Русский супермен (СИ) - Рясной Илья. Страница 37

— Хочу напомнить один момент, — произнес Чаев. — В данной экспедиции имеется несколько факторов неопределенности. У нас есть некоторое представление о форте, о технических возможностях рагнитов. И Акару мы изучили довольно неплохо. Одно время считалось, что планета не представляет никакой опасности. Тут мы ошибались. Там есть что-то. Прошлые разведгруппы потеряли шесть человек. Притом тройка Ганичева исчезла в полном составе.

— Знаем, — вздохнул Одзуки. — Ганичев был моим другом. Наши сердца бились в унисон, и потеря его — удар кинжалом в сердце. — Японец любил выражаться длинно и по-восточному цветисто. Искусство подобной риторики давно заброшено, в том числе и в Японии, но Одзуки овладел им мастерски.

— Это не дело рук рагнитов. Им ничего неизвестно о нашем присутствии на Акаре. На этой планете нет своей развитой цивилизации. Нет опасных для нас хищников. Нет ядовитой флоры и фауны. Самое удивительное, что мы не только не нашли трупы наших друзей, но даже не смогли нащупать и — следа какой-либо информации. Они просто исчезли. Похоже, без драки, без борьбы.

— Я пробовала провести инсайтпоиск, подключалась к региональным информячейкам Акары. Мы проследили путь наших людей, где они исчезли. Но как? Никакого намека.

— Почему так? — насупился Ковальский. — Астросом, покидая тело, должен оставить информслед на окружающих предметах. Уж причину смерти по ним установить всегда можно.

— Я же сказала — ничего.

Чаев бросил на стол информпакет.

— Здесь все сведения об этом. Изучите до завтра... И еще одно. Я предлагаю пройти по "тонкому льду".

— Зачем? — еще больше нахмурился Ковальский, слишком осторожно относящийся к подобным вещам.

— Мы идем ощупью, — пояснил Чаев. — Технология рагнитов значительно превосходит нашу. Значит, наша сила — в знании скрытого темными покровами и недоступного им.

— Это может плохо кончиться, — возразил я. — Первое — мы можем потерять Лику. Второе — мы можем доиграться в эти игры до того, что сами выкопаем себе яму. Но далее в случае нормального исхода вероятность того, что полученные данные ничего не дадут, ничем не помогут, составит девяносто процентов...

— Мы должны это сделать, — сказал Чаев настойчиво. — Фактор неопределенности на Акаре довольно велик. Я же говорю: там что-то не в порядке. Мы должны хотя бы попытаться нащупать хвост этой тайны.

— Очередная запретная зона, — усмехнулся я.

— Вот именно, — кивнул Чаев. — Кто за "лед"?

В воздухе разлилось напряжение. "Тонкий лед" — очень опасное предприятие, это видно даже по названию. Последствия могут быть самые непредсказуемые. Вообще может нарушиться причинно-следственная цепь. Этой методикой пользуются очень редко, лишь в самых крайних случаях, когда ставки очень большие.

— Я согласна, — спокойно произнесла Лика.

— Пусть будет так, как будет, — развел руками Одзуки.

— Наверное, это будет интересно, — усмехнулся Уолтер.

— Ну что ж, наша первая партия игры со смертью, — кивнул Герт.

— Ох-ох! — покачал головой Маклин. — Давайте я пойду вместо Лики. Почему ей надо лезть в самое пекло?

— У тебя не получится, Рекс, — возразила Лика.

— Согласен, — вздохнул Маклин, вид у него при этом был такой, будто он только что подписал Лике смертный приговор. Он, как всегда, добр и эмоционален.

— За, — кивнул Ковальский с недовольной миной на лице.

— Твое мнение? — повернулся ко мне Чаев.

— Против, — хлопнул я ладонью по столу.

В меня вперилось восемь пар глаз. Некоторые из присутствующих смотрели на меня с облегчением, другие с недоумением, третьи с усмешкой. Лика с негодованием. Достанется же мне от нее. В таких ситуациях любой обладал правом вето, ибо путешествие по "тонкому льду" касается каждого. Несколько сотен лет назад в польском сейме каждый его член обладал правом вето, и когда он шел против всех, то его начинали колотить, пока он или не соглашался, или не погибал, тем самым выбывая из числа голосующих. Тогда еще мало знали о правах личности. Мне подобное избиение в наш просвещенный век не грозило. Пока еще не было случая, чтобы один супер тронул другого хоть пальцем.

