«Идущие на смерть» (СИ) - Романов Герман Иванович. Страница 36

Ведь если раньше для охраны перевозок через Цусимский пролив вполне хватало четверки крейсеров Камимуры, то появление четырех броненосцев потребовало отвода главных сил Того от островов Эллиота в Сасебо. Однако наличие двух русских броненосцев в Порт-Артуре, к которым в сентябре добавился перевооруженный броненосный крейсер заставило разделить и без того малочисленные корабли с 12 дюймовой артиллерией, которых было и так всего четыре. И ничего не сделаешь — если оставить против порт-артурской эскадры броненосные крейсера, то было можно ожидать очередного нападения на Дальний. Остановить пару бронированных утюгов, залп которого весит больше, чем у двойного числа «асамоидов», просто не по силам, тем более если те возьмут с собою «Баян». Да и неизбежными потерями такой бой чреват со всей определенностью — броня крейсеров, даже таких хорошо защищенных, как японские «Идзумо», не рассчитывалась на попадания снарядов весом в двадцать пудов.

Так что на Эллиоты перешли два японских броненосца из первых серий — «Сикисима» и «Фудзи». Первый был чуточку сильнее «Полтавы», а второй превосходил «Севастополь» на один ствол главного калибра. И быстроходные, намного более скоростные, чем их русские оппоненты. К ним добавили пару броненосных крейсеров не английской постройки — «Якумо» и «Адзуму», которые вот уже как полгода безуспешно гонялись за «Баяном» и «Аскольдом». Дело в том, что броненосные крейсера не могут беспрерывно торчать у Артура, им нужно проходить ремонт и бункероваться. Чем и пользовался Эссен, выходя в море, когда даже малых крейсеров противника в дозоре не имелось — встреча «Акицусимы» или «Акаси» ничем хорошим обернуться для них не могла — догонят и потопят. Два других японских малых крейсера можно было в расчет не принимать — «Идзуми» и «Сума» были куда менее резвыми, уступали на 1-2 узла.

Так что прорывы проходили довольно часто, а вот возвращение, особенно с «призами» исключительно на рассвете, после получения условной радиограммы, когда в море выходили оба броненосца. И прикрывали собой ценные транспорты, что не в тот порт назначения, помимо своей воли, привозили уголь, продовольствие и разные грузы, в которых очень нуждалась страна Восходящего Солнца…

— В Мукдене ожидают прибытия нового главнокомандующего, приуныл наш наместник. Наступление на выручку Порт-Артура провалилось, до Ляояна не дошли, впрочем, и японцам не удалось продвинуться дальше, чем на несколько верст. Только потери огромные…

— Это нам на руку — хоть сами не победили, но и японцам не дали, успех уже несомненный. А на счет нового главнокомандующего скажу сразу — великий князь Николай Николаевич лучшая кандидатура, — уверенно произнес Павел Петрович, не добавив сакраментального «из худших». Все же правильно говорят, что «капля камень долбит». Возможно, той «каплей», что переполнила чашу доверия самодержца к наместнику и бывшему военному министру стали «письма погибших офицеров», напечатанные во всех российских и во многих зарубежных газетах. Поручик и лейтенант, обычные судьбы, описывали войну теми красками, которыми видели картину. Радовались представлениям к первым орденам, вот только не получили даже майские награды, не утвердил их царь-батюшка, а погибли они, причем геройски, в декабре, отражая третий штурм.

Погибших за Россию не принято награждать, «мертвые сраму не имут», и этого на взгляд облеченных властью вполне достаточно — чин изредка дают, а вот орден ни-ни, по циркулярам не положено. Скандал вышел грандиозный — погибшие не получили за семь месяцев ни одной положенной им награды, и не были произведены в полагающиеся им чины.

Многие представления из Порт-Артура задерживались еще в Маньчжурии, потом их неспешно отправляли в столицу на согласование в ведомствах, где часто меняли более высокую награду на низкую по статусу. И лишь потом должно быть Высочайшее утверждение, которое, понятное дело, безнадежно запаздывало. И последние награды, как помнил Ухтомский, года три как рассматривали и вручали отличившимся, когда война давно закончилась. Обычные «милые шалости» заслуженных штабных генералов, из категории тех, кто считает, что «война портит войска»!

Видимо, нервы самодержца порядком сдали — ведь косвенно сам Николай Александрович был обвинен в презрительном отношении к павшим защитникам «забытой крепости». Что император высказал своим сановникам, осталось неизвестным, но все представления были немедленно «высочайше одобрены». И более того — месяц службы в осажденной крепости с августа приравняли к годичной выслуге, а также совершили производство всех отличившихся в следующий чин…

Глава 38

— Видите, Роберт Николаевич, у адмирала Того отнюдь не аховая ситуация, каковой она представляется в Петербурге. Да, подошла эскадра Рожественского, но от Камрани путь долог. Думаю, японцы воспользуются этим обстоятельством, действительно сведут свои отряды в Объединенный Флот. И постараются разбить нас по частям, не дав соединиться.

Ухтомский говорил осторожно, все еще раз тщательно взвесив — в штабе разработали несколько предполагаемых маршрутов прорыва Балтийской эскадры, но все они заранее не подразумевали предложенный Петербургом вариант. И как бы он сейчас мысленно не материл самодержца и его дядю, в «семь пудов августейшего мяса», выполнять следовало именно «Высочайшее повеление» и приказ генерал-адмирала, главнокомандующего Российским Императорским флотом.

— Это единственный для японцев шанс — имея дюжину кораблей боевой линии, они будут значительно сильнее каждой из наших эскадр по отдельности. А имея выгодное центральное положение, находясь как бы в центре пространства, Того может нанести удар по кораблям Рожественского у Шандуня, если 2-я эскадра пойдет в Порт-Артур, выполняя данное повеление. А вот чтобы не исполнить приказ, даже исходя из сложившейся обстановки, на это Рожественский никогда не пойдет.

— У Зиновия Петровича восемь кораблей, из них семь броненосцев и броненосный крейсер «Адмирал Нахимов»…

— На последнем старая артиллерия и забронирован корабль скверно. Да и крейсер из него никакой — наш «Севастополь» и то ходит чуть быстрее. У «Наварина» с пушками тоже ахово — на дымном порохе, устаревшего образца. И главное — все достоинства новых броненосцев невозможно использовать! «Бородинцы» с «Ослябей» и крейсерами по рукам и ногам связаны тихоходными кораблями, к тому же вынуждены сопровождать огромную колонну медлительных транспортов.

— Если я правильно понял, вы считаете, что прорыв эскадры Рожественского в Порт-Артур невозможен?!

— Я так не считаю, потому что заранее выведу все свои корабли в море, и пойду на соединение со 2-й эскадрой. А имея девять кораблей с новой артиллерией, при двух с устаревшими пушками, можно принять бой против дюжины японских единиц главных сил. Хотя потери будут, и большие — мы уступаем японцам в силах, так как команды восьми кораблей не имеют боевого опыта и устали в многомесячном плавании. Вопрос в другом — что делать такой огромной эскадре в Порт-Артуре?! История может повториться, и она уже не прорвется во Владивосток маршрутом Витгефта!

— Вы предполагаете, Павел Петрович, что японцы снова попытаются взять Порт-Артур штурмом?

— А у них просто нет иного выбора, Роберт Николаевич, — пожал плечами Ухтомский. Крепость как заноза, как постоянная угроза их тыловым коммуникациям — ее нужно взять, чтобы сосредоточить в Маньчжурии все свои войска против наших армий. Штурм, я думаю, будет на днях — мы его должны отразить, благо прибыло подкрепление и боеприпасы. Дальше все будет напрямую зависеть от действий наших эскадр и новой битве за Мукден. Так что в начале марта все решится, так или иначе!

Наступила тишина — адмиралы курили, размышляя над ситуацией. Она действительно была очень сложной. Стоит японцам взять гору Высокая, которую они безуспешно штурмовали четыре месяца, как жизнь русских кораблей во внутренней гавани будет измеряться часами — корректируя огонь 11-ти дюймовых мортир, они потопят броненосцы за несколько дней, корабль за кораблем, не торопясь.