Кофе по-ирландски (СИ) - Полански Алла. Страница 21
– Алина, ну что же ты? Иван Сергеевич сегодня просто в ударе, не упусти возможность. Глядишь, и в следующий раз покажешь мне свои новые бриллианты. Меха я уже оценил.
Губы сжаты до предела. Останкинская башня резко разворачивается на каблуках, но как-то неловко. От кипящей в ней злобы она не замечает официанта, проходящего как раз мимо, с большим подносом изысканного десерта, разложенного по креманкам…
Они встретились почти в лобовую. Официант охнул и осел, а поднос совершил головокружительное сальто-мортале и только потом с грохотом приземлился рядом со своим хозяином. По дороге поднос щедро поделился десертом с теми, кто был вокруг. С башней был особенно щедр. Но надо отдать должное: она сделала вид, что ничего не случилось, быстрым шагом направилась к выходу, по пути толкнув в плечо «дирижёра». Удивительно, но в начале праздника даже звон бокала приковывал к себе внимание, а это сладкое ДТП не вызвало ни малейшей реакции зала!
– Теперь пора! – командует Лёша и тянет меня за руку.
– А ты был прав… тут бывает… м-м-м… забавно.
– Просто я знал, кого с собой брать! С тобой же не может хоть раз в день не случиться какая-нибудь фантастическая нелепость!
– Это комплимент?
– Констатация факта.
Чинно взял меня под руку, и мы медленно покинули зал.
– Не знаю, как ты, а я бы что-нибудь съел и выпил.
– Как?! Ты же за рулём!
– Не сегодня.
– Не понимаю…
– Доверишься?
– А есть выбор?
– Нет. Но я вежливый. Сначала всё равно спрошу.
Становится интересно. Просто иду с ним по длинным коридорам, поднимаюсь на лифте и снова иду по коридорам. Взмах пластиковой картой – и одна из десятка дверей распахивается передо мной. Что это? Неужели… номер для молодожёнов? Боже мой!
Смотрю на него удивлённо.
– Потом вопросы. Всё потом… Не могу больше на тебя смотреть… одетую… – Торопливо сбрасывает с себя пиджак и теснит меня куда-то в полумрак. – Позволь раздеть тебя.
Молчу. А молчание – это знак согласия.
Опускаюсь на что-то мягкое.
– С ума схожу… ты… ты просто ведьма. Ты меня околдовала, признайся. Две недели каждую ночь только ты.
– Зайка…
Снимает с меня туфли, целует ноги часто-часто. Нетерпение просто повисает в воздухе. Нет, сегодня всё будет по-моему.
Встаю и заставляю его сесть на моё место.
– Ты хотел меня раздеть? Так что же ты ждёшь?
Послушно стягивает с меня платье, пытается целовать. Не даюсь. Прикладываю палец к губам, принуждая молчать и не двигаться. Повинуется.
Тихонько толкаю его, и он опускается на прохладное шелковистое покрывало.
Расстёгиваю рубашку, целуя открывающееся тело. Всё ниже и ниже… и ниже… дышит порывисто, но терпит.
Зайка… такая неискушённая, милая плюшевая зайка.
Расстёгиваю ремень, моя игрушка не выдерживает, поднимается и крепко обхватывает меня руками, увлекая за собой.
Нет. Сегодня я всё сделаю сама. Так, как захочу. С силой толкаю его и он падает обратно на покрывало.
Темно. Я не вижу его лица, но оно мне сейчас и не нужно.
Он гладит по волосам, а потом так сильно сжимает прядь, что становится немного больно. Прекращаю пытку. Бросок – и я уже сама спиной ощущаю гладкость шёлка…
***
– Ты точно ведьма…
– А ты точно зайка!
– Ладно, пусть будет зайка, мне уже всё равно.
Самодовольно улыбаюсь. Он не видит – и хорошо.
***
– Так что там насчёт поесть было?
Смеётся.
– Сегодня роллов не будет. – Поднимается, включает маленький светильник, берёт трубку телефона. – Да, это я. Можете приносить… – отзывается, бесстыдно разглядывая меня. – Как красиво смотрятся украшения на обнажённом женском теле…
– Я тебе нравлюсь?
Принимаю позу пособлазнительней.
– Ты хочешь, чтобы я это тебе доказал сейчас, или всё-таки сначала поедим?
– Поедим!
– Слушай… не хочу тебя расстраивать, но у тебя только одна серёжка почему-то…
– Ах!
