Талисман - Страуб Питер. Страница 5

Ещё один камень на его сердце. Два года назад его мать вдруг бросила курить. Джек с недоверием воспринял это: она курила всегда и скоро закурит снова. Но нет… Это произошло лишь три месяца назад в нью-йоркском отёле «Карлтон».

— Ты снова куришь, мама? — спросил он.

— Да, я курю капустные листья, — пошутила она.

— Мне бы этого не хотелось.

— Почему бы тебе не включить телевизор? — перебила она с несвойственной ей поспешностью; губы матери были плотно сжаты. — Может быть, как раз показывают кого-нибудь из этих дерьмовых проповедников. Сядь и смотри, и чувствуй себя их братом во Христе.

— Извини, — выдавил он с трудом.

Тогда это был всего лишь Карлтон. Капустные листья. Но сейчас это «Тэрритун» — сигареты, где нижняя часть мундштука окрашена под фильтр, но это не фильтр. Он припомнил, как отец рассказывал кому-то, что курит «Винстон», а жена — «Чёрные лёгкие».

— Тебе что-то померещилось, Джек? — спрашивала она его сейчас, смешно зажав сигарету между вторым и третьим пальцами правой руки. Он должен был отважиться и сказать: «Мама, я вижу, ты опять куришь „Тэрритун“, — ты вернулась к старому?»

Ужасная боль пронзила его сердце, и ему захотелось плакать.

— Нет, — ответил он. — Кроме этого места. Оно немного загадочное.

Она огляделась и улыбнулась. Два других официанта — один толстый, другой худой, — оба в красных пиджаках с жёлтой эмблемой-омаром на спине, — стояли у входа в кухню, тихо беседуя. Вельветовые шторы над входом в обеденный зал отделяли кабинку, где сидели Джек с матерью. Перевёрнутые стулья украшали пустые столы. На дальней стене висела готическая гравюра, которая натолкнула Джека на воспоминание об «Умершем любимом» — фильме с участием его матери. Она играла молодую, очень богатую женщину, вышедшую замуж за тёмную подозрительную личность вопреки воле родителей. Её избранник привёз её в большой дом на берегу океана и попытался довести до безумия. «Умерший любимый» был более или менее типичным для Лили фильмом — она снялась во многих черно-белых фильмах, где неплохие, но давно забытые актёры разъезжали в «Фордах», не снимая шляп.

Неоновая надпись над вельветовыми шторами гласила: «Это отделение закрыто».

— Мрачновато здесь, верно? — спросила она.

— Как в преисподней, — ответил Джек, и она засмеялась своим заразительным смехом.

— Ох, Джекки, Джекки! — она ласково поправила его чересчур длинные волосы.

Он отвёл её руку, также улыбаясь (Боже, её пальцы состояли из кожи и костей. Она почти мертва, Джек!..).

— Не трогай меня без разрешения.

— Почему так строго?

Они ещё раз улыбнулись друг другу. Джек не помнил, когда бы ещё ему так хотелось плакать или когда бы он так сильно любил её. Что-то новое открылось сейчас мальчику… возвращение к «Чёрным лёгким» — часть этого.

Принесли напитки. Она легонько коснулась его бокала своим.

— За нас.

— Хорошо.

Они выпили. Официант принёс меню. Лили небрежно просмотрела его.

— Что бы вы предложили?

— Рекомендую морской язык.

— Принесите два.

Джек был немного смущён, заказывая за них обоих, но он знал, что мать хочет именно этого — после ухода официанта он взглянул матери в глаза и увидел одобрение своему поступку.

Принесли еду. Морской язык с лимоном был горячим и вкусным. Но Лили едва прикоснулась к содержимому своей тарелки.

— Занятия в школе начались две недели назад, — Джек успел съесть половину порции. Глядя на большие жёлтые автобусы с надписью «Районная школа Аркадии», он почувствовал себя слегка виноватым, хотя причиной этому были обстоятельства.

Лили выжидающе смотрела на него. Она уже выпила второй бокал, и официант принёс третий.

Джек передёрнул плечами.

— Подумай, что я имею в виду.

— Ты хочешь в школу?

— Что? Нет! Не здесь.

— Хорошо, — согласилась она. — Потому что у меня нет этих твоих чёртовых справок, а без свидетельства о рождении они тебя в школу не примут, приятель.

— Не называй меня так, — сказал Джек, но Лили даже не улыбнулась старой шутке.

