Десять поцелуев, чтобы влюбиться (СИ) - Любимая Мила. Страница 57
Мира молчит, обдумывая мои слова. Нервно заламывает руки и пожевывает нижнюю губу.
— Ты его любишь, — озвучиваю, понимая, что должна это сказать и как-то помочь подруге справиться со своей болью. Может быть потому, что моя сразу отходит на задний план? Кто знает. Каждый по-своему справляется с горем и предательством. — Вижу, как мучаешься. Жалеешь, что пинка под зад дала. Знаешь, Мир… Если он хоть капельку живой там внутри, то придёт объясниться.
— Но ты не веришь, — горько вздыхает Мирослава.
— Нет.
— И я…
Знаете, что? Мы откровенно врали самим себе.
Обе.
Глава 49 — Десять поцелуев, чтобы влюбиться
Маша
Мира свалилась с гриппом и её принудительно посадили на больничный. Ориентировочно на две недели. Конечно, болеть паршиво, но…
Может, оно и к лучшему.
Четырнадцати дней слишком мало для того, чтобы забыть того, кого любишь всем сердцем, но достаточно для того, чтобы пережить разрыв без влияния раздражающих факторов.
Чего нельзя сказать о моей скромной персоне. Мне так не повезло.
То ли до Сотни с запозданием дошло, что ему дали от ворот поворот, то ли его мозг атаковали пришельцы — не знаю! Но лучше бы проклятый мажор переключился на другую цель, чем возобновил свои боевые действия.
Зачем? Для чего? Ради какой фантастической цели он это задумал? Или всё дело в больном, ущемленном мужском эго, м-м-м? Таких, как он, не бросают, да?
Честное слово, плевать на причины. Пусть исчезнет, испарится, сольется с реальностью.
МНЕ! ВСЁ! РАВНО! КАК!
Кажется, Мира не ошибалась — мне действительно до одури хочется врезать ему по яйцам. Вцепиться в волосы и заехать со всей силы между ног.
О, да!
Я даже во всех мельчайших деталях и подробностях представила эту картину. Наслаждалась своей ментальной местью, собственноручно напитывала сознание опасным ядом, грозившим затопить весь мой мир.
На носу был межуниверситетский футбольной матч и деканша озадачила меня внеплановым заданием. Взять для газеты интервью у парней из команды. Ну вот что за хрень? Адская мясорубка, в которой меня хотят перемолоть до состояния фарша.
Я не наивная дура, которая станет бабочкой кружить возле огня, уничтожившего её. Дима уже спалил мои крылья, добавки не нужно. Кем я буду, если позволю этому парню добить себя?
Правильно — махровой идиоткой!
Только всё осложнялось тем, что мы жили в одной парадной, учились вместе. Ходили на те же пары, тесно соприкасались двадцать четыре на семь. Как бы я не пыталась сталкиваться с ним реже, воплотить этот план в реальность было практически невозможно.
В любой противоположной ситуации я бы сказала, что, главное — это желание и всё в жизни можно пережить.
Но каким чудесным образом, скажите? Потому что я загибаюсь, словно чувствую, что мне переломили хребет и вправили его после неправильно. Махнули рукой, мол, само заживет.
А оно не заживает! Ни хрена не заживает!
В его глазах плещется Ад, каждый раз, когда я на него смотрю. Случайно, вскользь или зависая ненадолго на красивом лице и идеальной мужской фигуре. Опустилась до того, что умоляла деканшу снять с меня обязанности старосты, но…
В один момент поняла, что не хочу быть трусихой. Не могу из-за какого-то мажора стать слабохарактерной, неуверенной и уязвимой. Правильно мама сказала — «парней будет ещё много, а ты у себя одна». А моя мама, знаете, плохого не посоветует.
Дима Сотников — вычеркнуть. Новая жизнь — процесс активировать.
Я не скажу, что мне легко следовать четкому и такому простому с первого взгляда плану.
Тряслась, как маленькая испуганная девочка, когда пришла к нему брать интервью. Радовало лишь одно — со мной напросились девчонки из газеты. Как же, у парней тренировка, это масштабное событие никак нельзя пропускать.
Нисколько не расстроилась, если бы интервью кто-то сделал за меня, но пришлось сжать зубы и расправить плечи. В моем словаре не существует наречия «назад».
