Эффект Сюзан - Хёг Питер. Страница 24

— Торкиль Хайн?

Он кивает.

— Он извиняется за прошедший день, наша свобода нерушима, она никогда не подвергалась сомнению и бла-бла-бла, но он просит нас остаться. Но не в рамках работы в Фолькетинге, они считают, что лучше, чтобы мы работали спокойно и в условиях конфиденциальности, поэтому они хотят предложить нам эдакий зонтик. Скромный офис, с секретарем, чтобы не утруждать себя оформлением и архивированием отчетов, что мы на это скажем? Позади у нас полдня в ресторане, где мы испытали душевный подъем, который никуда не делся, поэтому мы говорим, что, строго говоря, нам все подходит, но мы будем сами рекрутировать новых членов, мы не будем называть их имена, не будем ни перед кем отчитываться, только раз в полгода готовить отчет. И еще нам нужны деньги. Он соглашается на все. И только тут мы на самом деле начинаем понимать, во что ввязываемся. Потому что, хотя мы прежде и не встречались с Хайном, мы чувствуем, что это человек, который, если поставит перед собой какую-то цель, точно ее добьется.

Я подбираю его окурок, засовываю его ему между губ, нахожу спички и даю ему прикурить. Мне приходится прикрывать пламя от ветра. Откуда-то из-за жилых домов солнечный свет падает на узкую полоску льда и рисует линию на воде.

Внезапно я понимаю, почему он стал геодезистом. Он любит четко очерченные границы. А теперь мир вокруг него рушится.

— Кель, — говорю я, — у тебя эрекция.

Он замирает. И краснеет. Этот румянец ему к лицу. Он скрашивает его непривычную бледность.

— Я не принимаю это на свой счет, — говорю я. — Скорее всего, это из-за пережитого тобой легкого потрясения. Согласно непреложному физиологическому закону, у мужчин, испытывающих страх смерти, часто возникает эрекция. Но это значит, что я не могу принять твое предложение отвезти меня назад в «Экспериментариум». Твердый член может внушать женщине страх.

Я выхожу из машины. Рыбак и девушка в стеклянной будке смотрят на меня. Мне хочется их как-то успокоить. Если ты что-то затеял, ты просто обязан завершить начатое. Я повышаю голос.

— Кель, — говорю я. — Думаю, мне уже достаточно уроков вождения. Думаю, я вполне готова к экзамену.

Я поворачиваюсь и ухожу.

Я еду на велосипеде к станции Хеллеруп. Делаю небольшой крюк, чтобы проехать мимо виадука над железной дорогой и въезда в первый и второй отделы Академии обороны.

По другую сторону железнодорожного полотна находится парковка Академии, на ней стоит всего лишь несколько машин. Экскаватор исчез. Траншея засыпана.

Я пересекаю дорогу.

В теории поля Андреа Финк понятие «верифицированная интуиция» играет важную роль.

Если однажды вам захочется запечь щеки морского черта в соусе из морских черенков и съедобной сердцевидки, и вы сядете на велосипед и поедете в гавань Торбек, и в ту самую минуту, когда вы свернете на пирс, к нему причалит старый добрый катер «Бетти», и у ног рыбака Финна по счастливой случайности окажется ведро с пятью чертями и еще ведерко с моллюсками, и за все это он попросит всего двести крон, потому что Финн всегда был другом дам и потому что он тоже придает значение стечению обстоятельств, хотя и не изучал квантовую физику, так вот, если вы столкнетесь с таким поворотом событий, то не исключено, что налицо зачатки верифицированной интуиции.

Большинство людей скажут, что просто случайно повезло. Но дело в том, что, как рассказывала мне Андреа Финк, одним из первых ее открытий стало то, что в определенных группах людей частота верифицируемых интуиций начинает увеличиваться с течением времени сначала линейно, а затем экспоненциально. И в конце концов начинают возникать сингулярности — события, выходящие за рамки известных описательных моделей.

Именно моя частота верифицируемых интуиций побудила ее надавить на меня, чтобы я подписала в присутствии свидетелей в лицензионно-разрешительном отделе полиции заявление, что я никогда не буду играть в азартные игры.

Когда я перехожу Хеллерупвай, то сталкиваюсь с еще одним стечением обстоятельств.