«Мальчик, почему ты не в школе?»

Он оглянулся, как будто этот голос прозвучал где-то рядом, а не в его сознании.

— Что-нибудь не так? — спросила она.

— Нет. Впрочем… в этом чудесном парке, Стране Чудес, есть старый чёрный чудак. Славный малый… Он спрашивал, почему я не в школе.

Она выпрямилась. Улыбка пропала с её лица.

— Что ты ему сказал?

Джек пожал плечами.

— Я сказал, что болен. Помнишь, так было с Ричардом? Доктор сказал дяде Моргану, что Ричард не должен ходить в школу шесть недель, но может гулять на улице. — Джек слегка улыбнулся. — Я думаю, ему повезло.

Лили немного расслабилась.

— Я не люблю, когда ты разговариваешь с незнакомыми людьми, Джек.

— Мама, он…

— Мне неважно, кто он. Я не хочу, чтобы ты разговаривал с незнакомыми людьми.

Джек подумал о чернокожем друге; он представил себе его стальные волосы, изборождённое морщинами тёмное лицо; умные, светящиеся глаза. Он вспомнил их встречи в Аркадии, где не было никого, кроме них, да ещё поодаль два чудака играли в крокет, сохраняя глубокомысленное молчание.

Но сейчас, сидя с матерью в этом ужасном ресторане, — не чернокожий мужчина, а он сам задал себе вопрос.

Почему я не в школе?

«Все так, как она сказала, сынок. Нет ни справок, ни свидетельства. Ты думаешь, она захватила сюда твоё свидетельство о рождении? Ты так думаешь? Она слишком торопится, и ты торопишься вместе с нею. Ты…»

— Ты что-нибудь получал от Ричарда? — обронила она, и когда она закончила фразу, то к нему пришло это, и оно поразило, как удар молнии. Его руки задрожали, стакан упал со стола и разбился.

«Она почти мертва, Джек».

Голос из песчаной воронки. Он звучал в голове Джека.

Это был голос дяди Моргана. Не возможно, не почти, не как будто. Это был настоящий голос. Голос отца Ричарда.

По пути домой, в машине, она спросила:

— Что произошло с тобой там, Джек?

— Ничего. Мне почудился последний хит Джейн Круппа.

— Не смейся надо мной, Джекки, — она выглядела усталой и измученной. Между вторым и третьим пальцами правой руки была зажата сигарета. Она вела машину очень медленно — чуть больше сорока миль в час — как всегда, когда выпивала лишнее. Лили сидела прямо, юбка не прикрывала колени, а подбородок, казалось, нависал над рулевым колесом. На мгновение она стала похожа на ведьму, и Джек быстро отвернулся.

— Совсем нет, — промямлил он.

— Что?

— Я не смеюсь. Это было что-то вроде судороги. Мне очень жаль.

— Все в порядке, — ответила она. — Я думала, это связано с Ричардом Слоутом.

— Нет.

«Его отец говорил со мной из воронки в песке на берегу, вот и все! Он говорил со мной в моих мыслях, как в фильме, где ты слышала голос свыше. Он сказал мне, что ты почти мертва!..»

— Тебе его не хватает, Джек?

— Кого? Ричарда?

— Нет, папы Римского. Конечно, Ричарда.

— Иногда. — Ричард Слоут ходил в школу в Иллинойсе — одну из тех частных школ, учиться в которых очень престижно.

— Ты увидишься с ним. — Лили взъерошила его волосы.

— Мама, с тобой все в порядке? — Эти слова сами собой слетели с языка. Он почувствовал, как его пальцы впились в колени.

— Да, — ответила она, прикуривая другую сигарету (она притормозила до двадцати миль, делая это, и едущий сзади старый грузовичок нетерпеливо посигналил). — Все как нельзя лучше.

— На сколько ты похудела?

— Джекки, можно никогда не быть слишком худым, или слишком полным. — Она помолчала и улыбнулась ему. Это была усталая, грустная улыбка, сказавшая ему все, что он хотел знать.

— Мама!..

— Хватит, — оборвала она. — Все нормально, и не будем об этом. Попробуй найти мне какой-нибудь би-боп по приёмнику.

— Но…

— Поищи би-боп, Джекки, и закрой рот.

Радиостанция Бостона передавала что-то джазовое в исполнении алы-саксофона. А над всем этим царил океан. Позже Джек увидел гигантский скелет из металлических конструкций на фоне неба. И очертания гостиницы «Альгамбра».