Спорим, она будет моей? (СИ) - Перевязко Мария. Страница 12

— Я кое-что узнала сегодня, — неохотно говорю я. — Наверное, тебе стоит об этом знать.

— Говори уже, — нетерпеливо прерывает меня Оксана.

— Дело в том, что… В общем, Тимофей с кем-то встречается!

Быстро выпаливаю последнюю фразу, потому что иначе, боюсь, что не смогу. Причинять боль ей мне хочется меньше всего. Но без боли не обрести свободы. Так мне думается.

Она недоверчиво смотрит мне в глаза, вижу, как к ней приходит осознание, и она быстро отворачивается. Ее рука сжимает покрывало так, что вокруг появляются складки. Мне кажется, еще немного, и она порвет плотную ткань ногтями.

— И кто она? — не глядя на меня интересуется подруга, ее голос срывается, и я хочу броситься к ней и обнять ее, но меня что-то сдерживает.

— Я… Я не знаю.

Внезапно решаю не говорить о том, что ее соперница – наша учительница. Информация, в целом, компрометирующая. И девчонке с разбитым сердцем об этом явно не стоит знать.

— Вот как? — переспрашивает она упавшим голосом. — Спасибо, что сказала.

— Ты… Не в обиде? Все нормально?

— Нормально. Оставь меня одну, пожалуйста.

Выхожу из ее квартиры с тяжелым сердцем. Жду лифта, про себя ругая саму себя. Мне кажется, что можно было это сказать как-то по-другому, мягче, что ли. Мысль о том, что из-за моих слов Оксана теперь там рыдает в одиночестве, сводит меня с ума.

Добираюсь до дома непонятно как, погруженная в раздумья. К счастью, мама ничего не замечает, и мне удается спокойно прошмыгнуть в свою комнату и усесться за домашнее задание.

Утром встаю раньше будильника и еще раз перепроверяю, все ли сложила в сумку. Удовлетворенная, отправляюсь на кухню и завариваю чай. Мама еще спит, и мне это только на руку. Устала от всех разговоров, ничего не хочу.

Однако в школе меня ждет сюрприз. Перед классом прямо на полу сидит Тимофей и что-то листает в телефоне. Я резко торможу и пытаюсь понять, заметил ли он меня. После вчерашней истории у меня в голове невольно возникают картины с участием его и Татьяны Викторовны, хорошенькой учительницы химии. Когда я уже выдыхаю и решаю потихоньку удалиться по коридору, он отрывается от телефона и смотрит прямо на меня.

— Привет, — улыбается он мне и поднимается на ноги.

Он высокий, выше меня головы на две, подкаченный. В отличие от самодовольного Калиновского, от Тимофея так и веет добротой. Понимаю, почему он так зацепил Оксану. В нем есть что-то хорошее.

— Привет, — отзываюсь я сухо, очень надеюсь, что на этом обмене любезностями наш разговор и закончится.

— Ты сделала домашку? — интересуется Тимофей, следя за мной добрыми, как у щенка, карими глазами.

Киваю и открываю сумку. Проще дать ему списать, чем стоять тут и болтать ни о чем добрых полчаса.

— Нет-нет, ­— останавливает он меня. — Просто у меня не получается одна задача, и я подумал, ты же вроде в этом шаришь, можешь мне объяснить, как ее решать?

А вот это что-то новенькое. Кошу на него глаза с недоверием.

— Хм. Это займет какое-то время.

— Понимаю, — сокрушается он и отводит глаза. — Время – деньги, да? Извини, что я попросил, учитывая вашу историю с Матвеем. Неудивительно, что ты не хочешь мне помогать.

— Не в этом дело. Просто сейчас мне надо самой подготовиться к занятиям.

— Тогда не сейчас. Может быть, после уроков?

Чувствую в этом подвох. Один из лучших друзей Калиновского ни с того ни с сего вдруг заинтересовался учебой и решил обратиться за помощью именно ко мне. Очень смахивает на западню. И я сознательно решаю туда угодить. И это не из любопытства. А из-за Оксаны.

— После уроков я абсолютно свободна.

В коридор начинают стекаться заспанные раздраженные школьники, и наш разговор заканчивается. Я стою у класса, прислонившись спиной к холодной стене, и прикрываю глаза. Возможно, сегодня у меня получится отплатить Оксане за всю ее доброту. Я сделаю все для того, чтобы Оксана наконец была счастлива.

