Место под солнцем (СИ) - Эльберг Анастасия Ильинична. Страница 24

— Не-а, — ответила женщина. — А с чего бы мне скучать? Вино прекрасно, море прекрасно, я живу во дворце и сплю в постели короля. Кстати, у тебя шикарная библиотека! Какую часть из тамошних книг ты прочитал?

— Все. Больше половины — не по одному разу.

— Надо же.

— Что тебя удивляет?

Тара поболтала остатки вина в бокале.

— Никогда бы не подумала, что подобные тебе читают биографии политиков, королей и полководцев, не говоря уж о Платоне, Аристотеле и Цицероне.

— Я получил классическое образование, как многие из моих предков-темных эльфов, живших не один век назад. Древнегреческая философия, риторика и мертвые языки, включая диалекты общего эльфийского, входят в обязательную программу.

— Это я уже поняла. Если темный эльф получил классическое образование, то притвориться простачком даже при большом желании не сможет. А биографии-то чем тебя зацепили? Это же скука смертная.

— Почти все детство я провел в постели, умудряясь цеплять все болезни в двух мирах. У отца была огромная библиотека, под которую выделили целых три комнаты особняка. И я читал, читал и читал. Моими любимыми книгами были биографии людей и темных существ, которые изменили ход истории. Мне нравилось представлять себя на их месте. Я мечтал о том, что вырасту, стану сильным и буду творить свою историю так, как захочу. И сколько бы мой отец ни посвящал меня, наследника, в тайны семейного бизнеса, сколько бы ни объяснял, как делаются деньги, глубоко внутри я уже тогда знал: рамки его мира мне не подходят. Они слишком узки и примитивны. Слишком много чужих правил, слишком много зависимости от других. Я тысячу раз видел, как он выпрашивает у клиентов долги, и поклялся себе, что никогда не паду так низко и ни перед кем не склоню головы.

Эльфийка понимающе кивнула и допила вино.

— И ничем хорошим это в итоге не закончилось, как я понимаю.

— Разумеется. Отец застрелился, потеряв бизнес и растратив все состояние, когда мне не исполнилось и двадцати. А мать двумя днями ранее умерла при родах. Я остался один на один с миром, о котором практически ничего не знал, с сестрами, которым приносили все на блюдце с золотой каемкой, и братом, который был слишком мал для того, чтобы зарабатывать деньги. Три вечно голодных рта и ни намека на чудо вроде богатого дядюшки или случайно найденной суммы денег. Точнее, богатый дядюшка у меня есть, родной брат отца, но ползать перед ним на коленях я не стал бы даже в том случае, если бы мы оказались без крыши над головой. Я находил работу, терял ее, потом находил следующую — и снова терял. Отец научил меня руководить людьми, считать деньги, зарабатывать преумножать их, а вот умение подчиняться нерадивому сыну так и не привил. Я заметил, что большая часть людей и темных существ только и ждет, чтобы кто-то пару раз хлестнул их плеткой, и подумал: стоит ли подстраиваться под этот мир, если можно заставить других играть по своим правилам? Я не верю в первых богов, они умерли еще в те времена, когда по земле ходили эльфы с янтарными глазами и голубой кровью, но иногда они шепчут из того мира, откуда никто не возвращается. Наверное, благодаря ему я встретил работорговца, добывавшего светлых эльфиек для богатых вампиров. Я попробовал эту жизнь на вкус и понял, что нашел свое место. Надо мной не было законов. Я приходил и брал все, что хотел: женщин, деньги, уважение. Впервые я чувствовал себя свободным. Я одевал сестер в дорогие платья, покупал им украшения из храмового серебра и фиалковой бирюзы. Дарил брату все, чего он желал. Наш стол ломился от вкусной еды и изысканных вин. Младшая сестра, маленькая принцесса, искренне благодарила меня, равно как и младший брат. А старшей сестре всегда было мало. Она хотела больше денег, больше платьев, больше украшений для того, чтобы похвастаться перед подругами. И пришел тот день, когда я сказал: довольно. Я ухожу отсюда и не вернусь, как бы они об этом ни умоляли. Я оставил им крупную сумму денег и отправился восвояси. Почти сразу же после этого я впервые попал в тюрьму и должен был задуматься о том, что ступил на скользкую дорожку, но лишь уверился в правильности своего пути. Брата и сестер я содержу до сих пор, но потому, что это мой выбор. Все они знают, откуда у меня деньги, но принимают их с радостью. Хотя за старшую сестру не скажу. Она в закрытой психиатрической клинике во Франции и вряд ли понимает, кто платит за ее лечение.