— Я не могу рисковать Ликой. Даже если отвлечься от моих к ней нежных чувств, подумайте — она у нас единственный инсайт такого уровня.

— Я решаю свою судьбу сама, — холодно произнесла Лика, в этот миг она была чужой и далекой, как туманность Андромеды. — Ты не имеешь права решать за меня.

— Это надо, — нахмурился Чаев. — Поверь мне, Саша.

И я поверил. Чаев умудрялся принимать только верные решения, притом смысл их становился ясен порой не сразу, а иногда через довольно продолжительное время.

— Согласен.

— Поехали, — сказал Чаев.

Присутствующие максимально расслабились. Лика вытянула ноги, положила ладони на стол и прикрыла глаза. Чаев резко выкинул вперед ладони, и в них бутоном сказочного цветка зацвел лиловый шар. Этот сгусток энергии не зафиксировала бы ни одна аппаратура, не разглядел бы ни один человек, если, конечно, он не наделен даром сверхвидения. Мы же не только могли видеть невидимое, но и управлять им, естественно, в определенных, порой весьма узких пределах.

Чаев взмахнул руками, и лиловый шар устремился к Лике, расплываясь, окутал ее. Она начала бледнеть, скоро в лице ее не осталось ни кровинки. Казалось, она умерла. Собственно, так оно в какой-то мере и было. Сейчас Лика не принадлежала нашему миру. Она шла по "тонкому льду" в далекой, непостижимой реальности. Неосторожный шаг, резкое движение — "лед" треснет и откроется пучина, из которой нет возврата. Но если у тебя есть умение и осторожность, если ты ощущаешь помощь своих друзей, то не только пройдешь по "тонкому льду", но и рассмотришь на его бело-голубой ровной и бескрайней глади отражение грядущего, найдешь такие ответы на свои вопросы, которые иначе не нашел бы никогда. А может, если повезет, сумеешь сдвинуть ось судьбы...

Я очень боялся за Лику, но сумел обуздать свои чувства. Страх расслабляет, подавляет волю, лишает сил, которые так необходимы для поддержки Лики Вся наша энергия была направлена на то, чтобы удерживать в стабильности лиловый шар, окутывающий Лику, не дать ему распасться и оставить ее без защиты,

Потянулись томительные минуты. Постороннему наблюдателю могло показаться, что собрались чудаки, развалились в креслах и подремывают, переваривая сытный ужин или просто предаваясь неге. На самом деле шла напряженная работа, требовавшая от нас полной отдачи. Наши силы постепенно истощались, мы приближались к пределу. Еще немного — и кто-то сорвется первым, за ним не выдержат другие, защита падет, "лед" треснет. То, что шла уже шестая минута, а Лика, уникальный инсайтпроскопист, не могла ничего нащупать, говорило о том, с какой серьезной проблемой мы столкнулись. Чем значительней и прочней цепь событий, чем более серьезные последствия они влекут, тем сложнее рассмотреть будущее.

— Нашла, — тихо прошептала Лика и замолчала.

— Что ты видишь? — через силу спросил Чаев.

— Смерть... Семеро... Четырех поджидает смерть. Две смерти — земля. Одна холод... Им повезло. Хуже четвертому. Ему смерть не избавление — наказание.

— Что за смерть ждет четвертого?

— Пустота... Боль... Ожидание... Не знаю.

— Кто эти четверо?

— Не знаю.

— Чем закончится операция?

— Еще не определено... Шансы очень малы.

— Что за фактор неопределенности на Акаре? Почему погибли бойцы из разведгруппы?

— Не знаю. Что-то огромное. Не могу охватить, Вижу, как рушатся преграды и запреты... Я боюсь. Боюсь!

— Спокойно, Лика. Что еще?

— Вижу лицо четвертого.

— Кто?

— Саша... Саша... Я боюсь. Смерть, боль, рабство и одиночество... Не могу больше! Я возвращаюсь.

Лиловый шар начал переливаться разными цветами, потом ярко вспыхнул и исчез. На Ликином лице вновь появлялся румянец. Но глаза она не открывала. Очнется она не раньше, чем через час.