Русский супермен (СИ) - Рясной Илья. Страница 9

"Эй, рыжая, к нам не хочешь?", "У Лехи... как эта банка, не подкачает", "Не криви рожу, макака драная, не то по ней и получишь". Огрызаться в подобных случаях не рекомендуется. Лика этого не знала. Бац, хрясь — получила. Не по роже, конечно, а по красивому лицу с огромными удивленными глазами.

Я отношусь к людям разумнее Лики, поэтому "крыс" решил обойти стороной загодя и за сценой наблюдал издалека... Эх, ничего не поделаешь!

— Эй, ребята, оставьте девчонку! — крикнул я, возникая на их горизонте.

— О, еще один к регенераторам просится! — прокудахтал толстячок, на вид явный педик.

— Да ладно, зачем вам все это? — Благостное настроение с меня еще не сошло. — Давайте мирно разойдемся, как космошлюпки в открытом космосе.

— Еще кривляется, травоед вонючий, — тонко пропищал "педик", и я понял, что сегодня ему достанется больше всех. "Травоедами" "крысы" называют тихих обывателей, которых презирают до глубины души.

Парочка на скамейке продолжала лизаться, невозмутимо игнорируя окружающее. Волосатый одной рукой вцепился в Ликину сумку, а другой в ее хозяйку, не давая ей убежать. Остальные с ругательствами и сопением направились ко мне. Даже черноволосая, с отвислыми грудями девица как-то ощерилась, видать, тоже решила ухватить свою долю моей крови. Ну что ж, развлечемся немного, не все по церковным службам ходить...

Я оценивающе оглядел своих противников. "Педик" — не боец. Двухметровый прыщавик, неуклюжий и согнутый вопросительным знаком, тоже не опасен. А вот обезьяноподобный молодчик с дурацким выражением лица и шрамом, пересекающим низкий лоб, — судя по всему, опытный уличный боец. Плечи у него широкие, кулаки увесистые. Но самый опасный — высокий жилистый парень с плавными движениями. По повадкам — боксер или каратист. Нет, пожалуй, каратист, притом неплохой, и, похоже, он у них за главного.

Я отошел на пару шагов, примирительно подняв руку.

— Ладно, ребята, остыньте. Вам неприятности с полицией не нужны.

— На те, дерьмосран вонючий! — "Педик" подскочил ко мне сбоку с грацией гиппопотама, выпущенного на лед, и ударил ногой. Промахнулся, бедолага, и мне осталось только чуть помочь ему. "Педик" со стуком ударился затылком о резинобетон. Повезло дураку, что поверхность упругая — не покалечишься.

У "каратиста" атака получилась гораздо лучше. Удар ногой, направленный мне в ухо, был резок и проведен не без изящества. Вот только тоже мимо. Зато моя расслабленная кисть проехала по всей его слюнявой физиономии, выравнивая ненужные выпуклости, как-то: нос, губы. "Каратист" обхватил лицо, растирая кровь, сделал, как пьяный, три неверных шага и упал на колени, всхлипнув:

— О, е-о-о!..

Черноволосая "метелка" без особых изысков просто попыталась вцепиться мне в лицо. С дамой я обошелся предельно вежливо. Оплеуха, и она рухнула отдохнуть на скамейку. Лижущаяся пара наконец оторвалась друг от друга и с изумлением взирала на происходящее.

Я решил, что все закончено. "Крысы", получая отпор, успокаиваются быстро. Но тут "волосан", державший Лику, запустил руку за пазуху и рванулся ко мне.

— Не надо! — крикнула Лика и повисла на "волосане". И опять нарвалась получила кулаком в лицо и рухнула на парочку. Истошный визг, ругательства.

— Прирежу, травоед поганый!

"Волосан" — наверняка из психов. Он пустился во все тяжкие. В его руке блеснула белая упругая металлическая дубинка с шариком на конце. "Обезьян" с широченными плечами, тоже, видать, из племени придурков, выудил из кармана нож и первым бросился на меня, решив опередить "волосана". Нож вскоре отлетел в кусты, а "обезьян" начал корчиться на земле, держась за живот. Саданул я его далеко не со всей силы, не то ему бы уже завтра заказывали гроб. Пусть живет, сволочь.