Тара подошла к Ливию и приобняла его за талию.

— А младшая сестра и брат? Где они сейчас?

— Младшая сестра путешествует и ищет приключений на свою голову. Младший брат… — Ливий задумался. — Когда я слышал о нем в последний раз, он отбывал пожизненное заключение за убийство с отягчающими обстоятельствами. Не первое и даже не второе. Думаю, он до сих пор в тюрьме.

— Вижу, это у вас семейное.

— Так проявляет себя кровь первых богов. Недаром все поминают Наамана Жреца и его янтарноглазых родственников дурным словом. Выпей еще вина, мне нужно переодеться к обеду.

— Ты переодеваешься посреди дня? — хохотнула эльфийка. — Ну и пижон. Не надо. Ты и так хорошо выглядишь. Потратим это время на кое-что более приятное.

Руки женщины обвились вокруг шеи Халифа, и она уже потянулась к его губам, но он отстранился.

— Почему ты не рассказала мне о встрече с Фуадом?

— Это Насир разболтал? Мерзавец! Я приказывала ему молчать!

— Он выполняет только мои приказы. О чем вы говорили?

— Да ни о чем, — уклончиво ответила Тара. — Он сказал пару слов, которые при дамах не произносят, но я уже привыкла.

— А потом ты вернулась и разворошила платья Эоланты, которые по твоей же просьбе разложили на заднем дворе для костра. Зачем?

Тара оттолкнула его и отошла к каменным перилам балкона.

— Какого дьявола ты за мной следишь?

— Если у тебя есть вопросы, задавай их сейчас. Второго шанса не будет.

Эльфийка молчала, нервно покусывая губы. Ее пальцы вертели пустой винный бокал.

— Этот подонок работал на меня не один год и подбирал объедки с моего стола, притворяясь послушной собачкой. Я знаю его как облупленного. Он говорил тебе, что я чудовище. Что я мучаю своих женщин, получая удовольствие от чужой боли. С чего бы Эоланте носить закрытую одежду? Конечно, она прячет под ней синяки. Вот то, что он тебе сказал? — Ливий подошел к ней. — Это правда. Я люблю мучить женщин. Мне нравится наблюдать за чужими страданиями. Они очищают меня и освобождают от мыслей о собственных страданиях, коих, уж будь уверена, в моей жизни было предостаточно. Я могу быть очень жестоким, но если что-то принадлежит мне, то я защищаю это любой ценой. Пройди по городской улице и поспрашивай встреченных там людей, причинял ли Халиф вред своим друзьям. Они расскажут, что я отдаю им последний динар и последние туфли, принимаю их как самых дорогих гостей и угощаю по-королевски даже в том случае, если завтра мне придется голодать. И уж точно не бью своих женщин. В противном случае я бы не называл их своими.

— Тогда что это были за разговоры про плетку? — прищурилась Тара.

— Если продолжишь меня злить, то с плеткой обязательно познакомишься, даю слово, — пригрозил Халиф.

— А Эоланта тебя злила?

— В тысячу раз сильнее, чем ты.

— Но ты все равно ее ни разу не ударил?

Ливий смотрел на морскую гладь и плывшие по ней корабли, с такого расстояния казавшиеся крохотными точками.

— Конечно, нет, — ответил он. — Порой ее упрямство приводило меня в ярость, но я не смог бы поднять на нее руку. Она была всем моим миром.

— Ты любил ее, — мягко сказала Тара, улыбнувшись. — Боги, это так мило.

— Если такие чудовища, как я, способны на чувства, то, наверное, любил. Но теперь это не имеет значения. Жаль, что я не могу познакомить тебя с ней. Вы бы стали близкими подругами. Она была поразительной женщиной. У нее не было завистниц и соперниц. Только подруги. Она каким-то непостижимым образом объединяла их в стаю. На такое не способны даже волчицы.

— Мне бы хотелось с ней познакомиться, — согласилась эльфийка и не удержалась от того, чтобы добавить: — Но размер ее груди меня все равно нервирует.