По следам Грааля (СИ) - Вейс Амаранта. Страница 42

Я стал больше курить и пить. Навязчивая идея сжирала, оставляя пустоту, которую можно было заполнить только одним пришедшим на ум способом. Я с головой погрузился в создание нового артефакта. Но не затем чтобы сотворить ещё один Грааль. Моей целью стали инквизиторы: блокировка их энергии, которую они вкладывали в молитвы и розарий. Если бы всё удалось, и Грааль был бы у нас, всякий страх исчез бы. Боялись бы нас, а не мы.

Чтобы понять как действовать, нужно было выяснить, на что реагируют инквизиторы. Какие травы или артефакты влияют на них больше всего. И для этого мне понадобились подопытные. Совесть мало беспокоила меня: они веками похищали ведунов, прежде чем создали своё оружие.

☁ ☁ ☁

— Фёдор? — всё тот же спокойный тон, в котором едва уловимо проскользнуло удивление.

Мы столкнулись в одном из старых коридоров главного здания ковена. Сюда редко заглядывали: опасались наткнуться на какой-нибудь каверзный артефакт. Но Анна была главой и могла ходить там, где вздумается.

— В чём дело? Помнится, раньше даже мои приказы были недостаточно весомым поводом, чтобы увидеть тебя в этих стенах.

Блики играли на лице ведьмы. Ни годы, ни наличие сына не сказались на ведьме. Мы редко болели.Старели медленно. И совершали больше ошибок.

— Соскучился, — просто и вполне искренне ответил я.

Мои помыслы и поступки не ослабили ошейник чувств и их железную хватку на яйцах. Анна владела мной, даже не подозревая насколько сильно.

Ведьма поверила незатейливому признанию, ведь нередко и сама посылала письма с угрозами, между строчек которых угадывалась тоска. Но я оступился.

— Ты трезв, — ни то спросила, ни то утвердила она.

Возможно, именно следующие слова выдали меня.

— Нельзя же всю жизнь пить.

☁ ☁ ☁

Казалось, что этой осенью ливень превратился в ненасытного работягу, который заступал на работу с самого утра и заканчивал только глубокой ночью. Сколько бы не пытались, но артефакторам не удавалось создать нечто, что заставило бы подвал в западном крыле оставаться сухим.

Хлюпая пальцами в насквозь мокрых носках, я заканчивал взбалтывать отвар. Пришлось здорово раскошелиться, чтобы уговорить Олега приготовить его, а заодно не рассказывать Анне. Половина ингредиентов из этого варева была запрещена в ведовских кругах. О половине — знали лишь единицы целителей. Хотелось надеяться, что подобный риск оправдается.

Инквизитор, привязанный к стулу специальными веревками, владел розарием, однако не казался уж слишком смышлёным. Это почти решило его судьбу.

Её появление можно было сравнить разве что с раскатами грома в горной местности. Стены подвала вибрировали от звуков её голоса. Больше никогда я не видел подобной ярости в глазах Анны, как в тот день. Она велела мне замереть. Каждую конечность словно парализовало. Я не чувствовал тела, но впитывал в себя её злость.

Выбив колбу из моих рук, Анна отвесила мне пощёчину и процедила:

— Кретин!

Она схватила меня за грудки и стала горячо нашёптывать:

— Что ты натворил, Фёдор! Скольких из пропавших похитил ты?

— Двоих.

Позади доносились слабые хрипы инквизитора. Он стонал от боли, а я всё ещё надеялся испробовать на нём отвар, пока тот не остыл.

— Они идут сюда с проверкой. И это ты натравил их.

В какой-то момент марево, в котором я прибывал последние месяцы, начало понемногу развеиваться. Но я всё ещё был готов стоять на своем.

— Двое ничто в сравнении с тысячами загубленных, Аннушка.

Сквозь злобный прищур, ведьма продолжала натягивать водолазку на моей груди. Её ногти царапали кожу сквозь ткань. Она казалась разъяренной хищницей, готовой вспороть мне глотку.

— Ты привёл беду в наш дом. Ты и твои безумные идеи.

Обернувшись сквозь плечо, Анна вскользь оглядела инквизитора, оценивая его состояние. Изнеможденный, почти лишённый святой энергии и без сознания. Лицо ведьмы медленно обрастало маской изо льда, в то время как боль в её глазах рассыпалась на сотни осколков. Губы едва-едва прошептали что-то, и после этого мир уже перестал был прежним.

