Сказка для (СИ) - Нова Алена. Страница 32

Останавливаться он и не думает. Меня подхватывают надёжнее, перенося к деревянной скамье у стены, куда Демьян опускается сам, а меня устраивает на себе верхом, и в этом положении глаза в глаза я куда как уязвимее, ведь теперь проникновенного взгляда мне не избежать.

Его горячая твёрдая плоть между моих ног, и он надавливает мне на поясницу, вынуждая двигаться.

─ Давай сама или я сделаю всё, как хочу.

Медленно скольжу на нём, не зная, куда смотреть, но Дем быстро справляется с этой проблемой, мягко фиксируя мою затуманенную голову за шею, и у меня больше нет шанса уйти от этого дикого звериного взора, ломающего что-то в моей душе.

─ На меня смотри!

Приказ действует, как выстрел, и мои движения становятся беспорядочными, рваными. Я сама не знаю, отчего так, но останавливаться не хочется, а стоит Дему заметить, как я себя снова отпускаю, его рука разжимается. Он даёт возможность отклониться назад, чтобы мне было свободнее, и я опираюсь ладонями о его напряжённые бёдра, впиваясь в них с силой.

Солоноватые пальцы уже на моих губах, спускаются по подбородку вниз, гладят соски, продвигаясь всё ниже, а у меня перед глазами всё плывёт, кроме этих глаз. Это как с туннельным зрением, и я вижу перед собой только его, тогда как то, что происходит в окружающем пространстве, теряет всякое значение. Есть только этот мужчина и наши обоюдные эмоции, заряжающие друг друга всё нарастающей, какой-то одержимой страстью.

Мы оба рычим, чувствуя, как вот-вот нас накроет, и Дем не сдерживается первым, прижимая меня к себе, чтобы двигаться самому. Ловит губами мой стон, яростно целует, и мы содрогаемся, сдаваясь, наконец, захватившему чувству, пытаясь отдышаться, как после скоростного забега на дальнюю дистанцию.

Наша кожа покрыта испариной, и я не без удовольствия наблюдаю за игрой мышц на его теле, выточенном будто из камня. Демьян первый приходит в себя, ссаживая меня на скамейку, но я этого даже не замечаю, позволяя себе насладиться его взглядом завоевателя. Меня с трудом отпускает эта ленивая нега, и даже оставшиеся на мне наши смешавшиеся соки, не вызывают никакого дискомфорта. Будто так оно и должно быть.

А когда я всё-таки возвращаюсь с облаков на землю, знакомый запах постороннего вдруг проникает в ноздри, пробиваясь сквозь дурман трав, и только сейчас я догадываюсь, кому он принадлежит.

─ Ты это специально сделал… ─ поражённо шепчу, глядя на Дема, уже подбирающего с пола наши разбросанные вещи – он, видно, не церемонился.

Раскаяние? Нет, не слышали. У него такое выражение лица, словно он выиграл в лотерею, и делиться ни с кем не намерен, а вот у меня полнейший разрыв шаблона.

─ Не могу поверить, что ты способен на такое, ─ почти смеюсь, потому что правда не ожидала от вечно собранного и мрачного Демьяна Лисицына подобного поведения, а он просто как мальчишка, который решил похвастаться перед своим главным соперником со двора – довольный и гордый.

─ Если тебе полегчало, одевайся, ─ игнорирует случившееся, но я в очередной раз успеваю заметить голодный блеск его глаз, скрывшийся так стремительно, что будь я человеком, вряд ли бы обратила внимание.

Меня вдруг разбирает злость. Почему они все так со мной поступают, словно я дитя неразумное, и можно творить за моей спиной всё, что угодно? Да, возможно, мои проступки говорят как раз сами за себя, но распоряжаться моей жизнью я пока ещё в состоянии. Не знаю, Судьба это или Любовь опять раскидали карты, бросив нас с Демом в объятия друг друга, когда уже почти всё решено, только для меня это ни капли не игра.

Сама не замечаю, как призываю магию, и живое дерево в стенах откликается, а сквозь него прорастают плотные стебли, пригвождая чуть растерявшего наглость виновника. Демьяна буквально приматывают, спеленав по рукам и ногам, и в первое мгновение он теряется, оказываясь в таком положении.

─ Если думаешь, что я позволю с собой так обращаться, потому что ты единственный, от кого меня не выворачивает, то очень ошибаешься, ─ говорю, а самой так тошно, что хочется разреветься. ─ Можешь забыть о нашей договорённости и вести своё расследование, как хочешь.

