Рэвин (ЛП) - Фишер Т. Л.. Страница 10

Кончиками пальцев потираю виски.

— Заканчивай с покупками. Мне нужно время подумать. Я буду снаружи.

— Хорошо, но тут не о чем думать. Уйди от него.

Она бросает белую палочку в мусор и молниеносно выбегает из туалета.

Я возвращаюсь в кабинку и запираю за собой дверь. Слезы текут по моему лицу так тяжело, что образуют лужу на полу перед туалетом. Я беременна. Я стану чьей-то мамочкой. Эта мысль сильно меня поражает. Это должен быть самый счастливый день в моей жизни, вместо этого мои внутренности кажутся месивом. Что, черт возьми, мне теперь делать? Мэтти права. Было бы наивно думать, что Нэйт в конечном итоге не станет издеваться над нашим ребенком. Моим ребенком. Я не могу этого допустить. Мне нужно защитить своего ребенка. И все же я не могу, руководствуясь здравым смыслом, подвергнуть этого невинного ребенка жизни на улице — жизни в бегах.

Ищу в глубине души ответ на свою молитву, когда слышу разговор двух женщин возле моей кабинки. Я уверена, что сам Бог поставил их там, чтобы направить меня на правильный путь. Одна из женщин говорит о поиске идеальной кроватки с сеточкой для ребенка, которого она и ее партнер собираются усыновить. Чистое блаженство в их голосах — это маяк света, освещающий путь, по которому мне нужно идти. Я знаю, что мне нужно делать.

Сижу на скамейке у входной двери, когда Мэтти наконец выходит из магазина. Она не произносит ни слова, катит тележку мимо меня. Пот стекает по моей спине, когда я иду к ее машине и помогаю погрузить продукты в багажник. Она берет три сумки и протягивает их мне.

— Что это? — спрашиваю я.

— Ни одна моя подруга не голодает, потому что ее муж — козел.

— Спасибо, Мэтти. Тебе не нужно было этого делать.

Я пытаюсь улыбнуться сквозь боль.

— Я знаю, — отвечает она, сверкнув мне широкой белозубой улыбкой.

Мы забираемся в ее машину, которая больше похожа на печь. Пока я пристегиваю ремень безопасности, она сидит и смотрит на меня.

— Беременна. Черт.

— Заводи машину, Мэтти.

Глава 9

Монстр

Мэтти сидит молча, прикусив язык, в ожидании моих слов. Я знаю, как трудно ей держать рот на замке, поэтому, наконец, нарушаю молчание.

— Я приняла решение.

— И?

— Настройся на это, Мэтти. Я поеду на склад на следующей неделе. Нам еще многое предстоит выяснить, но ты права. Мне нужно уехать… особенно сейчас. Я отдам ребенка на усыновление, поэтому очень важно, чтобы Нэйт никогда не узнал. Ты не можешь никому рассказать. Ты же понимаешь?

— Конечно, мои губы запечатаны. Усыновление? Ты уверена в этом?

Если бы у меня была другая жизнь, я бы никогда не сделала такой выбор, но у меня нет другой жизни. У меня есть жизнь… и она уродлива, жестока и полна лжи, обмана и боли.

— Да, уверена. Я должна делать все возможное для этого ребенка. В моей нынешней ситуации я не то, что нужно этому ребенку.

— Это очень самоотверженное решение, певчая птичка. Кто-то собирается усыновить потрясающе красивого ребенка.

Я улыбаюсь сквозь тяжелые слезы.

— Так и есть, не так ли?

Она заезжает к подъездной дороге моего дома, и я хватаю свои пакеты с продуктами с пола между ног.

— Спасибо, Мэтти. В следующий вторник. Нужно разобраться с этим…

— Я займусь этим.

Не успела я войти в дверь и поставить сумки с продуктами и положить кошелек на стойку, как слышу, что за мной открывается дверь кухни. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, что забыла Мэтти, но вижу, что за мной стоит Нэйт.

— Как долго ты крадешь у меня деньги, Мэдоу?

Грубый смех вырывается прежде, чем я успеваю его остановить.

— Я ворую? Если кто-то в этой семье и является вором, то, полагаю, эта честь принадлежит тебе.

— Откуда у тебя деньги на продукты?

— Я сказала Мэтти, что заболела, и она оставила немного продуктов, потому что беспокоилась обо мне. Вот что делают друзья, Нэйт.

— Ты хреново лжешь, Мэдоу. Я знаю, что ты врешь, потому что я был здесь всего час назад, и тебя здесь не было.

