Венчур - Ефремов Иван Антонович. Страница 10

– Я принял бы участие в этой засаде просто из-за возможности наказать гада за унесенные им жизни, – оправдывается полковник. – Но на мне лежит ответственность посерьезнее, чем на вас. Я не могу нарушать присягу. А ты, капитан, и вы все, подумайте, пока еще можно остановиться: ради чего вы будете рисковать жизнью. Так ли нужны ли вам такие деньги?

– На свадьбе моя жена пообещала рожать до тех пор, пока не подарит мне сына, – рассказывает Саид. – А я обещал построить дом. Теперь у меня три дочери и сын, а своего дома нет. Получается, я брехло. А если дело выгорит и получим награду, я для своих принцесс дворец построю с вишневым садом. И на лучшее образование хватит, и на приданое…

Руслан подхватывает:

– А я бы половину денег отдал отцу. Он давно хочет изучать пути миграции древних народов, у которых еще не было письменности, совместно с археологами и лингвистами, применив данные геномной генеалогии.

Все смотрят на Антона. Почесав затылок, он произносит:

– Для меня деньги – не цель, а средство для реализации моих идей. У меня в гараже не машина, как у всех, а груда аппаратуры для тестирования всяких механизмов. Я бы создал лабораторию для испытания моих изобретений.

– А я собрал бы свою команду по раллийным гонкам, – говорит Булат. – Из предыдущей команды меня поперли из-за разбитого грузовика. Я не вписался в поворот, потому что очень хотел победить. Мне предъявили претензию, что я слишком рисковал. А если у меня будут свои машины, буду сам решать: рисковать или нет.

Очередь доходит до Тимура, он пожимает плечами:

– Я и представить не мог, что у меня может оказаться такая куча денег. Хотел бы, чтобы об этом узнала одна моя одноклассница, – ухмыльнулся он. – Ну, может быть, построил бы в горах лагерь для охотников, лучший на Памире.

Все оборачиваются к Абдулу.

– Я обещал дочке избавить ее от старика, – говорит тот на английском. – А если получим награду, попытаюсь перетащить семью в Россию или в Европу. Там куплю дом и большую фуру, стану дальнобойщиком, мир посмотрю.

– Дальнобойщик-турист-миллионер! – рассмеялся Булат.

Полковник обводит всех взглядом:

– Размечтались… Но жизни ваши – вы и решайте.

– Давайте договоримся, – предлагает Саид. – Если кто-то погибнет, а награду мы все-таки получим, его доля будет передана семье.

Все соглашаются с этим условием.

Полковник предупреждает:

– Повторю: о том, что я был в курсе вашей самодеятельности, никто не должен знать. Хотя бы для того, чтобы на свободе остался хоть один человек, который побеспокоится о вашем выкупе или о доставке ваших гробов, если что-то пойдет не так.

– То есть вы будете в резерве, – пытается шутить Антон. – Если учесть, что лучше вас этого никто не сделает, я согласен.

Все соглашаются на любое участие полковника.

– Не помешало бы учесть все возможные расклады, – говорит Бахром.

– Если машин у боевиков будет много, или вообще появятся сомнения в успехе, атаку можно и не начинать, – полагает Булат.

– В моей диссертации есть пословица, – согласен Руслан, – «Не зная броду, не суйся в воду».

– Мысли у вас правильные, все вы образованные… А я вот не доучился, – признается полковник. – Поступил в военное училище в Москве, еще в Советском Союзе, закончил третий курс уже в России. Вернулся в Таджикистан и попал прямиком на гражданскую войну – в самое пекло. И так случилось, что во время боевых операций погибли несколько моих командиров. После победы я был уже майором. Так что, – он дотрагивается до погон, – это не за штабную работу, это боевые звезды.

– Когда я учился в Душанбе, вас ставили в пример как одного из героев гражданской войны, – говорит Саид.

– На той войне погибали самые смелые… Они – герои.

Сказав это, полковник задумчиво смотрит на курьера и переходит на английский:

– Смотри, Абдул, ты заварил всю эту кашу. Если наврал, берегись! Капитан, все время держи его на мушке.

