Аналогичный мир. Эпилог - Зубачева Татьяна Николаевна. Страница 4

Осушив второй стакан, Фредди думал почти две секунды и согласился:

— В жару самое то, — и позвал: — Мамми.

Мамми с поразившим Эстер проворством на четвереньках метнулась к двери, приоткрыла её и уже тогда встала. Ну, будто вот только-только вошла.

— Вот она я, масса Фредди.

Фредди кивнул, скрывая усмешку, и распорядился:

— Снеси Стефу кувшинчик. Пусть попробует.

— Ага, масса, — закивала Мамми.

Эстер вылезла из своего укрытия, когда Фредди ушёл.

И питьё, и сваренный Женей суп с плавающими в нём нарезанными крутыми яйцами и сметаной всем понравились. И на следующий же день Мамми погнала всю ребятню на сбор этой травы, оказавшейся и вкусной, и полезной, а в кухне под руководством Жени закипела работа по изготовлению питья и заготовки на зиму. Стефу-то в котельной так понравилось, надо, чтобы и зимой ему было чем горло промочить….

… Эстер рассмеялась и заговорщицким тоном шепнула.

— Я и нам привезла пять баночек. Завтра на обед сделаю такой суп.

Ларри задумчиво кивнул, и Эстер продолжила рассказывать, рассуждая.

— Ну, с Джен всё, почти всё понятно, Элис зовёт её мамой, а… её мужа по имени. Эриком. А Джонатана дядей Джонни. И Фредди тоже. Дядей Фредди. И они не спорят. Похоже, девочка не знает, что они — её отец и дедушка. А с Джен… Джонатан держится, о, вполне по-джентльменски, с уважением, но на дистанции. Понимаешь? Возможно из-за присутствия её мужа. Он — индеец, и говорят, они очень ревнивы. И любит Джен, это видно, и, возможно, тоже не знает… всего. А к Элис относится действительно по-отцовски.

— Да, Эсти. Ты права, там… какая-то тайна.

— Оставим их тайны им? — улыбнулась Эстер.

— Да, — очень серьёзно ответил Ларри, допил свой коктейль и подвёл черту. — Нас это не касается.

— Конечно, милый, — Эстер ещё раз поцеловала мужа и встала. — Иди наверх, я сейчас уберу здесь и поднимусь…

…Эркин, Женя и Алиса летели на самолёте второй раз в жизни. Первый был две недели назад, когда они отправились в Алабаму, в гости, в имение, на две недели.

Приглашали Алису, но Женя, конечно, не отпустила бы её одну, а Эркин не отпустит их обеих. Вот и пришлось просить о передвижке отпусков, прибавлять накопленные отгулы, оформлять заграничные паспорта. Еле-еле успели оформить гражданство, спасибо Бурлакову, который поддержал идею поездки и нажал на что-то в Царьграде. Женя догадывалась, что всё это не просто так, но благоразумно придерживалась усвоенного ещё в детстве принципа: "Не суй нос в чужие дела, свой целее будет". Тем более, что ничего такого от неё не требовалось, а две недели в имении были чудесным отдыхом. И всё же… Женя осторожно, чтобы ненароком не разбудить спящего в соседнем кресле Эркина, посмотрела на него. И он, не открывая глаз, улыбнулся. Да, они возвращаются домой. "В гостях хорошо, а дома лучше".

Нет, конечно, Эркин был доволен поездкой. Встреча с прошлым оказалась совсем не трудной и даже приятной. Ну да, в этом имении ему и тогда было хорошо. А главное — Жене и Алисе понравилось. И ему тоже. Работа в охотку, а не потому, что надо. И отдохнул, даже Женю — он улыбнулся — на настоящей лошади покатал. По-индейски, как на картинке в книжке. Без седла, Женю впереди себя боком посадил и обнял. У Бобби спина широкая, и шаг медленный и плавный, как раз под такую поездку. И неспешным шагом до родника, там в беседке посидели, попили родниковой воды и обратно. Хорошо было. И приятно было встретиться со Стефом и остальными, кого помнил. Поговорили, рассказали друг другу кому и как живётся. Ну так он — грузчик на заводе, они — работяги в имении, все — по контракту. У него квартира со всеми удобствами, у них у каждого дом на семью с огородиком, Миняю бы понравилось, но у всех не своё, а по найму. Так хорошо, и этак неплохо. Дети в школе тоже у всех. Вот только, что сам он тоже учится и в школе, и чтоб на аттестат сдать, это да, в этом он на особицу. Но ему и дальше в городе жить, а им-то в имении особо и ни к чему. Фредди фоток наделал, большую пачку домой везём. И ещё баночки со всяким "вкусненьким". Нет, всё хорошо. Жалко, конечно, что Андрей не смог поехать, но Фредди почти в открытую сказал, что Андрею на той стороне показываться не стоит, а Андрей ухмыльнулся: "А мне и не хочется!". Ну, всё понятно. Он ещё когда догадался, что Андрей не просто уходил, а наследил так, что только граница отрезала. Недаром же просил не расспрашивать. Так что… А вот когда у них всех сразу отпуска совпадут, то съездят в Царьград, посмотрят столицу.