Черт. Черт. Черт.

В воздухе стоит тишина, как затишье перед бурей. Я смотрю на него сквозь длинную светлую челку, и этот взгляд мне хорошо знаком. Гнев бурлит в его венах, как лава, извергаясь бурными волнами. Если бы ненависть была видимой, воздух вокруг нас был бы кроваво-красным. Его мысли переплетаются. Он разрывает их и борется с желанием причинить мне боль. Он проиграет эту битву. Он всегда проигрывает битву.

Нэйт слишком сильно любит это чувство. Соблазн отравляет его кровь. Голод уже здесь, свернулся и готов нанести удар. Я заплачу за свои язвительные комментарии, так или иначе. Змея приближается ко мне, его глаза горят от возбуждения. Мое тело вот-вот станет для него средством снятия стресса.

Мои глаза расширяются и пропускают каждую унцию угасающего света. Все вот-вот станет уродливым. Мой мир. Мой уродливый, уродливый мир.

Задыхаясь, я бросаюсь в свою студию и пытаюсь запереть дверь, но уже слишком поздно. Он со всего размаха бьет о массивную дубовую панель. Крик разрывает мое горло, когда дверь сбивает меня на пол. Боль расцветает в черепе, когда моя голова ударяется о твердый кафельный пол. Прежде чем я успеваю перевести дыхание, каблук его ботинка врезается мне в живот, вытесняя из легких остатки воздуха.

Я сворачиваюсь в клубок, чтобы защитить себя и своего ребенка. Моя защита бесполезна. Он наваливается на меня и оттягивает, как свистящий рожок для вечеринки. Я пытаюсь бороться, но его белые костяшки пальцев сталкиваются с моей скулой, посылая волну боли по всему телу. Его кулаки колотят меня до тех пор, пока соленый вкус теплой крови не проникает в мое горло. Знакомый привкус отравляет мой разум. Я больше не могу. Я не могу больше быть его жертвой.

Сквозь щель глазных век я вижу, как его каменно-холодные глаза смотрят на меня. Я пытаюсь лежать неподвижно и сдерживать непроизвольную дрожь. Я должна сопротивляться, но вместо этого лежу здесь, как побитая собака, обнажив в покорности свой мягкий живот. В оковах тяжелой руки легко потерять надежду и сдаться, но на этот раз он остановится. У него больше никогда не будет такой возможности.

Я слышу, как мое дыхание вырывается через губы, сохраняя в голове идеальный ритм, точный, как часы. Отслеживаю каждое мгновение своей жизни. Мгновения проходят, а я ни здесь, ни там. Плыву, как перышко в бурю.

Он возвышается надо мной, как каменный столб, и наблюдает за мной, пока ему не надоедает. Воздух выбивается из моих легких и живота в последний раз, украденный одним стремительным ударом в живот. Мои ребра трещат под давлением. Он наклоняется и целует меня в лоб.

— Прости, детка, я устал. Почему ты всегда начинаешь ссориться со мной, когда я устал? Почему ты никогда не можешь быть хорошей? Я возвращаюсь в офис. Меня не будет дома к ужину, так что не беспокойся о том, чтобы что-нибудь приготовить. Приведи себя в порядок, хорошо?

Это то, что он делает. То, ради чего он живет — его зависимость. Он избивает меня, чтобы потом стать героем. Он будет держаться подальше… один… два… три дня. Я до сих пор не могу понять, то ли он уходит из-за чувства вины, то ли причинение мне боли так сильно его заводит, что ему нужно найти какую-нибудь шлюху, чтобы трахнуть ее. Когда он, наконец, вернется домой, то успокоит мою боль. Это извращенная игра, в которую он играет, и играет в нее уже четыре года. Он играет в нее в последний раз.

Я лежу на полу, слишком разбитая, чтобы двигаться. Мое сердце бьется неровно, как часы, батарейка которых вот-вот сядет. Неужели он действительно верит, что это и есть любовь?

Любовь.

Я насмехаюсь над этой идеей. Любовь — всего лишь яд, который отвергает мое тело каждый раз, когда его кулак касается моей челюсти. Каждый раз, когда его хватка выжимает воздух из моего горла. Каждый раз, когда его нога погружается глубоко в мой живот. Как выглядит любовь в моем мире? Любовь — это теплый вкус крови на моих губах. Любовь — это вонь страха, пачкающая мою одежду. Любовь — это мои крики о помощи, которые никто не слышит.