Дебют (СИ) - "Vells". Страница 35

По пришествию этого полугодия я прекрасно знал, кто из преподавателей трудился на благо моего завала по предметам. Дабы положить на столь учебной канцелярии заветную бумагу по моей несостоятельности в учёбе в этих стенах.

Однако как бы они не старались меня завалить. Всё было тщетно. Ещё на первом курсе вуза я знал в разы больше чем они став учителями.

Конечно, были индивидуумы, которые делали вид, что мои ответы не верны, и жирно выводили мне плохие оценки.

Однако после нескольких моих походов в учебную канцелярию с требованием об их присутствии на передаче, или личной сдачи предмета вышестоящим учителям, а также пары писем в Петербургскую академию наук с просьбой проверки на проф. пригодность данных учителей, быстро отбило у них желание пакостить.

Теперь эти люди просто пытались, как они думали задрать планку поставленной программы. Однако пока все бегали, сдавая хвосты по предметам, я был полностью чист и, в учебной канцелярии числился на бумаге, как один из лучших лицеистов.

В последний день перед отъездом из лицея, я как обычно стоял на скрытой тихой поляне и смотрел, как Елена уже беспрепятственно обращается со своей родовой силой.

Практически полгода ушло на то, чтобы девушка смогла полностью устранить свою врождённую особенность. И вот теперь моё дело было сделано, и сейчас я наблюдал, как Лена складывала печати и воспроизводила стихийные техники.

На поляне то и дело вспыхивали огненные искры или проявляли себя воздушные шары, которые неслись не всегда точно в ствол массивного дерева служившего ей мишенью.

Елена обладала огромным родовым потенциалом, и расположенностью к стихии ветра, огня, призыва и сотворения. До последних двух родовых элементов было пока рановато, однако первичные стихийные элементы ей уже начинали покоряться, явно заверяя её в том, что её недуг уже в прошлом.

— Гриш! Ты видел, как я могу. — Радостно сияла Лена, кинув очередной сгусток воздуха в ствол дерева который попал точно в цель.

— Конечно, видел, — стряхнул я упавший снег с веток дерева, под которым я стоял. — Ты же в соседнюю от меня ель попала вместо дуба. Теперь дело за малым. Надо тренировать пальцы, а то пока ты сложишь печать, я состарюсь. — Расплылся я в гордой улыбке за успехи Лены.

— А есть быстрый способ тренировки? — Сразу взяла быка за рога девушка, смотря то на меня, то на свои пальцы.

— Да есть. Играй на фортепиано.

Лена вновь посмотрела на свои пальцы, а потом перевела взгляд на меня.

— Я не умею. Хочешь сказать, что ты играешь? — Надула губы девушка.

— Конечно. Не скажу что виртуозно. Но поигрываю.

Елена издала стон, и посмотрела в хмурое зимнее вечернее небо.

— Гриш, — протянула она моё имя. — Есть то, чего ты не умеешь?

Я улыбнулся девушке и сделал шаг к ней, после чего произнёс:

— Да полно всего.

Лена вернула голову в обычное положение и посмотрела на меня как на чудо-юдо.

— Вообще не заметно, — произнесла моя подопечная. — Гриш, жаль, что тебя рядом не будет, когда я родителям расскажу и покажу, что теперь я могу использовать родовую силу, и даже не смогу упомянуть о тебе. Спасибо тебе большое. — Грустно закончила говорить Елена.

— Ну что за кислый вид, — подошёл я к Лене и легонько толкнул её в плечо. — Как насчёт спарринга в заключительной тренировке в этом году?

— Да! Давай! И если я смогу тебя нормально ударить в выбранное тобой место, — крутанулась она передо мной, расплываясь в улыбке. — То ты тогда станцуешь со мной вальс.

— Прямо тут? — Удивлённо поднял я брови.

— Да, прямо тут и сегодня. — Азартно смотрела на меня девушка.

— Ну, посмотрим, — криво улыбнулся я ей, и показал себе в грудь пальцем. — Начали.

Руслан и Мила.

В большом помещении некогда разорившегося и пришедшего в запустение и разруху небольшого завода на окраине Петербурга, а ныне отстраивающегося заново, было людно. Хотя время было позднее и все рабочие уже давно разошлись по своим домам.

