Мы под запретом (СИ) - Фокс Нана. Страница 2

Глава 1

*Кира*

— И не забудь, у нас сегодня контрольная примерка, — назидательно напоминает мне мама.

— Хорошо. — Закатываю глаза, радуясь тому, что разговор происходит по телефону и она не видит этого моего недовольного жеста. Не хочу ее огорчать, особенно накануне свадьбы. — Я постараюсь не опоздать.

— Уж будь добра: Луиза Коваль не часто сама лично приезжает к клиентам.

— Помню я об этом, мама, — тороплюсь завершить разговор, поглядывая на часы, и, как манны небесной, ожидаю звонка на пару. — А может, ты все же, без меня сходишь? Возьми Марусю, она у нас обожает подобное.

— Маруся и так со мной едет. И примерить я могу только свое платье, а твой наряд Пуговка не сможет надеть! — смеется мама.

— Ладно, — выдыхаю замученно, — я буду, — успокаиваю ее. — Пока, мамуль, я побежала. — Прощаюсь, как только раздается первый звонок. — На экономику нельзя опаздывать.

Я люблю свою маму, обожаю наши совместные вылазки на шопинг. Но вот эта сегодняшняя примерка почему-то жутко меня нервирует. Может, оттого, что быть подружкой невесты на свадьбе собственной матери тот еще трэш? Может, потому, что платье, выбранное для данного случая, стоит столько, сколько полгода моего обучения в вузе, а я не привыкла к таким дорогим нарядам, хоть и считаюсь дочерью небедного человека?

Не знаю, что, но что-то меня тормозит.

Размышляя об этом, захожу в аудиторию и ищу взглядом свободное место.

— Левина! — слышу, а затем и вижу зовущую меня и машущую руками Лёлю.

Поднимаю руку вверх, давая ей понять, что заметила ее яркие сигнальные огни, и, пробираясь между рядов, направляясь к ней.

— Привет! — радостно здоровается со мной подруга, отодвигаясь и уступая место за длинной партой.

— Привет! — Присаживаюсь на скамью и быстро достаю необходимую тетрадь для лекции.

Лёля порывается что-то спросить, но появление Ивана Васильевича Грозных (да-да, среди студентов он снискал прозвище Царь) прекращает на время все разговоры. И не только потому, что его предмет нам нужно будет сдавать на сессии, а за красивые глазки он оценок не ставит, поэтому все прилежно слушают лекцию, методично конспектируя ее в тетрадь, но еще и потому, что большая часть женской аудитории нашего потока тихо пускает по нему слюнки, и моя болтливая подруга в их числе.

— Милый, да… — не спрашивает, а уверенно шепчет Лёля, наклоняясь максимально близко ко мне.

Не поспоришь: статный атлет с широкими плечами, ростом под два метра. В меру прокачанный и с офигенной задницей. Деловой костюм на нем сидит как влитой, а серый пиджак идеально подчеркивает глубину его дымчатых глаз. Нос с небольшой горбинкой, четко очерченный рот с чуть припухшей нижней губой, мужественные скулы и всегда стильно подстриженные волосы с легкой сединой (этакий перец с солью, хотя довольно странно, для его-то возраста) — в общем, как выражается моя подруга, «конфетка».

В первый же день его появления на лекциях девчонки собрали на него всю имеющуюся информацию: двадцать шесть, не женат, постоянной подружки нет, работает финансовым аналитиком в каком-то банке, поступил в магистратуру и поэтому будет преподавать у нас экономическую теорию целых три семестра.

На него негласно объявлена охота, а у парней открыт тотализатор — как скоро он сдастся, и кто будет первой счастливицей, сладко оттраханной этим Ченнингом Татумом и Генри Кавиллом в одном флаконе.

Но я, пусть и считаю его симпатичным, соблюдаю нейтралитет. Все же драма «препод и студентка» не мой жизненный сценарий.

Лекция, как всегда, пролетает быстро и продуктивно. Впереди еще два предмета, и на сегодня моя повинность в академии будет завершена.

— Левина, — слышу за спиной голос преподавателя и удивленно застываю на месте, выбиваясь из общего потока студентов, спешащих прочь из аудитории.

Медленно разворачиваюсь, все еще надеясь, что мне послышалось, и встречаюсь с внимательным взглядом Ивана Васильевича. Он кивает, опровергая мои надежды.