Эркин покосился на дремлющую Женю и прильнувшую к иллюминатору Алису и удовлетворённо закрыл глаза, погружаясь в лёгкий, но не тревожный сон.

130 год

Август

Американская Федерация

Атланта

Особняк Говардов

Две молодые женщины беседовали в комнате с явными следами прошлого, вернее, прошедшего богатства. Тёмные пятна на выгоревших обоях от висевших там когда-то картин, разрозненная когда-то дорогая мебель, посёкшиеся и потускневшие портьеры и гардины, также не сочетающиеся между собой и мебелью. Остатки былой роскоши.

Так же не сочетались между собой и собеседницы при явном внешнем сходстве. Светская дама в откровенном модном наряде и монахиня в полном монастырском облачении. Хотя опытный взгляд сразу бы определил, что драгоценности дамы… мм-м, не будем их называть фальшивыми или поддельными, а мягко скажем — искусственные, позолота на ремешках эффектных босоножек на пятидюймовых каблуках местами стёрлась и обнажает не кожу, а дешёвый эрзац, а макияж приближается по интенсивности к театральному гриму и не так скрывает, как подчёркивает возраст и… изношенность лица, шеи, глубокого декольте и обнажённых рук. И тот же опытный взгляд не ошибся бы в том, что облачение монахини пошито очень хорошим портным из настоящих тканей: английской шерсти, китайского шёлка, индийского хлопка, а верёвочный пояс сплетён из настоящих пальмовых волокон, и тонкие белые пальцы перебирают чётки из редкого тёмного русского янтаря.

— Мне нужны деньги! — дама пыталась говорить со спокойной требовательностью, но голос предательски взвизгнул на грани истерики.

Монахиня склонила голову и кротко улыбнулась.

— Твой последний любовник оказался слишком дорогим?

— Да, — нехотя согласилась дама. — Но это в прошлом. А сейчас… я познакомилась… Он так мил. Я страдаю, и ты должна помочь мне.

— Ты страдаешь от неутолённой страсти, — монахиня подняла глаза и вздохнула. — Твои страсти губят тебя. И ты не познакомилась, а тебя познакомили, тебя передают с… — её улыбка стала чуть-чуть насмешливой, намекая на непроизнесённое, — рук на руки, сестрица, и с каждым разом ты платишь всё больше. Потому что ты стареешь.

— Замолчи! — взвизгнула дама. — Заткнись, блаженная дура! Ты ничего в этом не понимаешь, а берёшься судить!

— Потише, сестрица, — лицо монахини оставалось безмятежно спокойным. — Ты разбудишь дедушку, а он только-только уснул после приступа.

— А ты, конечно, неотлучно была при нём. Тебе не противно?

— Это мой долг, сестрица, моё, — монахиня на мгновение благочестиво подняла глаза к потолку и тут же опустила их к чёткам. — Моё послушание. Телесная немощь…

— Заткнись, — повторила дама, негромко, но угрожающе. — Заткнись сама, Мира, пока я не заткнула тебя по-другому. Как раньше.

— Ах, Марджи, — монахиня глядела только на свои чётки. — Той девочки Мирабеллы больше нет. Ты же знаешь, ты сама приезжала, чтобы проститься с ней. И убедиться, — её улыбка стала чуть откровеннее насмешливой, — в принесении обетов безбрачия…

— И бескорыстия, — перебила её Маргарет. — Но я не думала, что монастырь так ловко наложит лапу на наши деньги.

— Мои деньги, — поправила её монахиня. — Это были мои деньги, моя доля наследства наших несчастных родителей, да упокоятся они с миром. Свою долю ты получила даже раньше меня, как и положено, на совершеннолетие. И ты потратила её, как и хотела, на свои страсти.