"Волосан" хрюкнул, устремился ко мне, ударил дубинкой. Довольно неумело. Кто ж так делает?.. Мне оставалось только немного отступить, потом захлестнуть его руку своей — дубинка отлетела. Теперь прилепиться к нему, волна, он падает, я перехватываю его за шею и... Коронный захват, мощное движение — и перелом шеи, труп. Но я остановился вовремя. Передо мной всего лишь обычная "серая крыса". И я лишь уронил его на землю. Потом решил, что этого недостаточно. Зря он хватался за оружие. И уж совсем не следовало бить женщину. Я приподнял его за волосы.

— У, травоед дерьмовый, больно! — Он попытался вырваться.

— Полежи еще. — Я резко ударил сложенными в щепотку пальцами в точку на его спине — теперь у него будут серьезные проблемы с врачами, — а потом сбоку саданул кулаком в затылок и отправил волосатого в глухой нокаут.

— Стоять, "крысы"! — крикнул я, видя, что "педик" и "обезьян", держащийся за брюхо, заковыляли прочь. — Стоять! Стреляю!

Я выдернул пистолет и всадил пулю "обезьяну" в ногу. "Педик" тут же застыл как статуя.

Я посмотрел на часы — третья минута.

Патрульные появились на седьмой минуте — результат не ахти какой. Но зато сразу на двух мобилях. Перед побоищем я нажал на ручном коммуникаторе полицейский сигнал тревоги.

— Полиция! — Я продемонстрировал патрульным полицейскую карточку. — Нужно доставить эти мешки с дерьмом в участок. Злостное нарушение порядка, использование запрещенных предметов, пункты 1210 и 1247 Уголовного свода.

— Как это вы их так умудрились? — Молодой полицейский с уважением посмотрел на меня и на окровавленных "крыс".

— Было бы желание...

В участке я пробыл два часа: надиктовывал показания, прошел через нудные протокольные формальности.

Мрачный, гераклового сложения капитан — дежурный помощник пристава — сидел в просторном кабинете рядом с компьютеранализатором. Ночь выдалась напряженная, патрульные без устали заполняли стерильно-чистые камеры наркошами, дебоширами, "крысами". Ничего серьезного, за исключением нашего случая, пока не было.

— Непрерывное производство, — вздохнул дежурный помощник. — С каждым годом мрази все больше. В основном амеб, которых ветер несет незнамо куда. У них жажда разрушения в крови. Ладно еще, когда уличные СТ-фоны разносят — их в последнее время бронированными стали делать. В этом году одних выловили — они пытались Музей классических искусств поджечь радиоуправляемыми ракетами. Чего, спрашиваю, тебе музей сдался? Говорит, хочется. Мол, умники полтыщи лет на картины любуются, а он одним движением может выше их всех стать — спалить все. Эх, башки бы им поотворачивать, да никому это не надо, кроме нас, полиции!

В комнату ввели жилистого "каратиста". На носу его белела эластоформа, чтобы придать ему нормальные очертания, губы распухли. Для одного удара разукрасил я его неплохо.

— Ну что, крысеныш, допрыгался? — Капитан нагнулся над усевшимся на стул "каратистом" и взял его за подбородок.

— А я чего? — плаксиво взвыл "каратист" — точно в обычаях пойманных за руку "крыс". — Этот слон на нас налетел! А че?! На че парк нужен, если в нем даже посидеть нельзя?

— Не зуди, Лим, — отмахнулся капитан.

Кличку Лим "крысеныш" получил, видимо, за владение карате Это имя известного корейского каратиста.

— Дама на тебя показывает.

— Я сам на нее че угодно показать могу! — Лим всхлипнул и потрогал нос. Я к "гумикам" обращусь Они вам устроят за то, что без закона меня забрали.

"Гумиками" называли организацию сердобольных идиотов "За гуманное отношение к жертвам социума" Чем отвратнее подонок, тем большее удовлетворение они испытывали, помогая ему избежать ответственности. У меня давно чесались руки заняться их главой, да все времени не было.

— Запись есть. Фиксатор — полицейский, если тебе, крысеныш, это хоть что-то говорит, — зло улыбнулся капитан.