Ведьмы Плоского мира - Пратчетт Терри Дэвид Джон. Страница 146
Лично у нее слово «декаданс» ассоциировалось с чем-то таким, что делают за плотными, хорошо задернутыми шторами.
— А еще она пишет, что это город искусств, мудрости и культуры, — добавила матушка.
— Тогда нам ничто не грозит, — уверенно заметила нянюшка.
— И еще пишет, что особенно он славится красотой своих женщин.
— Значит, все в порядке — мы придемся как раз ко двору.
Матушка аккуратно переворачивала страницы. Жалка уделяла большое внимание едва ли не всему, что происходило на Плоском мире. С другой стороны, она не рассчитывала, что ее тетради будет читать кто-нибудь, кроме нее, поэтому ее записи зачастую бывали загадочными и представляли собой скорее путевые заметки, нежели сколь-нибудь связное повествование.
«Сичас закулисной правительницей горада являится Л., — прочла матушка, — и гаворят, что барон С. был убит, утоплен в реке. Вабще-то, он был не очень харошим челавеком, хотя, по-мойму, и не таким плохим, как Л., каторая утвирждает, что хочет сделать Орлею Валшебным Каралевством, угалком Мира и Щастья, а на самом деле теперь здесь все только и делают, что ищут Шпионов на каждом углу и стараются диржать язык за зубами. Кто же асмелится выступить против Зла, тваримого ва имя Мира и Щастья? Все Улитсы чисто убраны, а Топоры остро отточены. Но, по крайней мере, З. в бизапасности, пока у Л. есть насчет нее свои планы. А госпожа Г. — прежняя амур барона — скрывается на балотах и борится с Л. балотной магией, но бисполезно баротся с магией зеркал, которая вся — сплашное Атражение».
Матушка знала, что феи-крестные обычно ходят парами. Значит, речь идет о Жалке Пуст и… и Л. Но что тут за болотная женщина?
— Гита! — окликнула матушка.
— Шшшто? — встрепенулась задремавшая было нянюшка.
— Жалка пишет, что какая-то женщина там чей-то амур.
— Наверное, просто метамфора, — сказала нянюшка Ягг.
— А, — угрюмо отозвалась матушка, — понятненько! Ох уж мне эти метамфоры…
«Но никаму не астановить Марди Гра, — прочла дальше она. — Если што-нибудь и можно сделать, то скарее всего ва время Самеди Нюи Мор, в паследнюю ночь карнавала, ночь, лижащую на полпути между Жывыми и Мертвыми, кагда валшебство насыщает улицы. Если Л. вабще уязвима, то это самый подходящий момент, поскольку карнавал она ненавидит больше всиго на свете…»
Матушка надвинула шляпу на глаза, чтобы защититься от слепящего солнца.
— Здесь говорится, что они каждый год устраивают большой карнавал, — сказала она. — Называется Марди Гра.
— Это означает Сытый Вторник, — пояснила нянюшка Ягг, известный международный лингвист, и повернула голову. — Эй, гаркон! Постскриптум гросс Мятн Тюльпан авек пти вазон де арахис и соль ву плюэ!
Матушка Ветровоск захлопнула книгу.
Она бы никогда и никому — а уж тем более другой ведьме — в этом не призналась, но чем ближе становилась Орлея, тем меньше оставалось уверенности в матушке Ветровоск.
В Орлее ждет ее она. И это после стольких лет! Она подглядывала за ней в зеркало! Улыбалась!
Солнце палило просто нещадно. Матушка пыталась не обращать на жару внимания, но все равно рано или поздно ей придется смириться с поражением — настанет время избавляться от очередной кофты.
Выпрямившись в шезлонге, нянюшка Ягг некоторое время гадала на картах на своих родственников, а потом зевнула. Она была ведьмой, которая предпочитала, чтобы вокруг всегда было шумно и людно. И теперь нянюшку Ягг одолевала скука. Корабль оказался просто громадным, больше похожим на плавучую гостиницу, и она была уверена, что где-то здесь наверняка можно развлечься.
Нянюшка Ягг положила котомку на кресло и отправилась на поиски развлечений.
Тролли мерно вышагивали по своей дорожке.
Когда матушка проснулась, солнце уже покраснело, растолстело и висело теперь над самым горизонтом. Матушка виновато стрельнула глазами по сторонам — не заметил ли кто, что она заснула? Дремать средь бела дня — удел дряхлых старух, а матушка Ветровоск становилась старухой лишь тогда, когда это ей было нужно.