Электрические лампы, которые слегка дрожащие светом от перепадов напряжения из-за не до конца поменянной проводки, а под их светом в окружении десяти хорошо одетых людей по последней моде города стояла молодая пара.

Женщина с тёмными волосами, которой на вид было чуть больше двадцати пяти лет, одетая в тёплое чёрное платье поверх которого был накинут полушубок, спокойно и уверенно смотрела на людей напротив, которых тут собралось около пятидесяти человек.

Рядом с ней слегка улыбаясь без тени волнения, стоял мужчина, который слегка не дотягивал своим видом до тридцати лет. Одет он был в костюм тройку, а на его плечах словно плащ весело зимнее пальто.

— Ты что ли этот самый князь? — Стоял впереди толпы в компании трёх мужчин, высокий и сутулый мужчина с русыми жидкими волосами, которому на вид было около сорока лет.

Руслан слегка скривил уголки губ, словно копируя мимику Григория, и посмотрел на заговорившего мужчину в слегка грязной, но добротной одежде.

— Велика честь. Чтобы сам князь являлся к таким как вы. Меня зовут Руслан, а это моя невеста Мила. Мы его доверенные лица. Хочешь что-то решать. Решать будешь с нами и не с кем более.

— Мужики, — хохотнул полный мужик с недельной щетиной, и большими мутными серыми глазами. — Это что получается. Этот не пойми кто, бабу за место себя прислал, с шутом ряженым в придачу.

Смешок поддержала вся кобла, и на секунду в полу отреставрированном помещении всё пространство заполнило гоготание мужиков.

— Ты бы язык то попридержал, — с вызовом произнесла Мила. — А то, как бы этот язык не пришлось в руках домой нести. Я тебе не баба, а Мила Валентиновна. И чем быстрее вы это уясните, тем целее будите.

— Слушай сюда кошёлка ты ряженая! — подался вперёд толстяк. — Это я тебе язык вырву, чтобы ты впредь место своё знала. Видно слухи брехня полная, раз этот князёк подолом бабы прикрывается. Передай, пока язык цел вашему трусливому князьку, что время ему до восхода солнца. А иначе мы всем вам кишки по выпускаем. И пусть этот урод сидит в своей норе, и малица, чтобы его не трогали впредь.

— Сломать ему ноги. — Тихо и зло процедила Мила.

В ту же секунду два человека, которые стояли за её спиной, словно серые тени были рядом с толстяком и мощными практически неуловимыми глазом ударами голеней переломили колени только что говорившему мужчине.

Дикий вой боли огласил цех отстраивающегося завода, а мужик рухнул на каменный пол и завалился набок.

Секундное замешательство, и вот вся огромная толпа народу хотела было рвануть на рядом стоящих молодых парней, которые за удар переломали колени взрослому крепкому мужчине, но в это время пришла в движение остальная восьмерка спокойно стоявших до этой секунды людей.

Руслан и Мила же стояли, даже не шевельнувшись, смотря, как меньше чем за минуту все пришедшие сюда бандиты корчась от боли, валялись на полу, а межу ними словно стражи стояли десять молодых людей, у которых даже не участилось дыхание.

Сделав шаг вперёд, Мила скинула с плеч полушубок и протянула его Руслану, после чего зашагала к валяющемуся с переломанными ногами мужику, который стонал в голос, держась за переломанные конечности.

— Ты жалкий отброс улицы, — шла к толстяку Мила. — Разве я тебя не предупреждала держать свой поганый язык в узде. Ты назвал нашего князя уродом и трусом. Того кто дал мне всё что я имею. Того кто дал мне вторую жизнь и возможность воплотить мои мечты в действительность. Который никогда не называл меня неуважительно, и не смотрел как на никчемную. Он никогда не заставлял перед ним пресмыкаться, или раздвигать ноги. Всё что он хотел это преданность себе и его делу. — Присела на корточки перед бандитом Мила. — Я если придется, последую за ним даже в ад, как и все кто, стал частью его мира. Который он подарил нам.

Сказав это, молодая женщина ловко и молниеносно, схватила толстяка за щёки, от чего у него открылся рот. После этого Мила свободной рукой достала из кармана платья носовой платочек, и через него схватила язык мужчины.