Глава 15. Матвей

Голова тяжелая, как будто вытащили мозг и затолкали туда кирпичи. Понимаю, что все плохо еще до того, как открываю глаза. Свет до ужаса яркий, тело вялое и не желает поддаваться контролю, горло так пересохло, что даже болит. Заставляю себя усесться на кровати и тру виски. Вспоминаю, что вчера гулял с Владом. Кажется, выболтал ему много того, чего не хотел. Да и плевать уже.

Иду в ванную, наклоняюсь и жадно пью воду прямо из-под крана. Без резких движений поднимаю голову и смотрю на свое отражение в зеркале. Выгляжу помятым. Хотя даже не так, хуже. В данный момент я похож на малолетнего неудачника. Меня сразу же охватывает злость. Я всегда добиваюсь своего. Я – Матвей Калиновский. Меня уважают и ставят другим в пример. Этот жалкий тип передо мной – не я.

Стремительно возвращаюсь в комнату и захлопываю за собой дверь. Затем долго ищу телефон и в итоге нахожу его прямо перед собой на столе, где смотрел уже трижды. Чертыхаюсь и набираю Тиму. Он отвечает почти сразу же, чувствуется, что он запыхался, значит, как всегда, на пробежке. Что движет людьми, которые встают на рассвете и бегают, как шизики, по улицам? Это понять мне не дано.

Вместо приветствия я перехожу сразу к делу:

— Походу ты нравишься Плаксе.

— Чего? — переспрашивает Тима и секунду переваривает услышанное. — С чего ты взял?

— Они психанула после твоего вчерашнего рандеву с красоткой-училкой.

— Это не то, о чем ты подумал, — Тима пытается придать голосу уверенности, но я-то его знаю: он напуган тем, что я выведал его секрет.

— Да мне все равно, что у тебя с ней. Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня.

— Что? — спрашивает настороженно.

— Позовешь Плаксу на свидание и исправишь то, что натворил.

— Я натворил? — удивляется Тим и хочет что-то добавить, но я перебиваю его.

— Ты смешал мне все карты. Из-за тебя она больше со мной не заговорит. Будешь нахваливать меня. Скажи, что я на досуге котят с деревьев снимаю, не знаю, что-нибудь придумай.

Он молчит. Слышу только его нервное сопение.

— Я же просил не вмешивать меня в это, — наконец говорит он почти что умоляюще. — Мне не по душе все эти ваши игры с Федей.

Прижимаю телефон к щеке плечом и пытаюсь надеть джинсы. Этот разговор начинает меня утомлять.

— А ему, думаешь, по душе то, что ты вытворяешь с его сестрой?

Вообще-то я не собирался шантажировать друга, как-то само вырвалось. Он снова молчит, на этот раз я не слышу даже его дыхание.

— Сделаю, — отвечает грубо. — Ты бы занялся чем-то полезным вместо того, чтобы девчонкам жизнь портить.

Ответить он мне не дает, сбрасывая звонок. И правильно делает. Только так он может оставить за собой последнее слово.

Знаю, что это неправильно, так обращаться с Тимой, он мне действительно нравится, как человек, но победить в нашем с Федей пари мне нужно любым способом. Я не позволю этому надутому всезнайке оказаться правым. Я – не лузер, в отличие от него. Пусть он это запомнит раз и навсегда.

На кухне натыкаюсь на мать. Она наливает в чайник воду и, вздрогнув от неожиданности, поворачивается ко мне.

— Молоко закончилось, — говорит она с печалью в голосе, будто бы это самая большая проблема на свете.

— Ясно, — отвечаю я только для того, чтобы что-то сказать.

— Если хочешь, могу сделать яичницу.

— Ты же знаешь, я не завтракаю, — терпеливо говорю я, борясь с раздражением.

— С каких пор? — мама поднимает на меня опухшие глаза, но ее взгляд отрешенный.

— С тех самых, когда вы с отцом по утрам стали лаять, как собаки.

Сил сдерживаться больше нет. Да и голова разламывается на части. Открываю шкафчик и беру пачку обезболивающих таблеток. Думаю, в школе они мне пригодятся. В ответ на мою гневную реплику мама прикрывает глаза рукой, но, к счастью, не спешит мне отвечать.

— Отца нет, — меланхолично выдает она, когда я уже натягиваю куртку в прихожей. А то я сам не понял.

Не хочу продолжать этот спектакль и дергаю ручку входной двери. Однако мама, как фурия, подлетает ко мне со спины и сильно сжимает мой локоть. Сделав над собой усилие, поворачиваюсь к ней, стараясь сохранить более-менее спокойное выражение лица.