В будке у шлагбаума сидит тот же молодой человек, что и в прошлый раз. Когда он видит, как я слезаю с велосипеда, он краснеет и выходит на улицу.

— У меня есть один вопрос, — говорю я, — вы записываете номера всех машин, которые въезжают и выезжают?

Он качает головой.

— Только имена людей. Да и то не всех.

— Позавчера, когда я тут проезжала. Вы помните темный фургон, он, должно быть, заехал вскоре после меня?

— Это была следующая машина. От подрядчика. Отвечающего за земляные работы. По договору с муниципалитетом.

— Он показывал свое удостоверение?

Он качает головой.

— Наша задача продемонстрировать, что здесь есть ограничения на въезд. А так мы никого особенно не контролируем. Но он вернулся. Позднее в тот же день.

На мне анорак, шарф, шапка, варежки, и мне тепло после поездки на велосипеде. И тем не менее меня начинает знобить от холода.

— Он спросил о вас. И о мальчике. Я сказал, что впускал вас на территорию.

Мы смотрим друг на друга. Мы вступаем на какую-то зыбкую почву.

— Но я не сказал, что видел, как вы уехали.

— И почему вы не сказали об этом?

Он в третий раз качает головой. Как и большинство людей, он, как правило, не в состоянии объяснить мотивы своих поступков.

— Что-то в нем было не так. И в том, кто сидел рядом с ним. Мне показалось… Я что-то сделал не так?

— Вы сделали все точь-в-точь так, как и надо было сделать, — отвечаю я. — Они привезли с собой грузовик с краном?

Он кивает.

В нем они вывезли останки «пассата». Потому что они культурные люди. Убирают за собой.

И на всякий случай спросили обо мне. И, руководствуясь каким-то удивительным всплеском верифицируемой интуиции, этот юный бог решил позабыть обо мне. И тем самым, возможно, добавил немного песка в наши песочные часы.

— Меня зовут Ларс. Вы тогда сказали, что можно внести меня в вашу бальную книжечку — это предложение по-прежнему актуально?

— Я в процессе развода.

— Я буду ждать, пока все закончится.

Я неравнодушна к мужчинам, которые, получив отказ, все же находят в себе силы бесконечно ждать.

— Квантовая физика утверждает, что развод после глубоких любовных отношений занимает в среднем семь лет.

Он грустно смотрит на проезжающий мимо поезд.

— Значит, даже если подождать семь лет, не может быть никакой уверенности?

— К сожалению. Это называется соотношением неопределенностей Гейзенберга. Лучшее, что может предложить квантовая физика, — это статистическая вероятность события.

Я смотрю направо, потом налево. Затем целую его в губы.

Когда я пересекаю улицу Рювангс Алле, он все еще тихо стоит где-то позади.

Говорят, что в истории искусств, истории религии и в других ненадежных источниках существует великое множество сюжетов о людях, которые, испытав сильные переживания, застыли на месте, превратившись в какое-то явление из области физики твердого тела. Анализ эмпирических данных показывает, что на самом деле все это не преувеличение, просто этих людей поцеловали. И это их парализовало.

Первый перекресток после института Х. К. Эрстеда на Нёрре Алле находится прямо напротив филиала Университетской библиотеки, и именно там мне наконец-то удалось избавиться от Лабана в ту холодную апрельскую среду, двадцать три года назад.

То есть мне тогда казалось, что удалось.

Я прошу его подержать мой велосипед, пока я схожу забрать заказанную книгу. Прохожу мимо памятника Нильсу Стенсену^[11] в шляпе волшебника, который как будто позирует на фоне тела обнаженной мертвой женщины, собираясь проводить вскрытие, потом пересекаю вестибюль, захожу в библиотеку, открываю дверцу в стойке библиотекаря и ступаю в святая святых.

Мне никогда прежде не случалось оказываться по эту сторону стойки, и у меня нет никакого законного права здесь находиться, но, если ты всем своим видом излучаешь решительность, большинство дверей перед тобой открываются, и это как раз про меня. Я решаю, что не хочу окончить свои дни как женщина перед зданием библиотеки, то есть не хочу стать жертвой какого-нибудь могущественного мужчины, и хотя Лабану Свендсену в то время всего лишь немногим больше двадцати и он учится в консерватории, я уже давным-давно разглядела при нем и шляпу волшебника, и скальпель.