— Задержитесь на пару минут.

Затаив дыхание, неспешно разворачиваюсь и неуверенной поступью возвращаюсь к преподавательскому столу. По пути сталкиваюсь с сокурсниками, ловя на себе сочувственный взгляд одних и презрительный — других, а еще ошалело гадаю, что и когда я успела натворить и за какие такие заслуги я снискала его аудиенцию.

Подхожу ближе и останавливаюсь в паре шагов от преподавателя. Он словно и не помнит, что позвал меня, сосредоточенно перелистывая страницы методического пособия. Дождавшись, когда за последним учащимся с характерным щелчком закрылась дверь и в кабинете остаемся только мы вдвоем, Иван Васильевич откладывает брошюру и поднимает на меня заинтересованный взгляд.

Молча жду, боясь даже представить, что меня ожидает сейчас и как после девочки из группы порвут от любопытства меня на лоскутки. Вот, не мог он Терехову оставить или, на худой конец (хотя там явно не худой), Скворцову? Они бы точно не тушевались, а уже вовсю использовали бы свой шанс.

— Кира, — вкрадчиво начинает Иван Васильевич, — у вас в следующем семестре будет зачет по курсовым.

Я недоуменно киваю, хотя абсолютно не в курсе, что там будет в следующем учебном году. До него еще надо эту летнюю сессию сдать и само лето прожить. И вообще не понимаю, к чему сейчас весь этот разговор.

— Ну, так вот… — продолжает он, вертя между пальцами правой руки серебряный «Паркер». (Зрелище завораживающее, скажу я вам! Даже я залипла на то, с какой непринужденной виртуозностью двигаются его длинные прямые пальцы с короткими, аккуратно подстриженными ногтями, а выпуклые вены на тыльной стороне кистей, словно магниты, притягивают женские взгляды, будя самые отвязные мечты, о том, как сладко эти руки будут ласкать).

Белки-стрелки… вот не о том, совсем не о том я сейчас думаю! Весна, что ли, на меня так странно влияет? Встряхиваю головой, прогоняя прочь идиотские мысли и абсолютно не нужные сейчас эмоции. Специально поднимаю руку и поглядываю на наручные часики, намекая на то, что ценно не только его, но и мое время. Перемена короткая, а мне еще надо добежать до следующей аудитории.

— Хотя ты знаешь… — задумчиво произносит преподаватель и начинает собирать пособия и журнал, — иди на пару. — Он кивком указывает на выход. — А поговорим после. Во сколько сегодня у тебя заканчиваются занятия? — держа в руках собранную стопку бумаг, интересуется он, внимательно следя за эмоциями на моем лице.

— До двух, — медленно отвечаю, теряясь в догадках, — но мне к трем надо быть на Полярной.

— Тогда после двух жду тебя на парковке, — подводит он итог, не спрашивая, а утверждая. — Подвезу, и по дороге поговорим.

— Но… — начинаю я и замолкаю, увидев серьезное выражение лица, не терпящее возражений.

— Мой рабочий день сегодня до половины второго, а что я делаю после, никого не касается, так же, как и то, чем занимаешься ты после окончания учебного процесса.

Иван Васильевич говорит все это спокойно и уверенно, словно бессовестный адвокат, произносящий оправдательную речь перед присяжными. Он поднимается из-за стола и убирает в стильную сумку-«почтальонку» все рабочие материалы.

— И потом, — продолжает он, — мы всего лишь переговорим о курсовой работе на следующий год. Это чисто деловой разговор. Ничего более.

Я наблюдаю за ним, прижимая к груди свой рюкзак с тетрадками и письменными принадлежностями, словно надежный щит. Мысленно пытаюсь вернуться в реальность, где на меня не обращал никакого внимания мужик, трахнуться с которым мечтает большая часть университета, от первого курса до преподавательского состава (и сейчас я не только женщин имею в виду). Блин, вот на кой мне этот ходячий тестостерон в руководителях курсовой?! Я учиться хочу, а не отбиваться от его ревнивых поклонниц.

Можно мне кого-нибудь попроще, ну, хотя бы Льва Андреевича — заведующего кафедрой, милейшего старикашку, любящего свою жену и оранжерею на подоконники своего кабинета.