Почти цивилизованный Восток (СИ) - Лесина Екатерина. Страница 10

Почему-то Эдди покраснел. Хотя взрослый ведь.

- Но не в моем случаи. Они… они не простили бы. И любой нормальный человек, если бы он желал лишь денег, понял бы, что денег не получит. Нет. У меня было кое-что. И деньги, и драгоценности… только это мизер. Он ведь был таким… чудесным. Понимаешь?

- Нет.

- И я. Тоже не понимала долго, как так получилось? Куда подевался тот мужчина, который обещал защитить меня? Тот, кто рассказывал такие удивительные истории? Тот, кто называл своей душой? Сердцем?

Эдди не знал, что ответить, а потому просто промолчал.

Молчание – оно вообще полезно донельзя.

- Он не отменил побег. Но… - она стиснула кулачки. – Потом. Позже. Я узнала, что… что он сделал так… она погибла.

- Кто?

- Элоиза. Мы с ней направлялись на прогулку. Должны были. Но мы… в тот день… она взяла мое платье. Мы были с ней очень и очень похожи, а уж если сделать одинаковые прически… если… она взяла мое платье. И села в мой экипаж. Служанку мы подкупили. Я думала, что… Элоиза съездит и вернется. И что… - матушка положила ладонь на горло. – Мне тяжело говорить об этом. Она должна была вернуться, переодеться и тогда уже занять мое, то есть, свое место. А вечером, когда бы я не явилась к ужину, тогда бы и стало ясно, что я сбежала. Мы бы выиграли время.

Её лицо сделалось белым.

- Она уехала. А я… у Элоизы имелась сестра. Молочная. Дочь её кормилицы. Она помогла мне собраться. И… и драгоценности Элоизы тоже взяли, как и мои. Это было подло. Но Элоиза сама предложила. Она же принесла мне деньги… не знаю, откуда они взялись, но…

Эдди осторожно коснулся плеча матушки.

- Потом… уже там, на Западе… газеты ведь доходят, пусть и не сразу. Так вот… год… год понадобился… мы тоже не спешили, но они еще позже… и я узнала, что она мертва.

- Элоиза.

- Да. Только все решили, что погибла я. На экипаж напали. В той газете была пара слов всего, но… сочли, что это дело рук одной группы… они называли себя «Освободителями». Они были из числа тех, кто полагал, будто магия – она для всех. И… и им удалось добыть артефакт. От экипажа, от сопровождения почти ничего не осталось. Кости и те обуглились.

- И твои родичи решили, что ты умерла?

- Да.

- А твоя подруга…

- Сбежала, обокрав родителей. Так решили. Позже… еще позже… я… первым делом я хотела написать. Домой. Рассказать правду, но… твой дед…

- Он знал?

- Он был мудрым человеком. И мне повезло встретить его. Я высказала все, а потом плакала… женщины часто плачут. Считается, что это помогает. Хотя чем могут помочь слезы? Но тогда-то… он не пытался убедить меня в чем-то, скорее задавал вопросы. А я отвечала. И постепенно приходила к пониманию. Возвращаться было нельзя.

- Элоизу не пытались искать?

- Нет. Её родители… скажем так, они придерживались традиций весьма ревностно. И дочь, которая поступила подобным образом… её вычеркнули бы из родовых книг, - матушка смахнула слезинку. – И ведь вычеркнули. Мне было так стыдно перед ней. Перед всеми. Но твой дед… он прав. Мое возвращение ничего бы не изменило для Элоизы. Она была мертва.

- А ты жива.

- Именно. Моя семья никогда бы не согласилась на подобный брак. Скорее уж твой отец… скончался бы. А в то время я его еще любила. Да и он меня. По-своему.

Эдди хмыкнул.

- Он ничего не получил от свадьбы со мной. Пара тысяч золотом? Они не дошли до поместья. Драгоценности? Он не сразу решился их продать.

А когда решился, едва ли выручил больше десятой части, особенно, если побрякушки были приметными. А они были. Должны были быть.

- Меня… меня бы, вероятнее всего, объявили душевно больной. После того, что случилось, семья не решилась бы устроить новый брак. Да и… в целом. И остаток жизни я бы провела в какой-нибудь тихой закрытой клинике, под чужим именем и с чужой судьбой. Я бы даже в нее поверила бы. Со временем. Так зачем возвращаться?

Наверняка она задавала этот вопрос не раз и не два.