– Вы все меня еще будете благодарить, – обещает Абдул. – А я вас.

– Тимур, – полковник переводит взгляд на стрелка. – Снарядов у вас маловато, экономь.

– Буду стрелять только в крайнем случае, – подтверждает Тимур.

– Если живым Джафара взять не удастся, – полковник обводит взглядом присутствующих, – вспомните о моем сыне, завалите гада!

– Если замочим, мы вряд ли сможем доказать его причастность к теракту, – возражает Антон. – Но, если привезем гада сюда, ФСБ сможет расколоть его.

– Не могу приказать тебе, Денисов, поэтому прошу: если будут малейшие сомнения в том, что у вас получится, все отмени, а лучше не начинай!

Еще некоторое время заговорщики уточняют детали и распределяют роли. Затем полковник достает бутылку коньяка, а Руслан разливает его по рюмкам.

Бахром поднимает свою:

– Завтра трудный день. Опасный. У каждого должна быть ясная голова – всем нужно поспать. Давайте выпьем за вашу удачу, за то, чтобы остались живы, это самое главное. И простите, что меня там не будет. Я хотел бы… Сам в молодости был таким, как вы, – настырным ишаком… Теперь ваше время!

4-й день. Фатальный

Полная луна, окруженная тысячами звезд, бледно освещает горное плато. Внезапно степную тьму пронзает вспыхнувший свет прожектора, направленный вертикально вверх. Нарастает стрекот винта, зажигаются фары вертолета. Огни выхватывают из темноты пылевые вихри под Ми-26. Шесть мощных колес касаются земли, но винт продолжает вращаться, со свистом рассекая лопастями воздух. Створки грузового люка открываются, рампа опускается, и «Тайфун» с ходу въезжает в раскрытое нутро вертолета. Створки закрываются, рев двигателей усиливается, винт набирает обороты, вертолет тяжело поднимается в воздух и исчезает в темноте, оставив после себя облако пыли, заслонившее луну и звезды.

На фоне темного неба летящий без огней вертолет почти не заметен. Лишь в кабине экипажа слегка светятся разнообразные приборы. За штурвалами – командир и пилот, перед приборами навигации – штурман. Рядом с ними Денисов и Абдул, Сафаров стоит неподалеку, у открытой двери. В полумраке грузового отсека на откидных сиденьях расположились Булат, Саид и Тимур. Посередине отсека стоит притянутый крюками к полу «Тайфун». Новоявленные десантники напряжены, ожидая судьбоносного перелома, после которого все будет намного лучше. Или намного хуже.

Денисов выходит из кабины и кладет на сиденье шесть пачек долларов и два рулона пластыря. Сев рядом и подняв штанину, с помощью пластыря под икроножными мышцами приматывает пачку к ноге. Остальные поступают таким же образом.

Слева по курсу забрезжил рассвет. Вертолет переходит на бреющий полет.

Небо становится светлее, высвечивая цепи холмов. В кабине экипажа все высматривают русло высохшей реки. Увидев его, штурман находит место для посадки. Вертолет опускается, пыль вихрями уносится из-под фюзеляжа, двигатель умолкает, но лопасти винта еще крутятся по инерции.

Денисов кладет перед командиром три пачки долларов:

– Не дай Бог, конечно, но вдруг мы не вернемся, а ваш движок не заведется…

– Типун тебе на язык! – восклицает командир, но от страховки не отказывается.

– Пригодятся тогда на обратную дорогу, – заканчивает фразу Антон.

Пыль оседает. Пилот открывает створки и откидывает рампу. «Тайфун» задним ходом съезжает на землю; осторожно продвигается между холмами. Машиной управляет Булат, на соседнем командирском месте – Антон. Протиснувшись между креслами, Абдул помогает выбрать место для засады. На приборной панели поблескивает бронзовый джейран.

Первые лучи солнца освещают вершины холмов. Пересекая длинные тени, «Тайфун» перебирается через сухое русло и подъезжает к отлогому холму рядом с узкой дорогой. Объехав холм, броневик поднимается по склону, который не виден со стороны грунтовки, и занимает удобную для спуска позицию.