В рабстве её любви (СИ) - Романтика Анна. Страница 2

– Это небезопасно. Я не могу отпустить вас одну в таком состоянии – еще и без надлежащего облачения.

– С чего бы это? – поинтересовалась у незнакомца, слегка наклонив голову. Интересно, где этот конюх научился разглагольствовать столь слаженно, обращаясь к леди!

– Потому что я беспокоюсь, – поднял на меня свои глаза мужчина, едва его фигура снова показалась из тени стойла вороной кобылы. И… как бы я ни пыталась заметить в них фальшь – не получалось.

Увидев мое замешательство, этот человек уже возомнил себя победителем в нашем маленьком споре, ибо подошел еще немного ближе, вручая мне поводья:

– Если вы поедете в таком виде – то мне придется отправиться следом, чтобы позаботиться о вашей безопасности, – пообещал мужчина, снисходительно улыбнувшись, по-отечески наклонив голову.

Ни на одном лице, насколько бы прелестным оно ни казалось, я не видела подобной теплой сладости, когда губы изгибались полумесяцем. Хотя, я бы соврала, если б заявила, что его лицо было некрасиво. Оно имело правильные и в то же самое время мужественные черты, присущие человеку на пороге своей зрелости – но еще не переступившему эту черту.

Двадцать восемь лет, это максимум. Он хорошо сложен – видимо, не первый год занимается тяжелой работой, и… Погодите-ка, я, что, прямо сейчас оцениваю его? Бесстыдно рассматриваю незнакомого человека, еще и мужчину?..

Непринужденно потрепав свою тёмную макушку, конюх отошел к соседнему стойлу с намерением достать скаковое седло, тем самым спасая меня от жгучего чувства неловкости. Вот, что с женщинами делает одиночество и даже мнимое ощущение беспокойства о своей персоне.

Немного придя в себя, я вывела свою кобылу наружу как только приготовления были закончены. Теперь, помимо неутолимого желания пуститься вскачь, появилось еще одно: забыть о существовании незнакомца с карамельными смеющимися глазами. Но едва я оседлала Аврору, как вдруг из конюшни показался этот самый человек верхом на Орионе – рабочем скакуне, которого иногда использовали для доставки сообщений в другие графства. Сегодня мой сопровождающий решил избрать этого крепкого гнедого жеребца, дабы не подарить мне желанного уединения и сопровождать меня, как и грозился.

Ах, ладно. Давеча я плакалась о том, как плохо переносить свои переживания в одиночестве – ну вот, пожалуйста. Бойтесь ваших желаний…

– Я буду передвигаться быстрым аллюром – вам все равно за мной не угнаться, – глядя на него сверху вниз, процедила нарочито небрежно. Но отчего-то реакцией на сказанное было отнюдь не смущение, а новая порция добрых, расслабленных ухмылок, заставивших мои руки до скрипа сжать поводья:

– Значит, мне придется приложить усилия, дабы не потерять вас из виду, Ваше Сиятельство.

Аврора, едва почувствовал требовательный толчок, тотчас помчалась во весь опор, как я ее и учила, но не прошло и нескольких мгновений, как позади себя я уловила тяжелую поступь копыт гнедого Ориона.

И почему этот посыльный жеребец такой быстрый? Или его наездник достаточно умелый, дабы догнать меня в два прыжка?.. Как бы я ни старалась оторваться от надоедливого преследования – мне этого не удавалось. Даже казалось, что дистанция в несколько ярдов – это вовсе не моя заслуга, а решение конюха.

Думая об этом, я совсем отвлеклась от своих печальных мыслей. И даже перестала следить за дорогой... Аврора всегда следовала моим приказам, поэтому ее шаг не замедлился ни на йоту. Мы почти сорвались в большую компостную яму, которой раньше здесь не было, когда чужая рука ловко перехватила поводья, уводя кобылу в другую от препятствия сторону.

______________________________

Вилланы - категория феодально-зависимого крестьянства в некоторых странах Западной Европы.

Глава 2

Лишь оказавшись на приличном расстоянии от опасного места, я смогла осознать, что этот нахальный конюх только что спас мне и моей вороной Авроре жизнь. Снова овладев поводьями, я остановилась, позволяя испуганной лошади перевести дух.