Единственным свидетелем ее оплошности оказался Грибо, свернувшийся клубком в нянюшкином шезлонге. Его единственный глаз был устремлен на матушку, но кошачий взгляд был все же не так ужасен, как молочно-белый зырк слепого глаза.
— Просто обдумывала стратегию… — на всякий случай пробормотала матушка Ветровоск.
Закрыв книгу, матушка встала и отправилась к себе. Каюта была небольшой. На корабле встречались помещения куда просторнее, но, учитывая травяное вино и все прочее, у матушки не было сил, чтобы воспользоваться своим влиянием и заполучить каюту поприличнее.
Маграт и нянюшка Ягг сидели на койке и угрюмо молчали.
— Что-то я проголодалась, — сказала матушка Ветровоск. — Пока шла сюда, унюхала запах жаркого, может сходим да проверим, а? Как вы насчет этого?
Другие две ведьмы по-прежнему сидели, молча вперившись в пол.
— В любом случае у нас всегда остаются тыквы, — наконец откликнулась Маграт. — Да и гномьи пироги остались.
— Гномьи пироги, они есть всегда, — машинально подтвердила нянюшка Ягг и подняла голову.
Лицо ее представляло собой настоящую маску стыда.
— Э-э-э… Эсме… Э-э… Понимаешь ли, деньги…
— Деньги, которые мы отдали тебе, чтобы ты для надежности хранила их в своих панталонах? — уточнила матушка.
Судя по тому, как развивался разговор, этот обмен репликами был навроде первых нескольких камешков, предвещающих большую лавину.
— Э-э-э… Ну да, я говорю именно об этих деньгах… Э-э-э…
— О деньгах, которые лежали в большом кожаном кошельке и которые мы собирались тратить крайне осмотрительно? — спросила матушка.
— Понимаешь ли… Деньги…
— Ах, деньги! — воскликнула матушка.
— …Их больше нет… — прошептала нянюшка.
— Их украли!
— Она играла в азартные игры, — с затаенным ужасом в голосе пояснила Маграт. — Причем с мужчинами.
— Да какой там азарт! — огрызнулась нянюшка Ягг. — Я вообще не азартный игрок! Да и картежники они никудышные! Я, можно сказать, без конца выигрывала!
— Однако деньги все ж проиграла, — заметила матушка Ветровоск.
Нянюшка Ягг снова потупилась и что-то невнятно пробормотала.
— Ась? — переспросила матушка.
— Без конца выигрывала, говорю, — отозвалась нянюшка. — А под конец подумала: ба, да ведь мы можем сорвать неплохой куш — ну там, чтобы не слишком отказывать себе в городе, к тому же, мне всегда везло в дуркера…
— И ты начала поднимать ставки, — кивнула матушка.
— Как ты догадалась?
— Дурное предчувствие, — устало ответила матушка Ветровоск. — И, само собой, тут всем, кроме тебя, вдруг стало необыкновенно везти, я права?
— Поперло просто невероятно, — понурилась нянюшка Ягг.
— Гм-м.
— Но все равно никакой это не азарт, — заявила нянюшка. — Я ведь и понятия не имела, что это азартная игра. Когда я села за стол, они и карт сдать толком не могли. А обыграть таких противников — это никакой не азарт, а самый обычный здравый смысл.
— В том кошельке было почти четырнадцать долларов, — сообщила Маграт, — не считая заграничных денег.
— Гм-м.
Матушка Ветровоск уселась на койку и забарабанила пальцами по деревянной отделке. Взгляд ее стал отсутствующим. У них в Овцепиках люди были дружелюбны и честны настолько, что, даже попадись им профессиональный шулер, они, скорее всего, спокойно и открыто поймали бы его за руку, не спрашивая, как он там называется. Да и выражение «карточный шулер» до их мест никогда не доходило. Но человеческая природа повсюду одинаковая.
— Надеюсь, ты не очень расстроилась, а, Эсме? — с тревогой спросила нянюшка.
— Гм-м.
— А помело новое я куплю, сразу как вернусь домой.
— Гм… что?
— Проиграв все деньги, она поставила на кон свое помело, — торжествующе произнесла Маграт.
— А у нас вообще осталось хоть сколько-нибудь денег? — поинтересовалась матушка.