Отверженный VII: Долг (СИ) - Опсокополос Алексис. Страница 22

*****

В обеденном зале за большим столом княгини Белозерской собрались все находившиеся в её поместье Седовы-Белозерские и Волошины: я с мамой, Андреем и Машей и дядя Володя с женой и двумя дочерьми. Когда все расселись, и прислуга наполнила бокалы взрослых вином, бабушка взяла свой бокал и встала. Все тут же последовали её примеру. Бабушка оглядела нас, улыбнулась и громко произнесла:

— Меня переполняют положительные эмоции — это удивительное и забытое чувство. Я давно ничему так не радовалась. Это правда. Я вообще в последнее время, уже лет пятьдесят, особо ничему не радовалась. Но не потому, что у меня в жизни всё было плохо, конечно же, нет. Просто я прожила долгую и насыщенную жизнь, видела всякое, и меня довольно сложно как расстроить, так и обрадовать. Я даже молодой была скупа на эмоции, а уж в моём нынешнем возрасте меня вообще ничем не прошибёшь.

Бабушка Катя снова улыбнулась, а я заметил, как стекло винного бокала под её пальцами покрылось изморозью — похоже, бабушка действительно испытывала сильные эмоции и не спешила их контролировать.

— В моём возрасте уже начинаешь ценить спокойную, размеренную жизнь, которую я вела до того дня, как на моём пороге появился Рома, — продолжила бабушка. — Когда я увидела его, сразу поняла, что теперь моя жизнь изменится. Но я тогда даже и представить не могла насколько. И я рада, что она изменилась. Это стоило того — на моих глазах Роман превратился из смелого одарённого мальчика в настоящего мужчину, рискующего жизнью ради спасения семьи. И я не просто рада, я счастлива, что смогла приложить к этому свою руку.

Слушать слова бабушки было очень приятно, но самое удивительное во всём этом было то, что я в своё время оказался на пороге имения княгини Белозерской, спасаясь от убийц, отправленных по моему следу дядей Володей. А сейчас мамин брат сидел с нами за одним столом и, как и все мы, улыбался, слушая бабушку, и делал вид, будто вообще не имеет к той истории никакого отношения. И это было забавно.

Вряд ли дядя Володя сильно изменился за такой короткий срок, и я допускал, что от него когда-нибудь вполне можно дождаться какого-нибудь не очень приятного сюрприза. Но зла на маминого брата я больше не держал, более того, я его по-настоящему простил. Я не мог не простить дядю, так как был ему невероятно благодарен за всё, что он сделал ради спасения моих родных.

По большому счёту, как бы это дико ни звучало, мне следовало сказать дяде спасибо за то, что он в своё время хотел меня убить — ведь только благодаря этому я встретился с бабушкой. Да, она интересовалась мной и даже велела Волошину за мной приглядывать и помогать мне, но вряд ли наше с ней общение состоялось бы в ближайшие несколько лет, если бы не тот случай.

Вообще, всё было бы по-другому, не прими тогда дядя Володя решение меня ликвидировать. Скорее всего, был бы жив отец, и он продолжал бы воевать с Новгородом; спокойно жил бы себе в Каталонии Дроздов; мать сидела бы в Павловске и переживала за отца; спецоперация по спасению ребят в Польше, скорее всего, не состоялась бы, а если и состоялась, то Тойво и Дьяниш не помогли бы мне пленить фон Лангермана, и большая часть ребят остались бы в Польше. В общем, всё было бы иначе. Но дядя Володя решил от меня избавиться, и тем самым круто изменил судьбы многих людей и эльфов, и в первую очередь мою.

— Романа ждёт великое будущее, я в этом уверена! — продолжила тем временем бабушка. — Он станет достойным главой рода Седовых-Белозерских. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы ему в этом помочь.

Бабушка замолчала, улыбнулась, как-то хитро прищурилась, подняла бокал на уровень лица и произнесла совсем громко:

— За моего внука Романа! За вас, родные мои, за всех, сидящих за этим столом! За новую лучшую жизнь, которая скоро обязательно наступит!

Княгиня Белозерская лихо, чуть ли не залпом, осушила бокал и сразу же разбила его об пол; осколки со звоном разлетелись по всему обеденному залу. А я лишний раз отметил, что бабушка умеет произвести впечатление. Мама и дядя Володя с женой отпили из своих бокалов и поставили их на стол, а я, как и бабушка, выпил всё до дна и тоже швырнул бокал на дорогой паркет. Почему бы и нет? Такой тост стоил этого приятного звона.

