, сыпали какими-то незнакомыми зубодробительными терминами, и Милена чуть не упустила момент, когда блеклого вида мужик подошёл к Эрену и вколол ему что-то, после чего отошёл на расстояние. Сначала ничего не происходило, потом всё тело Эрена свело судорогой, он сцепил зубы и его выгнуло дугой. У Милены всё внутри скрутило, когда он закричал.

— Что происходит? — не выдержала она. — Почему он так кричит? Отвечайте!

— Не мешайте, — холодно отрезала женщина средних лет, — иначе прикажу вас вывести.

Захотелось рычать. Броситься на заносчивую суку, которой итак Милена с порога как кость в горле.