☁ ☁ ☁

Холод и вонь.

Вонь и холод.

Вот что встретило меня первым.Что остается неизменным до сих пор.

Я лежал на узкой железной кровати в окружении бетонных стен и криков чаек. И я не чувствовал магии. Вернее своей магии. Анна позаботилась о том, чтобы из маяка убрали все отражающие поверхности. А на случай, если они всё же вдруг появятся, то она сделала так, что те не продержатся долго.

Сквозь крохотное оконце виднелась фигура в плаще. Капюшон скрывал лицо, но я держал её в руках тысячи раз, чтобы суметь распознать. Ведьма стояла на краю. Волны почти добирались до неё и разбивались у самого подножья уступа.

С трудом игнорируя шум в ушах и сухость во рту, я преодолел пять пролётов. Непонимание покалывало каждый сантиметр тела. Чем ближе я подбирался к Анне, тем хреновее становилась ситуация.

— У тебя только два пути.

Ветер сорвал капюшон с её головы, высвобождая густую копну растрёпанных волос. Сначала у меня засосало в желудке от того, что Анне пришлось несладко. Наверняка, ей пришлось улаживать ситуацию с орденом. Однако дальше был только гнев. Обжигающий и губительный.

Она решала мою судьбу с жестоким равнодушием. Как-будто имела на это право. Как-будто моя жизнь полностью зависела лишь от её слова. И тогда я не понимал, что так оно и есть.

Она дала мне иллюзию выбора: принести клятву или остаться гнить в маяке навсегда. Я должен был поклясться, что откажусь от своих идей, оставлю поиски чаши и больше никогда не покину пределы России.

Однако вместо того, чтобы покаяться, я обхватил её горло. Меня колотило от злости. Пальцы сжимались. Всё сильнее и сильнее. Брызги ударяли ей в спину. Волосы облепили лицо. Я вглядывался в него и не видел страха. Я не мог остановиться.

— Ну же, — процедил я, сталкивая наши носы друг с другом, — прикажи мне отступить.

Анна хрипло выдохнула и улыбнулась. Часть меня хотела увидеть её гибель. Но другая… другая помнила каждое касание маленьких ладошек. Каждую редкую улыбку, которую она прятала, утыкаясь лбом в моё плечо. Каждое проклятое слово.

— Чокнутая стерва.

Я выплюнул это, словно самую омерзительную закуску, и оттолкнул ведьму от себя.

—Возьми. Если передумаешь, просто надень и подумай обо мне.

Она попыталась всучить мне браслет, но я с яростью швырнул его в море. Мысль о том, что Анна прокляла меня, словно раздражающий сосед вколачивала в сердце гвозди. Я заставлял ноги идти быстрее, чтобы не передумать. Не довести дело до конца.

То, как она прыгнула в воду за побрякушкой, стало последним ярким воспоминанием о ней.

☁ ☁ ☁

Порча Анны привязала меня к маяку и тайне Грааля. Я не могу рассказывать о нём всех деталей, но чтобы насолить ведьме, однажды сочинил сказку, в которую вплёл реальные факты.

Я не могу покинуть каменный клочок земли и Аниву, но я уговорил Олега привезти мне зеркало, закаленное магией артефактора. Оно не помогло выбраться, но стало жалким подобием убежища, в котором за последние двадцать лет появился кто-то ещё, кроме меня.

— Быть в заключении у инквизиторов или прогнивать на маяке — что хуже?

Вопрос едва знакомого ведьмака вернул в настоящее и заставил горько ухмыльнуться. Утихшие отголоски ненависти давно перемешались с отголосками чувств.Я знал, что проведу остатки дней, коря себя за то, что всё же признал это вслух:

— Продолжать жить, после её смерти. Вот что хуже. Анну... кхм, ведьма даже в этом обыграла меня.

Ни одна магия не даётся просто. Проклятия, подобное тому, что сотворила Анна, требуют огромных затрат энергии. Мало кто по собственной воле решается на это. Порча иссушила её магию. Ведьма отдала часть жизни, чтобы наказать меня за жажду справедливости. Или как бы она сказала: «Желание власти».

Мы пробыли в зеркальном коридоре с одной единственной дверью слишком долго. Настало время возвращаться. Но прежде чем это сделать, я похлопал француза по плечу и хрипло выдавил: