Нужные вещи - Кинг Стивен. Страница 87

ЭЙ ТЫ, БЕЗМОЗГЛАЯ СКУМБРИЯ! — было написано в самом верху ярко-красными буквами.

Альберт сорвал записку и быстро пробежал глазами. Дышал он при этом носом с громким сопением, как бык перед боем.

«ЭЙ ТЫ, БЕЗМОЗГЛАЯ СКУМБРИЯ! Мы пытались тебя урезонить — пусть, мол, послушает знающих людей, — но до тебя не дошло. НЕ ПЛЮЙ В ЧУЖОЙ КОЛОДЕЦ — НЕ ПРИШЛОСЬ БЫ ВОДЫ НАПИТЬСЯ! Мы смотрели сквозь пальцы на твое папское идолопоклонничество и срамное поведение. Вавилонская подстилка. Но теперь ты зашел слишком далеко. НИКОМУ НЕ УДАСТСЯ ВОЙТИ В СГОВОР С ДЬЯВОЛОМ В КАСЛ РОК!

Добрые христиане почуют этой осенью смрад ГЕЕНЫ ОГНЕННОЙ и СЕРЫ в Касл Рок. А если ты не почуешь, так лишь потому, что твой нос забит вонью собственного грехопадения. СЛУШАЙ И ВНЕМЛИ: ОТКАЖИСЬ ОТ СВОЕЙ ГНУСНОЙ ЦЕЛИ ПРЕВРАТИТЬ НАШ ГОРОД В ПРИТОН, НЕ ТО НЕ СПАСТИСЬ ТЕБЕ САМОМУ ОТ ЖАРА АДСКОГО ПЛАМЕНИ И ЗАДОХНУТЬСЯ ОТ СЕРНОЙ ВОНИ!

«Познан был Господь по суду, который Он совершил; нечестивый уловлен делами рук своих». Псалом 9:17.

СЛУШАЙ И ВНИМАЙ, НЕ ТО ПЛАЧ ИЕРЕМИИ ПЕРЕЙДЕТ В СТЕНАНИЯ. ПРАВОВЕРНЫЕ БАПТИСТЫ КАСЛ РОК»

— Кусок дерьма, — прорычал Альберт и скомкал листок в огромном кулаке. — Этот коротышка-сапожник, баптистский кретин, совсем из ума выжил.

Первое, что он сделал, открыв кабинет, — снял трубку, набрал номер отца Джона и сообщил, что правила игры ужесточаются не по дням, а по часам, невесть что случится до открытия Казино.

— Не беспокойся, Альберт, — невозмутимо произнес отец Брайам, — если этот идиот полезет в драку, он узнает, что безмозглые скумбрии умеют дать сдачи… Разве не так?

— Так, отец мой, — сказал Альберт, все еще тиская записку в кулаке. Опустив голову, он взглянул на свое могучее оружие, и губы под жесткими моржовыми усами тронула легкая самодовольная улыбка. — Конечно, так.

К четверти одиннадцатого утра того же дня электронное табло над входом в здание банка показывало температуру +22°С. По другую сторону Тин Бридж лучи не по сезону горячего солнца образовали яркое мерцающее пятно, дневную звезду, в том месте, где шоссе 117 выплывало из-за горизонта и направлялось в сторону города. Алан Пэнгборн сидел в своем кабинете, погруженный в показания по делу Кобб — Ержик, и не замечал солнечного отблеска на металле и стекле. Но даже если бы он его и заметил, то едва ли заинтересовался бы — поблескивала всего лишь проезжающая мимо машина. А тем временем ослепительное сверкание хрома и стекла, направлявшегося к мосту со скоростью более семидесяти миль в час, олицетворяло собой ближайшее будущее самого шерифа… а также и всего города.

В витрине магазина Нужные Вещи табличка, оповещавшая закрыто ПО СЛУЧАЮ ДНЯ КОЛУМБА, исчезла, а на ее месте появилась другая, вывешенная длиннопалой рукой, высовывавшейся из рукава светло-коричевого пиджака телячьей кожи. Табличка гласила:

ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩНИК.

Проехав мост, машина продолжала свой путь со скоростью пятьдесят миль в час в той зоне, где разрешалось только двадцать пять. Это был автомобиль, от которого у школьников старших классов потекли бы слюнки зависти: фисташкового цвета «додж-челленджер» со вздернутым кузовом и опущенным к дороге носом. Сквозь дымчатое стекло окна можно было разглядеть внутреннюю перегородку между передними и задними сидениями, аркой подпиравшую крышу. Кузов был весь испещрен наклейками: Хирст, Фьюелли, Фрэм, Куокер стейт, Гудиер вайд овалз, Рэм чарджер. Выхлопные трубы смачно отрыгивали пары высококачественного девяносто шестого бензина, который можно купить только на Оксфорд Плейз, когда направляешься к северу от Портленда.

Слегка сбросив скорость на перекрестке улиц Мейн и Лорелль, автомобиль, взвизгнув тормозами, с ходу втиснулся в один из узких парковочных секторов напротив Клип Джоинт. В это время в парикмахерской клиентов не было. Билл Фуллертон и второй парикмахеру Генри Жендрон, сидели в креслах посетителей под рекламами брилькрема и массажного масла Уилдрут Крим. Они поделили на двоих утренний номер газеты. Когда лихач выключил двигатель своего автомобиля, выхлопные трубы пару раз так громыхнули, что оба мастера причесок одновременно вскинули головы.

— Адская машина, будь я проклят, — буркнул Генри. Билл кивнул и оттянул большим и указательным пальцами нижнюю губу.

— Уху.

Оба с нетерпением ожидали, когда мотор окончательно стихнет и появится сам водитель. Дверь машины открылась, и из ее темного чрева показалась нога, обутая в черный поношенный сапог. Вслед за ногой появился и ее хозяин. Очутившись на ярком свете жаркого не по сезону дня, он снял темные очки, зацепил их дужкой за вырез сорочки и огляделся лениво-презрительным взглядом.

— Так, снаружи конфетка, внутри дерьмо, — философски заключил Генри.

Билл Фуллертон смотрел на незнакомца не мигая, с отвалившейся челюстью, забыв, что на коленях: у него дожидается колонка спортивных новостей.

— Туз Мерилл, —выдохнул он наконец. — Чтоб я так жил!

— Какого черта он тут потерял? — возмутился Генри. — Я думал, он в Микэник Фоллз ишачит.

— Понятия не имею, — сказал Билл и снова оттянул нижнюю губу. — Только взгляни на него! Седой, как крыса, и наверняка такой же мерзкий! Сколько ему лет, Генри?

Генри пожал плечами:

— Больше сорока, но меньше пятидесяти, вот все, что могу сказать. И кому интересно, сколько ему лет? От него на расстоянии неприятностями несет.

Как будто услышав последние слова, Туз повернулся к витринному стеклу и, медленно подняв руку, небрежно помахал. Оба парикмахера заерзали на своих местах и возмущенно забурчали, словно пара старых дев, которые неожиданно поняли, что хулиганским посвистом, прозвучавшим неподалеку, подзывают их.

Туз засунул руки в карманы джинсов фирмы Лоу Райдерз и пошел прочь: портрет человека, у которого времени вагон, а дел ни на грош.

— Как думаешь, может быть, позвонить шерифу? — предложил Генри.

Билл Фуллертон еще несколько раз дернул нижнюю губу, а потом покачал головой.

— Он сам скоро узнает, что Туз вернулся в город. Сообщать не стоит. Ни мне, ни тебе.

Они сидели и смотрели вслед Тузу, шагавшему по Мейн Стрит, пока тот не скрылся из виду.

Едва ли кто-нибудь догадался бы, наблюдая, как Туз Мерилл праздно шатается по Мейн Стрит, что этого человека мучает серьезная проблема. Проблема такого свойства, которое было бы понятно Умнику Китону: Туз задолжал одной веселой компании крупную сумму денег. Порядка восьмидесяти тысяч долларов, если быть точным. Но самое страшное, что могли сделать кредиторы Умника, это упрятать его за решетку, а вот если Туз не вернет долг в скором времени, скажем к 1 ноября, его без всяких колебаний могли упрятать в гроб.

Ребята, которых Туз в свое время нещадно терроризировал, — Тедди Дачемп, Крис Чемберс и Берн Тессио, например, — узнали бы его с первого взгляда, несмотря на седую шевелюру. В те годы, когда Туз работал на текстильной фабрике (последние пять лет она была закрыта), все было по— другому. В те времена он увлекался пивом и карманным воровством. Он тогда прибавил в весе благодаря первому и стал предметом неусыпного внимания со стороны шерифа Джорджа Баннермана в связи со вторым. А потом Туз стал баловаться кокаином…

Он бросил работу на фабрике, потерял пятьдесят фунтов веса в результате пагубного пристрастия и перерос из карманного воришки в первоклассного взломщика, по той же причине. Через его руки стали проходить суммы, знакомые лишь биржевым маклерам и торговцам наркотиками. Он мог начать месяц с пустыми карманами, а закончить обладателем пятидесяти— шестидесяти тысяч долларов, зарытых под засохшей яблоней в саду дома, где жил Туз, на Кренберри Бог Роуд. Сегодня он мог поглощать обед из семи блюд у Мориса, а завтра пробавляться макаронами с сыром на кухне у приятеля. Все зависело от рынка, от спроса и предложения, учитывая при этом, что Туз, как и большинство наркоманов, был сам основным потребителем. Год спустя после того как новый Туз — худой и седеющий — расстался с костюмами толстяка, коим постепенно заделался, сделав ручкой народному образованию, он познакомился с ребятами из Коннектикута. Ребята баловались торговлей оружием, впрочем, и «дрянью» не брезговали. Туз сразу распознал, с кем имеет дело, — свой свояка видит издалека: братья Корсоны, как и он сам, покупали товар у самих себя. Они предложили Тузу долю, считавшуюся по понятиям центральной части штата Мэн достаточно крупной, и он с радостью согласился. Эта сделка казалась ему столь же естественной, как торговля кокаином — бизнес есть бизнес. Если и было в жизни нечто обожаемое Тузом более машин и кокаина, так это оружие.