– Так и знал, что за вами нужен глаз да глаз, – назидательно покачал головой мужчина, преградив мне путь. Так, чтобы у меня не оставалось другого варианта, кроме как смотреть лишь на него одного. – А ведь вы не производите впечатление безрассудной дамы, Ваше Сиятельство.

Расстроенная собственным ребячеством, я снова вспылила:

– Так ведь это из-за вас я мчалась так быстро, что ничего вокруг не видела!

Конюх приподнял свои черные вразлет брови, снисходительно кивая – будто уговаривал не свою госпожу, а маленького неразумного ребенка… Нет, так не годится. Он ведь только что спас мне жизнь, почему я обвиняю его?

– Простите. Я не права, – пришлось признать свои ошибки, как следовало сделать изначально. – Я просто… расстроена, поэтому веду себя как-то… по-дурацки. Спасибо за вашу помощь, – убедившись, что мои слова в достаточной степени усластили уши этого виллана, я осмелилась добавить: – И за то, что решили потратить свое время, дабы присмотреть за вздорной графиней, м… молодой человек…

Я не спросила, как его зовут. Честно говоря, я не думала, что мне доведется обращаться к своему конюху, ведь предыдущий работник не сказал мне и пары слов за восемь лет службы в конюшне. Однако, этот мужчина, осознав причину моего замешательства, с легкостью представился:

– Адриан. Можете называть меня просто по имени, Ваше Сиятельство. Или как-либо еще – мне на самом деле без разницы.

Адриан, ха! Слишком красивое имя для обычного конюха. Хотя его внешность тоже не больно-то соответствует статусу. Лишь дерзость давала понять, что перед тобой бессовестный виллан.

В ответ на мою примирительную улыбку тотчас расцвела его собственная, открытая и очаровательная. Какой же все-таки милый человек, этот новый слуга. И почему я отнеслась к нему столь пренебрежительно в самом начале?

– Если здесь свернуть направо, то можно попасть в поразительно красивое место, – предусмотрительно перевел тему нашей беседы мужчина. – Там, на холме, такой потрясающий вид на излучину реки! Вы обязаны это увидеть.

Пришпорив Аврору, я развернулась в указанном направлении.

– Если вы так говорите – то я хочу взглянуть.

Адриан двинулся вслед за мной, более не пытаясь сравняться или продолжить разговор. Но ехать в тишине было немного тоскливо, поэтому я снова заговорила с ним:

– Сказать по правде, я совсем недавно начала выезжать на Авроре за пределы поместья. Так что… теперь мне нужно успеть наверстать все упущенное из виду за последние восемь лет.

– Восемь лет?

– Да. Когда я вышла замуж за графа – мне было шестнадцать. А ему минуло шестьдесят шесть. При таком раскладе из всех существующих моделей семейных отношений между нами была возможна лишь одна.

– Гиперопека? – предположил мужчина.

– Не совсем. Абсолютный авторитаризм. Вам ведь известно, что это такое?

Адриан издал немного обиженный смешок, отвечая:

– Полагаю, он слишком сильно вас контролировал. Вы… поэтому грустили сегодня? Вспоминали о прошлом?

Как раз в этот момент мы приблизились к назначенному месту на холме, о котором упоминал Адриан. И… это и вправду стоило того, чтобы увидеть хотя бы раз в жизни.

Река изогнулась кривой подковой, сковав насыщенно зеленые угодья соседнего графства. Из зарослей то и дело выскакивали диковинные птицы яркой окраски, коих никогда не увидишь в городе – это был мир, придуманный создателем.

А ведь мое поместье было совсем недалеко от этого потрясающего места. Я хотела приходить сюда всегда, рисовать камни, усеявшие устье, писать прозу – нескладную и непоэтичную. Просто строчки, приобретающие форму мысли – не более. Я вдруг поверила, что именно это смогло бы сделать меня счастливой, и на сердце стало легче.

– Если хотите, я могу сопровождать вас в любое время, когда захотите приехать сюда, Ваше Сиятельство, – будто угадав мои раздумья, мягко предложил Адриан. – Только… не плачьте больше. Вам не идет.