***
В зале не обнаружилось никого, кроме «Стальных грифонов».
Да, начинаю понимать, почему они назвали себя именно так. Все, как на подбор — высокие, смазливые, спортивные, накачанные. Стальные, короче говоря. Вот только Тарасова нет на горизонте. Странно… впрочем, всё равно.
В его глазах ледяное равнодушие.
Но огненные искры пронзают меня даже сквозь одежду. Я всё равно хочу его — это нормально?
Специально надела юбку подлиннее и джемпер с горлышком, чтобы быть под защитой рядом с ним. Но это так не работает. От его самодовольного взгляда, наполненного превосходством, становится только хуже и я чувствую себя слабой безвольной куклой.
В универе всегда старалась строго следовать официальному дресс-коду — без мини юбок и декольте. Я ненавидела привлекать к себе внимание. Но, кажется, сейчас готова бросить вызов. Не Диме Сотникову, для которого я всё та же серая мышка Маша из гимназии, а самой себе. Иногда жизненно необходимо сменить железную броню на титановую.
— Кто рассказал тебе про спор? — вместо приветствия спрашивает Сотников.
А что, все планы пошли прахом?
Радует хотя бы то, что он принял мою ложь за чистую монету.
— Никто, — пожимаю плечами. — Сама услышала тогда в клубе.
— Не хочешь — не говори, — усмехнулся этот невозможный гад. — Сам узнаю.
— Ну удачи, — достаю из сумки планшет, готовясь перевести наш разговор в рабочее русло. — Мне нужно интервью для газеты, Сотников.
— Значит, решила преподать урок? Ай нельзя трахать хороших девочек на спор?
Я не знаю, как сдержалась.
Как не врезала ему или не вцепилась ногтями в наглую физиономию. Но хладнокровие и спокойствие — моё главное оружие. Если сорвусь, то ни к чему хорошему это не приведёт.
— Первый вопрос…
— Вот только не притворяйся паинькой, — перебивает и делает шаг в мою сторону. Черт возьми! — Подружка же ничего не знала, да? Ты скрыла от неё, чтобы выйти из игры королевой.
— Что ты несешь?
— Моё браво, но! Думаю, будет честно, если я тоже открою глаза Нику, согласна? Не буду тебя терзать. Я мальчик щедрый. Слышал, как Мира умоляла тебя не рассказывать никому ваш крохотный, но очень важный секрет.
Сжимаю планшет сильнее, чтобы скрыть тремор рук.
Ну и подонок он! Сволочь редкостная!
— Мудак.
— Рад, что мы совпадаем во мнениях, колючка. Как считаешь, твоя Князева переживет это, м-м-м-? Полагаю, нет.
Мерзкий паразит!
— Не смей никому говорить, слышишь?!
Я всё-таки сорвалась.
Тут же тушуюсь, понимая, что выдала себя со всеми потрохами. Надо успокоиться. Вдох — выдох, вдох — выдох, вдох — выдох…
Дима ничего не говорит. Молчит, гипнотизируя меня своим колдовским взглядом. Не представляю, сколько смогу так продержаться.
— Сотня, ты долго собираешься молчать?
— Так сильно переживаешь за подругу?
— А ты за друга?
Чтобы хоть как-то расслабиться, вожу стилусом по планшету. Это мало помогает, но отвлекает.
— Будешь должна, — криво усмехнулся Дима. — Если хочешь, чтобы одна грязная, маленькая тайна осталась исключительно между нами.
— Чегооо?!
Он что, шантажирует меня? В край обнаглел! У этого парня никаких моральных принципов нет. И я точно знаю, чего и в какой последовательности хочет Сотня.
А вот хрен!
С ним невозможно договориться или прийти к адекватному соглашению. Это бесполезно, бессмысленно.
— Вот же гад!
Убрала планшет в сумку и решительно развернулась в сторону выхода.
— Значит, рассказывать?
Его голос бьет по мне, как лёд. Останавливаюсь и не знаю, что мне делать. Оставаться подвешенной на крючке в этой неопределённости — самое паршивое. Я не могу подвести Миру и не способна играть с Сотниковым в его личные шахматы без правил.
Ярость, обида и злость затмили разум. Я возвращаюсь назад, хватаю Диму за руку и тащу за собой в раздевалку. Со всех сторон тут же послышался одобрительный свист.