Когда я выхожу, спешно натянув в предбаннике одежду, снаружи никого, разумеется, нет, но я в курсе, что ещё мгновение назад это было далеко не так. Эл стоял прямо здесь, у двери, и в его почти улетучившемся ландышевом аромате, ощущается бессильная злость пополам с чем-то, что так и не получается разобрать, но от этого становится лишь хуже

Хочется забиться куда-нибудь в нору и не высовываться после такого выступления, а лучше прыгнуть с высоты, чтобы наверняка разбиться. Должно быть, для жениха я выгляжу как потаскуха, и он обязательно напомнит мне об этом, когда мы свяжем свои жизни. Мне наверняка будут мстить столько времени, сколько вообще отмеряно нам обоим быть вместе, так что я не строю иллюзий на этот счёт. Не понимаю только, чем такое заслужила.

Моя беспомощная ярость приводит к тому, что я переношусь в Межмирье, аккурат в обитель статуй всех существующих богов. Тут каждому миру отведён отдельный участок, и я оказываюсь среди Инремского пантеона, над которым возвышаются две фигуры – Амирран и Антаррэль, побеждающих Тёмного, что иронично, ведь он отец семейства, а мать с дочерью его переиграли и уничтожили после прошлых выкрутасов, благодаря нам. Но вряд ли кого-то интересуют такие подробности...

─ Жаль, плюнуть в тебя не могу – не допрыгну, ─ бешусь, хватая размокшую от вечной непогоды рыжеватую землю, и бросаю в лицо, выточенное из камня. И плевать мне, что тут же раздаётся оглушающий громовой раскат – в этой местности всегда меняется погода, и если через секунду пойдёт снег, я не удивлюсь. ─ Давай же, имей смелость хоть раз поговорить со мной!

Я ожидаемо не получаю никакого резонанса, и от этого злюсь сильнее, зная, что всё бесполезно. Моя жизнь только в моих руках, а винить богиню за её поступок, что бить кнутом загнанную вусмерть лошадь, но внушить это себе так и не выходит.

─ Прости, котёнок, она немного занята, ─ слышится позади, и этот голос я не хотела бы слышать ещё очень долго – пару веков так точно. ─ Знаешь, как сложно восстанавливать мир из руин?

Смерть. Всё такой же наглый и бесцеремонный. Такой же отталкивающий и притягательный своей двойственностью, непохожестью на людей, а мне, наверное, стоит испугаться, но страха перед ним у меня нет. Я хорошо помню все его поступки по отношению к Нику и Дарине, а он это хорошо понимает.

─ Ты за мной что ли? Поздновато спохватился. ─ Не каждый может похвастаться тем, что смеялся в лицо самой Смерти, но этого типа, похоже, забавляют мои попытки вывести его из себя. Я, по сравнению с ним, просто малявка.

─ Я наблюдал за тобой. ─ Приближается, с какой-то детской непосредственностью разглядывая испачканную статую. ─ Знаешь, если бы раньше сказала, что просто хочешь умереть, я бы забрал тебя с собой, но сейчас всё изменилось. Ты нужна своему миру, впрочем не только ему.

Конечно, а то как же…

─ Для чего же?

Смерть улыбается, без предупреждения хватает за запястье с рисунком, отозвавшимся колкой болью, как от удара сотней острых игл, и я куда-то улетаю, отрываясь от земли, а его голос слышится издалека.

─ Смотри внимательно…

И я смотрю. Вглядываюсь в уже виденные пейзажи, понимая, что это эльфийские земли, но то, что с ними происходит, нельзя игнорировать. Я стою в окружении некогда прекрасного луга, полного редких цветов с волшебными свойствами, куда меня приводил Эл, только сейчас здесь всё завяло. Серые, высохшие растения и пустыри – всё, что я вижу на километры вокруг, а потом меня перемещает к Вечному Древу.

Я дотрагиваюсь до шершавой твёрдой коры, и ко мне приходит пугающее осознание. Оно умирает. Умирает вот уже несколько сотен лет, но никто не может предпринять хоть что-то, чтобы остановить этот процесс. Эльфы пытаются найти лекарство, только время уходит всё быстрее, а шансов всё меньше, а вскоре, возможно, их прекрасный мир и вовсе может исчезнуть. Как они это допустили?