Бескрайние земли - Амаду Жоржи. Страница 51
Вечером он зашел к Марго и передал ей поручение от Жуки.
Марго сменила квартиру, она выехала из пансиона Машадан и сняла маленький домик, где жила вдвоем с прислугой, которая готовила и убирала комнаты. Из Табокаса прибыли ее вещи, и она могла теперь демонстрировать свои элегантные костюмы, разгуливая по Ильеусу с кружевным зонтиком под перешептывания прохожих. Все знали о ее близких отношениях с Жукой Бадаро, расходились только в мнениях относительно того, как именно они сошлись. Сторонники Бадаро утверждали, что Жука отбил ее у Виржилио, а люди Орасио заявляли, что Виржилио к тому времени уже сам ее бросил. После статьи в «О Комерсио» сплетни достигли своего апогея и избиратели Бадаро показывали на улице «женщину, оплачивавшую обучение доктора Виржилио». Марго ходила с видом победительницы. Жука распорядился открыть ей кредит в магазинах, торговцы угодливо склонялись перед ней.
Марго приняла капитана в столовой, предложила сесть. Он согласился выпить чашечку кофе, принесенную служанкой, и объяснил, что пришел с поручением от Жуки. Он просил сказать, что приедет на будущей неделе, и спрашивал, не нужно ли ей чего-нибудь? Марго засыпала капитана вопросами о фазенде. Она тоже чувствовала себя хозяйкой имения Бадаро. Казалось, она совершенно забыла Виржилио, упомянула о нем лишь раз, когда спросила, читал ли Жоан статью в «О Комерсио».
— Кто меня тронет, тому несдобровать… — заявила она.
Затем похвалила Мануэла де Оливейра:
— Молодец, у него есть голова на плечах. — И добавила: — К тому же он весельчак… Я только с ним и развлекаюсь. Он частенько заходит ко мне посидеть… Он такой смешной…
Капитан Жоан Магальяэнс отнесся к этим похвалам подозрительно: кто знает, не путается ли Марго в отсутствие Жуки с журналистом? И так как он чувствовал, что оба они очень похожи — оба авантюристы и чужие среди этих людей, связанных с землей, — то счел своей обязанностью подать ей совет:
— Ты мне скажи: у тебя есть что-нибудь с этим Оливейрой?
Она стала отрицать, но не особенно решительно:
— Разве ты не видишь, что…
— Я хочу дать тебе совет… Ты не желаешь мне говорить — да, собственно, я и сам не хочу ничего знать. Но я тебе одно скажу: будь осторожна с Бадаро. С ними шутить нельзя… Если ты дорожишь своей шкурой, не вздумай его обманывать… Такие люди не любят шуток… — Говоря это Марго, он, казалось, убеждал самого себя. — Лучше отказаться от задуманного, чем обманывать их…
8
В двухэтажном домике неподалеку от порта расположилась экспортная фирма «Зуде, брат и Кo». Внизу был склад какао, на втором этаже — контора. Это была одна из трех-четырех фирм, начавших заниматься экспортом какао, который здесь получил развитие всего несколько лет назад. До этого вся продукция какао, в ту пору еще незначительная, потреблялась внутри страны. Но с расширением плантаций некоторые торговцы Баии и кое-кто из иностранцев — швейцарцы и немцы — основали фирмы по экспорту какао. Среди них была фирма братьев Зуде, двух экспортеров табака и хлопка; они занялись и вывозом какао. Открыли филиал в Ильеусе и послали управляющим Максимилиано Кампоса, старого, уже седовласого служащего с большим опытом.
В те времена экспортные фирмы еще заискивали перед полковниками, служащие и управляющие отвешивали им поклоны и рассыпались в любезностях, владельцы фирм устраивали для фазендейро банкеты, водили их в кабаре и публичные дома. Конторы по экспорту какао были еще небольшие — как правило, они представляли собой всего-навсего отделения крупных экспортных фирм, торговавших табаком, кофе, хлопком и кокосовыми орехами.
Поэтому, когда Синьо Бадаро поднялся по лестнице торгового дома «Зуде, брат и Кo» и открыл дверь в кабинет управляющего, Максимилиано Кампос поспешно поднялся пожать ему руку:
— Какой приятный сюрприз, полковник!
Он предложил ему свое кресло — лучшее в кабинете, а сам скромно уселся на плетеный стул.
— Давненько вы не появлялись. Я сам наведывался к вам насчет урожая…
— Я уезжал на плантацию… Был занят…
— Ну, и как идут дела, полковник? Что вы скажете о нынешнем урожае? Похоже, что он оставил далеко позади прошлогодний, не так ли? Мы только недавно начали операции, но скупили уже больше какао, чем за весь прошлый год. И это при том, что некоторые крупные фазендейро, вроде вас, еще ничего не продавали…
— За этим я и приехал… — сказал Синьо.