— Мой внук! — улыбнувшись, сказала бабушка и села на стул, остальные тоже расселись по своим местам.

Все пожелали друг другу приятного аппетита и приступили к трапезе, и лишь дядя Володя, не сводил глаз с бабушки, та это заметила и спросила:

— Ты что-то хотел сказать, Володенька?

— Да, хотел, — ответил мамин брат. — Я разговаривал с отцом, он просил передать Вам благодарность за спасение Ольги и детей и велел сказать, что Волошины с гордостью встанут с Вами рядом, когда Вы пойдёте на Жилинского. Главное, предупредите хотя бы за день.

— Передай отцу, что я очень тронута, — сказала бабушка. — Но пока мы не будем ничего предпринимать.

— Не будете? — удивился дядя Володя. — Но почему? Вы ведь говорили, что, захватив Ольгу с детьми, Жилинский связал Вам руки, но теперь ведь Ваши руки развязаны!

— Развязаны, — согласилась бабушка. — И Жилинский ждёт, что мы сразу же начнём ему мстить. Но мы не будем этого делать.

— А что мы будем делать?

— Ждать.

— Ждать? — переспросил дядя Володя. — Но чего? И как долго?

— Шагов Жилинского и его очередной ошибки. И думаю, что недолго.

— Какой ошибки?

— Ну я не знаю, что ему в голову взбредёт. Поэтому и говорю, что надо подождать и посмотреть по ситуации.

— А почему Вы думаете, что он обязательно сделает какую-то ошибку?

— Ну а как иначе, Володенька? — в свою очередь удивилась бабушка. — Посмотри сам, сначала он убивает Николая и Гагарина, затем похищает Ольгу с детьми. Про то, что он сделал ставку на англичан, я вообще молчу. Всё, что делает Жилинский — череда необдуманных поступков и ошибок. И я не допускаю, что он неожиданно поумнел, поэтому жду от него ещё одну глупость — в этот раз фатальную для него.

— И возможно, не только для него. Такое ощущение, будто что-то назревает, что-то серьёзное, — с какой-то безнадёгой в голосе произнёс мамин брат и добавил: — В страшное, но интересное время мы живём.

— Эту фразу я уже слышала, — сказала бабушка усмехнувшись. — Сто лет назад, в две тысячи двадцать третьем.

Глава 12

В огромном зале заседаний городской думы Санкт-Петербурга собрались представители практически всех уважаемых эльфийских родов. В зале находилось около ста пятидесяти эльфов. На передних рядах сидели главы самых влиятельных и уважаемых дворянских семей эльфийской столицы России, в середине — аристократы рангом пониже, на задних рядах одарённые и имеющие вес в обществе простолюдины, в основном бизнесмены и чиновники.

Жилинский долго сомневался, стоит ли приглашать на собрание простолюдинов, но потом решил, что чем больше эльфов поддержит его, тем будет лучше. Сам Денис Гордеевич гордо восседал в президиуме. По правую руку от него сидел граф Каменский, после долгих уговоров наконец-то согласившийся сотрудничать с Жилинским и англичанами, по левую — граф Уваров.

Эльфы всегда отличались пунктуальностью и любовью к порядку, поэтому ровно в полдень все места были заняты, и участники собрания негромко переговаривались, обсуждая кто последние новости, а кто личные дела. Денис Гордеевич посмотрел на часы, включил микрофон и обратился к присутствующим в зале:

— Господа эльфы! Уважаемые аристократы и достопочтенные граждане Санкт-Петербурга! Я рад приветствовать вас в этом зале и выражаю вам глубокую благодарность за то, что вы все приняли приглашение «Русского эльфийского ордена» и прибыли на это собрание. Поверьте мне, вы сделали это не зря! Сегодня у нас с вами есть возможность принять решения, которые навсегда изменят нашу жизнь, изменят историю нашего великого города. Мы эльфы! Мы лучшие! Мы достойны только лучшего! И мы готовы взять то, что нам положено!

После такого пафосного вступления Жилинский сделал небольшую паузу, чтобы все могли осознать смысл его слов, затем продолжил: