Противостояние. Армагеддон - Кинг Стивен. Страница 135
Фрэн: «Ну, Ник, никто же с этим не спорит, но Том…»
Стью: «Помолчи, Фрэн — слово у Ника».
Ник: «Во-вторых, Враг не ожидает, что мы пошлем шпионить за ним умственно отсталого. Ваша единодушная реакция на мое предложение может быть самым лучшим аргументом в его пользу.
В-третьих, я хочу сказать, что хотя у Тома и есть задержка в умственном развитии, он не дурак. Однажды во время урагана он спас мне жизнь, и действовал он гораздо быстрее, чем кто бы то ни было в его ситуации. Том ведет себя как ребенок, но и ребенка можно кое-чему научить. Мы можем научить Тома какой-нибудь очень простой истории. В конце концов, даже если они поймут, откуда он, они могут предположить, что мы просто отослали его, потому что…»
Сью: «Потому что мы не хотели, чтобы он портил нам наследственность — здорово придумано».
Ник: «…потому что он умственно отсталый. Он может даже сказать, что ненавидит тех, кто прогнал его, и хочет вернуться, чтобы отомстить им».
Фрэн: «Нет, я просто не могу поверить…»
Стью: «Слово у Ника. Давайте соблюдать очередность».
Фрэн: «Да, извините меня».
Ник: «Кому-то из вас может показаться, что из Тома, потому что он умственно отсталый, будет легче вытрясти его историю, чем у человека с более развитым умом, но…»
Ларри: «Да».
Ник: «…но на самом деле, верно как раз обратное. Если я скажу Тому, что он просто должен придерживаться той истории, которую я ему расскажу, он так и сделает. И никакие пытки не заставят его отказаться от нее».
Сью: «Но если он так сроднится со своей выдуманной историей, то как он поймет, что пора возвращаться?»
Ральф: «Извините меня, мадам, но, похоже, здесь как раз об этом и написано».
Сью: «Ааа».
Ник (читает Ральф): «Мы можем попросить у Стена Ноготни сделать ему внушение в состоянии гипноза. У Стена была небольшая гипнотическая практика на вечеринках. Он попробовал загипнотизировать Тома, и это у него прекрасно получилось. Мы можем внушить ему, например, что он должен вернуться, когда луна будет полной. А когда он вернется, то, погрузив его в глубокий гипноз, мы сможем заставить его вспомнить все, что он видел».
Ральф: «Это конец записи».
Сью: «У меня вопрос, Ник. Ты собираешься запрограммировать Тома не выдавать никакой информации о том, что мы делаем?»
Глен: «Ник, позволь я отвечу на этот вопрос, а если ты будешь со мной не согласен, то просто покачай головой. Мне кажется. Тома вообще не надо программировать. Пусть расскажет все, что он о нас знает. Флеггу и так почти все известно о нас».
Ник: «Совершенно верно».
Глен: «Так я поддерживаю предложение Ника. На мой взгляд, проигрывать нам нечего — мы можем только выиграть. Это очень смелая и оригинальная идея».
Фрэн: «Ты говоришь, что проигрывать нам нечего, Глен. Ну, а как же сам Том? А как же наши собственные души? Как ты можешь быть таким хладнокровным? И Ник, гипнотизировать его, чтобы он вел себя, как… как курица, которой голову засунули в мешок? Как тебе не стыдно! А я-то думала, что он твой друг!»
Стью: «Фрэн…»
Фрэн: «Нет уж, я скажу. Неужели вы действительно хотите превратить этого милого мальчика в смертника? Неужели вы не понимаете, что мы начинаем все старое дерьмо сначала? Что мы будем делать, если они убьют его, Ник? Что мы будем делать, если они убьют их всех? Выращивать новые вирусы? Улучшенную версию Капитана Шустрика?»
Наступила пауза, во время которой Ник писал ответ.
Ник (читает Ральф): «То, что сказала Фрэн, на меня очень глубоко подействовало, но я по-прежнему настаиваю на этой кандидатуре. Я не чувствую никакой радости по поводу того, что мы пошлем Тома туда, где он может быть подвергнут пыткам и убит. Но я хочу указать на то, что он сделает это ради МатушкиАбагейл и ее идей, а не ради нас. Я уверен в том, что мы должны использовать все находящиеся в нашем распоряжении средства, чтобы предотвратить угрозу с запада. Он распинает людей. Я знаю это из моих снов. Я знаю и то, что некоторым из вас также снился этот сон. Он снился и самой Матушке Абагейл. И я знаю, что Флегг — это зло. Если кто и разработает новую разновидность Капитана Шустрика, так это он — чтобы применить ее против нас. Мы должны остановить его, пока это еще в наших силах».
Фрэн: «Все это правда, Ник. С этим я не могу спорить. Я знаю, что он несет с собой зло. Но мы пытаемся остановить его с помощью его же средств. Я буду голосовать против. Если уж нам придется посылать людей на запад, то давайте по крайней мере посылать тех, кто понимает, на что идет».
Стью: «Кто-нибудь еще хочет высказаться?»
Глен: «Давайте голосовать, Стью».
Стью: «Хорошо, пойдем по кругу. Я голосую за».
Фрэн: «Против».
Стью: «Глен?»
Глен: «За».
Стью: «Сью?»
Сью: «Против».
Стью: «Ник?»
Ник: «За».
Стью: «Ральф?»
Ральф: «Ну, мне эта идея не особенно нравится, но раз Ник ее поддерживает, то я голосую „за“.
Стью: «Ларри?»
Ларри: «За».
Стью: «Предложение принимается пятью голосами против двух».
Фрэн: «Стью?»
Стью: «Да?»
Фрэн: «Я хочу переголосовать. Раз уж мы действительно пошлем Тома туда, то лучше сделать это всем вместе. Извини, что я подняла такой переполох, Ник. Фрэнни голосует „за“.
Сью: «Тогда я тоже. Единым фронтом».
Стью: «Повторное голосование единогласно. Вот платок, Фрэн. И я хочу, чтобы в стенограмме было зафиксировано, что я люблю тебя».
Ларри: «На этой ноте нам следует разойтись».
Сью: «Поддерживаю».
Принято единогласно.
— Ты идешь спать, Стью?
— Да. Уже поздно?
— Почти полночь.
Стью вошел в комнату с балкона. На нем были надеты одни белые шорты. Фрэнни в очередной раз удивилась уверенной глубине того чувства, которое она к нему испытывала.
— Думаешь о собрании?
— Да, думал. — Он налил себе стакан воды из графина на ночном столике и сморщился от пресного, кипяченого привкуса. — Ты права, Фрэнни. Это грязное дело — посылать шпионов. Единственная неувязка в том, что Ник тоже прав. Что делать в такой ситуации?
— Проголосовать, как велит тебе совесть, и спать спокойно.
Она протянула руку к керосиновой лампе.
— Гасить свет?
— Да. Она погасила лампу, и он скользнул рядом с ней под одеяло. — Спокойной ночи, Фрэнни, — сказал он. — Я люблю тебя.
Она лежала, глядя в потолок. Она уже примирилась с их решением насчет Тома Каллена… но грязный шоколадный отпечаток никак не шел у нее из головы.
У КАЖДОЙ СОБАКИ ЕСТЬ СВОЙ ДЕНЬ, ФРЭН.
Может быть, надо сказать Стью прямо сейчас, — подумала она. Но ведь это ее трудности. Она просто должна подождать… понаблюдать… и посмотреть, не случиться ли чего.
Заснула она не скоро.
49
Рано утром матушка Абагейл лежала в постели без сна. Она пыталась молиться.
Она поднялась, не зажигая лампу, и встала на колени в своей белой хлопчатобумажной ночной рубашке. Она прижалась лбом к Библии, которая была открыта на Деяниях Апостолов. Обращение непреклонного старого Савла на Дамасской дороге. Он был ослеплен светом, и пелена спала с его глаз. Деяния Апостолов были последней книгой в Библии, в которой доктрина подкреплялась чудесами, а что такое чудо, как не рука Бога в действии?
И ее глаза были закрыты пеленой. Суждено ли этой пелене когда-нибудь упасть?
— Укажи на мой грех. Господь. Я пребываю в неведении. Я знаю, что не обратила внимания на что-то, что должна была увидеть. Я не могу спать, не могу испражняться, и я не ощущаю Тебя, мой Господь. Я чувствую себя так, словно молюсь по испорченному телефону, а сейчас неподходящее время для таких чувств. Чем я оскорбила Тебя? Я слушаю, Господи. Я внимаю голосу моего сердца.
И она действительно слушала. Она закрыла глаза ладонями, склонилась еще ниже и попыталась очистить свое сознание. Но там все было темно.