Чёрт! Хватаюсь за ухо. Точно! Одной серёжки нет! Наташка убьёт меня! В беспокойстве щупаю покрывало, подушки, ищу на полу…
– Да не переживай ты так! Я тебе ещё одни подарю…
Злюсь.
– Да я уже поняла, что у тебя полно денег, но ты всё равно ни фига в этой жизни не понимаешь! Это не моя серёжка: была бы моя, меня б это не тронуло вообще!
– Не понял… а чья? Мамина?
– Ага… пробабушкина ещё скажи… Подруга дала надеть.
Подходит, хватает за руки, прикладывает ладони к своим щекам, смотрит в глаза и улыбается.
– Когда ты злишься, ты особенно красивая.
– Я не злюсь, я сильно расстраиваюсь. Что я ей скажу?
– А ничего ты ей не скажешь. Я сам ей всё скажу. Завтра же берём твою подругу и едем искать компенсацию.
Всё равно не могу успокоиться. На глаза наворачиваются слёзы.
– Да уж…
– Ну что ты? Ты, правда, так переживаешь? Ну что мне сделать, чтоб ты не переживала? – Молчу и уже чуть не во весь голос реву. А почему – сама не поняла даже. – Господи! Вот глупенькая! Дай мне её телефон, я прямо сейчас позвоню и всё скажу.
Смотрю на него и не верю. Что, правда, что ли, позвонит? Даю телефон, набираю номер подруги.
– Алло! Наталья? Алексей беспокоит. Простите, что разбудил, но у нас трагедия! Мы вашу серёжку потеряли… Как это – ну и чёрт с ней? Татьяна слёзы горькие уже полчаса льёт… – Грожу кулаком. Зачем про слёзы-то? – Да, говорит, что сейчас же пойдёт и утопится в джакузи… Нет, не надо её ниоткуда забирать, я готов компенсировать… Нет, я настаиваю… Хорошо, тогда вам придётся довериться моему вкусу. Спокойной ночи!
Вытираю слёзы и с уважением смотрю на Лёшу. Тот явно торжествует.
– Поздравляю! Ты сегодня, похоже, сделал самый дурацкий поступок за всю свою жизнь!
– Сам от себя не ожидал.
Теперь уже смеёмся оба.
Стук в дверь. Лёша уходит и возвращается со столиком на маленьких колёсиках. А там явно обошлось не без скатерти-самобранки. Еда всегда резко повышала моё настроение, а потому история с серёжкой тотчас оказалась забыта.
Отправив остатки прежней роскоши обратно на кухню ресторана, мы валялись в джакузи, в которой я совсем ещё недавно собиралась трагически закончить свои дни, и мило болтали. Вспоминали вечер, хохотали над особо выдающимися экземплярами высшего общества.
– А кто такая Алина?
– Да так… Одна из сотен жеманок, которые за шмотки готовы душу продать.
– А почему она сказала, что ты всегда приходишь с интересными спутницами?
– Врёт. Это она специально для тебя сказала.
– Неужели?
– Да, я вообще впервые с девушкой пришёл на такое мероприятие. Просто она каждый раз, когда её «папик» напивается в стельку, ко мне пытается подкатить.
– Ну и что ж ты теряешься-то?
– Брезгую из грязной посуды есть.
– Сильно сказано!
– Учитель хороший попался.
Смеёмся.
– А ты что, именинника очень хорошо знаешь, да? Он со всеми на расстоянии держался, а тебе явно дал к себе подойти совсем близко… Я такие вещи на раз вижу.
– Ну надо же… Да, он меня почти с детства знает. Друг родителей.
– Я так и подумала сразу почему то…
– Фанат классической музыки.
– Ага, жаль, он дирижёра не видел. Гвоздь программы пропустил!
Снова хохот.
– Представь, всегда устраивает приёмы, а сам придёт, часок-другой побудет и уходит. Ему не очень приятно наблюдать, как приличные с виду люди в животных превращаются.
– Крутой дяденька! Может себе такую роскошь позволить – свиней не видеть.
– Да он насмотрелся в своё время, ты не переживай… Такого, что не дай Бог… Весь Афган прошёл бок о бок с моим папой.
– Надо же! Никогда бы не сказала… Такой элегантный, утончённый. Аристократ – ни дать, ни взять.
Улыбается.
Встаёт из джакузи и подаёт мне руку.
Нежничаем в кровати, размером похожей на маленькую взлётную полосу.
– Я так рад, что встретил тебя…
– Я тоже рада. Ты такой классный! Ты настоящий друг!
– Друг?! Я твой друг?!
– Ну да, а что?