Пыль на трассе - Маклин Алистер. Страница 22

— Пошла прогуляться.

— Холодновато для прогулок.

— Она сейчас в таком состоянии, что холод ей нипочем, — сухо заметил Даннет. — Кажется, это называется эйфорией. Говорил со стариком?

— Да. Старик, как ты его прозвал, в самом деле начинает сдавать. За последние полгода он постарел лет на пять.

— Если не на все десять. А попробуй тут не постареть, когда жена как в воду канула. Вот потерял бы ты человека, с которым прожил двадцать пять лет…

— Он потерял не только жену.

— То есть?

— Я и сам точно не знаю. Выдержку, что ли, уверенность в себе, напористость, желание бороться и побеждать. — Харлоу улыбнулся. — На днях мы вернем ему эти потерянные десять лет.

— В жизни не встречал такого самонадеянного нахала, как ты, — восхитился Даннет. Харлоу пропустил его слова мимо ушей, тогда он пожал плечами и вздохнул. — Что ж, вероятно, чемпиону мира необходима некоторая доля самоуверенности. Куда ты теперь?

— В путь. А по дороге заберу из гостиничного сейфа ту маленькую безделушку, которую я должен отвезти нашему знакомому на улицу Сен-Пьер — похоже, это гораздо безопасней, чем ходить на почту. Не хочешь пропустить рюмочку в баре и заодно посмотреть, не вызову ли я у кого-нибудь интереса?

— С какой стати они будут интересоваться тобой? Нужная кассета у них в руках, вернее, они так думают, а это одно и то же.

— Возможно. Однако не исключено, что эти нечестивцы начнут думать иначе, когда увидят, как я беру из сейфа конверт, вскрываю его, достаю кассету, осматриваю и кладу ее в карман. Один раз они уже остались в дураках. Держу пари, они охотно поверят, что их снова одурачили.

На мгновение Даннет замер, не веря своим ушам. Потом раздался его шепот:

— Это уже не просто игра с огнем, а верный способ сыграть в сосновый ящик.

— Чемпионам мира полагаются дубовые, с позолоченными ручками. Пошли.

Они вместе спустились по лестнице. Даннет повернул к бару, а Харлоу направился к регистратуре. Пока Даннет оглядывал холл, Харлоу получил свой конверт, вскрыл его, достал кассету и, тщательно осмотрев ее, сунул во внутренний карман кожаной куртки. Тут к нему как бы невзначай подошел Даннет и произнес вполголоса:

— Траккья. У него чуть глаза не вылезли на лоб. Он со всех ног бросился к телефону-автомату.

Харлоу молча кивнул, вышел через вращающиеся двери и остановился, так как путь ему преградила фигура в кожаном пальто.

— Мэри, что ты здесь делаешь? — спросил, он. — На улице очень холодно.

— Просто хотела попрощаться с тобой, вот и все.

— Попрощаться можно было и в гостинице.

— Я не люблю, когда на нас глазеют.

— И потом, ведь завтра мы снова увидимся в Виньоле.

— Увидимся ли, Джонни?

— Ну вот! И ты разуверилась в моих водительских способностях.

— Оставь шутки, Джонни, мне не до них. Я мучаюсь. Меня не покидает предчувствие, что должна случиться беда. С тобой.

— Это в тебе заговорили предки по шотландской линии, — весело возразил Харлоу. — Неотвратимость рока, ясновидение и прочие суеверия. Между прочим, ясновидящие почти всегда попадают пальцем в небо.

— Не смейся надо мной, Джонни, — всхлипнула Мэри.

Он обнял ее за плечи.

— Чтоб я смеялся над тобой? С тобой — пожалуйста, а над тобой — никогда.

— Возвращайся ко мне, Джонни.

— Мэри, я всегда буду возвращаться к тебе.

— Что? Что ты сказал, Джонни?

— Я оговорился.

Он прижал ее к себе, чмокнул в щеку и ушел в сгущающиеся сумерки.

8

Темная громада трейлера «коронадо», расцвеченная десятком габаритных огней, не считая четырех мощных фар, с ревом мчалась по ночным пустынным дорогам на бешеной скорости — такая езда наверняка вызвала бы неудовольствие итальянской автоинспекции, но, к счастью, автоинспекция дремала в ту ночь.

Харлоу проехал по автостраде на Турин, затем свернул к югу на Кунео и теперь приближался к Тендскому перевалу, то есть к тому грозному горному перевалу с туннелем на вершине, через который проходит итало-французская граница. Здешняя дорога требует предельной осторожности и внимания, даже если едешь на легковом автомобиле днем и в сухую погоду, ибо по обе стороны туннеля водителя подстерегают крутые спуски, подъемы и головокружительные повороты. А вести тяжелый трейлер, да еще в дождь, который все усиливался, было весьма рискованным предприятием.

Кое-кому эта поездка показалась, мягко говоря, более чем рискованной. Рыжие близнецы-механики, один из которых вжался в сиденье рядом с Харлоу, а второй растянулся на узкой лежанке за сиденьями, хоть и изрядно вымотались, но сна у них не было ни в одном глазу. Да что там скрывать, они попросту стучали зубами от страха и либо переглядывались в ужасе, либо жмурились, когда их бросало и качало из стороны в сторону на очередном вираже. Ведь случись грузовику вылететь с дороги, тогда грозили не синяки да шишки на ухабах, а верная смерть на дне пропасти. Близнецы начали понимать разницу между стариной Генри и настоящим гонщиком.

Если Харлоу и подозревал, какие невыносимые муки он причиняет, то не подавал виду. Он целиком сосредоточился на дороге и старался просчитать ее на два, а то и на три поворота вперед. Траккья, а теперь уже и его сообщники, знали, что он везет кассету, и наверняка — в этом Харлоу не сомневался — попытаются завладеть ею. А вот когда и где — пойди-ка угадай. Казалось бы, лучшего места для засады, чем крутые повороты на подъеме к перевалу, не найти. Однако Харлоу был убежден, что его противники действуют из Марселя, а следовательно, они вряд ли осмелятся орудовать на чужой территории. Слежки за ним не было от самой Монцы. Не исключено, что они даже не знают, по какому маршруту он едет. Возможно, они решили подождать, пока он приблизится к их вотчине, а то и вовсе доберется до места. С другой стороны, они должны учесть, что он может избавиться от кассеты по пути. Строить догадки в таких обстоятельствах показалось Харлоу делом не только неблагодарным, но и бессмысленным. Он выбросил из головы все возможные варианты и решил просто держать ухо востро. Между тем до перевала они добрались без происшествий, прошли итальянскую и французскую таможни и начали извилистый спуск по противоположному склону.

Доехав до Ла Джиандолы, Харлоу ненадолго замешкался. Он мог двинуться к Вентимилье и тем самым воспользоваться новыми автострадами, проложенными вдоль Ривьеры, либо ехать более трудным, но коротким путем на Ниццу. На маршруте через Вентимилью пришлось бы дважды иметь дело с итальянскими и французскими таможенниками, и он выбрал короткий путь.

До Ниццы добрались без помех, свернули на шоссе к Канну, прибыли в Тулон и поехали по шоссе на Марсель.

Это произошло милях в двадцати за Канном, у деревушки Боссе.

Они прошли поворот и увидели впереди огни четырех фонарей: два неподвижных и два пляшущих. Пляшущие огни были красного цвета; кто-то, видно, размахивал фонарями.

Харлоу переключил скорость, и двигатель тотчас отозвался более низким урчанием. От этой смены звуков дремавшие близнецы очнулись и как раз успели вслед за Харлоу разобрать надписи на двух — красном и синем — неподвижных, поочередно мигающих фонарях: на одном было написано «СТОП», на другом — «ПОЛИЦИЯ». Позади «маяков» виднелись по меньшей мере пять человек, двое из них стояли посреди дороги.

Харлоу подался вперед и силился получше разглядеть, что там происходит. В следующий миг он принял решение: неуловимым выверенным движением включил вторую передачу, и большой дизель заурчал еще басовитей. Двое на дороге перестали размахивать красными фонарями. По всему было видно, что трейлер сейчас затормозит.

За пятьдесят ярдов до поста Харлоу выжал педаль акселератора до отказа. Грузовик начал быстро набирать скорость, и расстояние между машиной и «маяками» стремительно таяло. Двое с красными фонарями, сообразив в последнюю секунду, что водитель грузовика и не думает останавливаться, бросились в разные стороны.