И находила новые и новые аргументы.

Но… не верила. Иначе бы не мучилась.

- Твоей вины нет в том, что произошло. Да и… это могло быть случайностью. Нападение.

- Нет, - она покачала головой. – Наш брак держался, пока был жив его отец. Хоть как-то. Хоть на иллюзиях высоких чувств. Думаю, он тоже чувствовал себя обманутым. Я ведь не принесла ни денег, ни удачи, одно лишь… как он говорил? Великосветское занудство.

- Он был идиотом.

- Да и я не умнее, - матушка отвернулась от окна. – Твоего деда не стало, и он окончательно ушел… в свою жизнь.

Как вежливо. А главное, точно. В этой жизни папаше не было дела ни до чего. Ни до поместья, которое медленно умирало без хозяйской руки. Ни до жены. Ни до детей. Особенно таких никчемных, как Эдди.

- В наивности своей я еще пыталась как-то вразумить. Мне ведь говорили, что правильная жена найдет способ наставить мужа на путь истинный. А на деле все это чушь… он приходил пьяный, часто пахнущий женщинами, теми, из борделя. Да и не скрывал. Он орал, что любая шлюха лучше меня… я была кроткой. Пыталась. Но хватало ненадолго. У Милли наша кровь, просто выражена ярче.

Ага. А потому уезжать из этой серости никак нельзя, пока все… не понятно.

Еще спалит нахрен усадьбу.

Или чего иного учудит.

- Однажды я тоже высказалась. Резко. И едко. Слово за слово и… это была настоящая ссора. И в ней он высказал, что половину драгоценностей ему пришлось отдать за это покушение, за артефакт, который стер бы все следы…

- Ты не виновата.

- Я себе тоже это говорю. Но помогает слабо. Тогда… тогда я чудом сдержалась, чтобы не убить его.

- И правильно.

- Нет. Я должна была, но… но он вдруг стал ласковым. Потом начал говорить, что все сделал из любви ко мне. Что он все еще любит. Что… что иначе нас очень скоро нашли бы. И его бы убили. А так… так никто и не искал. Что я сама виновата, всегда давала понять, что стою выше… что…

Она закрыла глаза.

- Все прошло, - Эдди положил ладони на плечи. – Все уже прошло.

- Если бы… некоторые ошибки не исправить. Только и остается думать, как сделать так, чтобы не стало хуже. Сейчас проще. Легче. Я уже перестала думать, что я сделала не так. Почему наша любовь оказалась такой… ненадежной?

Эдди мог бы сказать.

Напомнить.

Про эти вот исчезновения, когда папаша просто уходил, не давая себе труда предупредить. И плевать, что скоро зима, а дров нет. И крыша разобрана, он ведь обещал сделать. В погребах, если не пусто, то почти. А деньги, отложенные на крышу и продукты, исчезли вместе с папашей.

Про возвращения.

Пьяные песни. Крики. Про… другое.

Этот угребок должен был умереть раньше. Определенно.

- Прошлое… мне нужно будет встретиться с ними.

- С кем?

- Для начала с родителями Элоизы. Объяснить. Попросить прощения… не знаю. Наверное, это глупо, но мне действительно нужно их прощение. И… чтобы её похоронили. Под своим именем.

А стало быть, возникнут вопросы.

- Скажи, что это не имеет значения? – попросила матушка.

- Не скажу.

Матушка покачала головой. И Эдди уточнил.

- Тебя будут искать? Ну… если станет понятно, что…

- Будут. Не потому, что так уж обрадуются. Скорее наоборот. Но… моя семья весьма строгих нравов.

- Поэтому ты с ними и не связывалась.

Ведь могла же. Письмо отправить несложно. Даже в их захолустье почтовые фургоны появляются. А то бы и Эдди отвез в какой город, чтоб побольше и поприличней.

- Пожалуй. Хотя… не только. Мне было невыносимо стыдно. И страшно. Это ведь страшно, признаться, что ты стала соучастницей убийства.

- Ты не виновата.

- Виновата. И я, и твой отец, и Элоиза. И те, кто убивал. Мы все виноваты. Но… да, страшно тоже. И не из-за того, что я сделала. Скорее из-за Милисенты. Пусть семья не одобрила брак, но заключен он был по закону. Это не стали бы оспаривать. Однако… мне бы не позволили остаться там. И… Милисента. Её бы забрали.

- Куда?

Матушка не спешила с ответом.