Максимилиано Кампос сделался еще любезнее:
— Решили не ждать более высоких цен? Думаю, что вы поступаете правильно… Я не верю, чтобы какао поднялось в этом году выше четырнадцати мильрейсов за арробу… И, знаете, при четырнадцати мильрейсах выгоднее выращивать какао, чем молиться богу… — и он засмеялся своей шутке…
— А я полагаю, что цена поднимется выше, сеньор Максимилиано. Думаю, что к концу уборки урожая она составит по меньшей мере пятнадцать мильрейсов. Кто сумеет сохранить свое какао, заработает большие деньги… Производство недостаточно для того, чтобы удовлетворить спрос. Говорят, что только в Соединенных Штатах…
— Это верно, сбыт всего какао обеспечен… Но цены, полковник, нам навязывают гринго. Наше какао пока ничто по сравнению с какао Золотого Берега. А цены на это какао определяет Англия. Когда вы, сеньоры, засадите всю эту землю, повалите весь этот лес, вот тогда мы, возможно, сумеем устанавливать в Соединенных Штатах свои цены…
Синьо Бадаро поднялся. Борода закрывала ему галстук и грудь сорочки:
— Именно это я и собираюсь сделать, сеньор Максимилиано. Я вырублю лес Секейро-Гранде и засажу землю деревьями какао. Через пять лет я вам буду продавать какао с этих земель… И тогда мы сможем диктовать цены…
Максимилиано уже знал об этом. Да и кому в Ильеусе не известны были планы Бадаро в отношении Секейро-Гранде? Однако все знали, что такие же намерения были и у Орасио. Максимилиано заговорил об этом. Синьо Бадаро разъяснил:
— Лес мой, я только что зарегистрировал документ на право владения им в нотариальной конторе Домингоса Рейса. Он мой, и плохо будет тому, кто туда сунется…
Синьо Бадаро сказал это с убеждением, грозя пальцем невидимому врагу, и Максимилиано Кампос отступил перед полковником. Но тот засмеялся и предложил поговорить о делах:
— Я хочу продать свой урожай. Сейчас я реализую двенадцать тысяч арроб… Цена сегодня — четырнадцать и две десятых мильрейса за арробу… Итого сто семьдесят конто. Согласны?
Максимилиано произвел подсчет. Поднял голову, снял очки:
— А условия расчета?
— Мне не нужны деньги сейчас же. Я хочу, чтобы вы открыли мне кредит на эту сумму. Мне понадобятся деньги на вырубку леса и устройство плантаций… Я буду забирать их постепенно…
— Сто семьдесят конто четыреста мильрейсов… — объявил Максимилиано, закончив подсчеты.
Они переговорили о подробностях сделки. Бадаро продавали свое какао фирме «Зуде, брат и Кo» уже много лет. И ни к кому из своих клиентов на юге Баии экспортная фирма не проявляла такого внимания, как к братьям Бадаро.
Синьо простился. На следующий день он вернется, чтобы подписать контракт на продажу. Еще не выходя из конторы, он сказал:
— На эти деньги вырубим лес и посадим какао! А если понадобится, будем вести борьбу, сеньор Максимилиано! — Он держался серьезно, разглаживая бороду, взгляд его был суров.
Максимилиано не нашелся что сказать и спросил:
— А как поживает маленькая дона Ана?
Лицо Синьо потеряло суровость и расплылось в улыбке:
— Она уже взрослая девушка… И хорошенькая! Скоро выйдет замуж…
Максимилиано Кампос проводил полковника вниз по лестнице и расстался с ним на мостовой, крепко пожав руку:
— Желаю всего наилучшего вашей семье, полковник!
Синьо Бадаро зашагал по середине улицы, придерживая шляпу рукой и отвечая на приветствия со всех сторон. Люди переходили улицу, чтобы поздороваться с ним.
9
В день Сан-Жорже город наполнился колокольным звоном. Это празднество посвящалось покровителю города, и было самое большое в Ильеусе. Утром на торжественном заседании в муниципалитете префект напомнил о Жорже де Фигейредо Коррейя, который получил в дар земли Ильеуса и создал там первые примитивные энженьо — плантации с сахарными заводами при них, тут же уничтожавшиеся индейцами. К нему он приравнял тех, кто прибыл позднее и привез с собой семена какао. Доктор Женаро тоже сказал речь, полную цитат на иностранном языке, которых большая часть присутствующих не поняла.