Княжья воля (СИ) - "Константин". Страница 44

Глава девятнадцатая

В разгар навигации плотов, лодок и больших грузовых судов на Двине как мурашей на мураьиной дороге. Торгуют, прогуливаются, на другой берег желающих переправляют, идут вверх к Днепру или до ловатских волоков, спускаются ниже в сопредельные земли. Новгородцы ходят, смоляне, варяги, бывают и урманы со свеями на своих пузатеньких кноррах. Не особо я приглядывался ко всей этой водоплавающей братии, но боевую лодию от насада мне отличить как высморкаться.

Корабль у крайнего причала, на который указал Джари, не подошел ни под один из знакомых мне классов. Стремительное, длинное тело с длинным острым носом под совсем небольшим градусом вверх от воды. Две мачты с убранными парусами, на корме — высокая надстройка с крышей и сплошными дощатыми стенками. Посередине между рядами скамей для гребцов имеются углубления до самого киля, прикрытые деревянными крышками, этакое подобие грузового трюма. Когда крышки закрыты получается ровная палуба, способная вместить несколько тонн товара в тюках, корзинах и бочках. Полсотни десанта, не считая гребцов тоже втиснет влегкую. Добрый кораблик, вместительный и быстрый. На местных я ни разу не видел двух мачт, все как-то обходились одним единственным парусом или как тут называют — ветрилом.

Ольдар и все мои спутники-полочане так же как и я весьма впечатлилась увиденным. Какие-то выводы о ходовых и других прикладных качествах посудины на основании беглого взгляда никто из них вслух делать не стал, у меня же в голове окончательно сложился план дальнейших действий…

Джари Массуд ибн Садуллай — дальний родственник Кордовского хаджиба Аль Мансура.

Я понятия не имел кто такой хаджиб и где находится город Кордова — столица одноименного халифата. После нескольких уточнений, полученных от Джари Садуллаевича, я определил его местоположение в районе современных мне Испании и Португалии. Полуостров, как там его… забыл… ну да пес с ним, не важно. Стерлось из памяти и ладно. Зато из этой же памяти всплывает давно забытые слова: сарацины и мавры. Сарацины, на мой взгляд, звучит более благородно…

Родственник хаджибу, но настолько дальний, что величественный Аль Мансур, второй человек в государстве после самого халифа даже не представлял о существовании скромного сына погонщика верблюдов. Не представлял, пока Джари сам не заявился из далекой провинции прямо в столицу государства город-крепость Кордову и через других родственников не попросился на службу в личную гвардию халифа. В гвардию молодого Джари приняли — хороших и верных воинов мало не бывает. Обучили правильному оружному бою, искусной верховой езде, виртуозной стрельбе из лука и всему остальному, без чего не бывает воина-мавра. Обучили и… отправили воевать. Эти проклятые христиане спать не могут, чтобы лишний раз не подумать как бы раздавить неудобный халифат с помощью оружия, года не проходит без нескольких боевых столкновений.

Воин из Джари получился просто великолепный. Это он сам сделал такое утверждение. Великолепный, иначе ему бы не удалось прикончить нескольких напавших на их корабль пиратов, среди которых были настоящие великаны.

После этих громких слов араба Вран скептически кривится. Я понимаю своего опытного дружинника — сабелькой, что свисает с пояса Джари против кольчужных, доспешных быков данов, как с прутиком на кусачую собаку — только злить.

Мы сидим за столом в полутьме трапезного зала корчмы-конкурента у двинских причалов. Мы — это я, Ольдар, Джари с Махдукаром и Вран с Сологубом.

— А это точно были даны? — прерываю я рассказ сарацина и получаю утвердительный ответ, мол, во время боя тот расслышал несколько знакомых слов из языка на котором изъяснялись при дворе конунга данов Харальде.

Хороший ответ. Как знать, будь он иным, я бы, наверное, смог врубить задний ход. Потом Стеген сказал мне, что датский от норегского отличается не сильно, но было уже поздно.

Нет, ну до чего ж паскудное местечко! Я тут во второй раз, но кажется с той поры стало только хуже. Наш стол еще самый чистый, другие, вижу залиты блевотиной и захарканы не меньше земляного пола. Убранство убого до слез. Ни тебе оленьих рогов на стенах, ни медвежьих и рысьих шкур, даже кабаньей башки как у меня над входом в поварню нету. Народец толчется подозрительный, по лавкам трутся темные личности с самого городского дна. Интересно, откуда у них лавэ на кутеж? Кажется, вся эта братия перекочевала сюда из Диканевой корчмы когда я перестал их там привечать. Местный корчмарь держится молодцом, так как имеет в своем распоряжении двух молодых костоломов с рожами а-ля булыжник и борцовскими ручищами. А вот дочки что-то не видать, наверное дома по Гольцу сохнет…

Задетый за живое ужимкой Врана, Джари спешит перечислить в скольких смертельно опасных стычках он принимал участие и оставался жив лишь благодаря своему тактическому мастерству. А сабля у него из сварного дамаска, сечет любой доспех, кожаный или стальной как хлыст тростник, этому клинку без разницы. И цены ему нет. Даже золота по весу не возьмет за такое славное оружие.

Это я потом выяснил, что белозубому арабу прихвастнуть как с горы скатиться. Не наврать, не преувеличить, а именно — прихвастнуть, лишний раз напомнить какой он замечательный. Сейчас же я чувствую как за пустой болтовней уходит отведенное нам время, а он еще не все рассказал.

Я вежливо прошу хаджибова родственника продолжать повествование и он продолжает…

Когда в спокойном море возник одинокий парус на торговом судне сарацин не напряглись и плохого не заподозрили, скорее — обрадовались. То есть гости из халифата были наслышаны о беспощадных северных пиратах, но на свой счет стремительное приближение чужого корабля не приняли — все же далековато от берегов любой из норманнских стран да и принимали их там радушно, с торжественным пиром в доме конунга на датском острове Зеланд. Прибытие восточных торговцев всегда вызывает сильный ажиотаж на далеких торжищах. Вот и в этот раз отторговались знатно, сбыли большую часть своих товаров за вполне приличную цену, загрузились пушниной, ворванью, моржовой и рыбьей костью, шерстью, медом, воском и взяли курс на Новгород. В этом богатом и славном городе Руси хозяин каравана по имени Зифат мечтал прикупить рабов обоих полов. Славянские мужчины ценятся за силу и выносливость, к тому же не так упрямы и строптивы как жители Севера, а женщины красивы, покладисты и работящи.

Сначала Зифату не повезло с погодой. Шторм раскидал маленькую флотилию по Балтике как изюмины по ковру. Затем коварные обитатели неизвестного берега захотели узнать что есть полезного в трюмах диковинного корабли, причалившего к каменистой отмели. А добил Зифата грабительский налет северных воинов. Добил — это в прямом смысле. Нет больше уважаемого самим главным визирем человека, главы многодетной семьи, владельца нескольких усадьб, десятка наложниц, полусотни рабов, удачливого торговца восточной экзотикой и живым товаром. Скончался благородный Зифат от тяжелых ран на борту единственного из уцелевших своих кораблей.

В некотором роде сарацинам помогла уверенность пиратов в своих силах и высота бортов собственного корабля. Далекий парус в море быстро превратился из неясного пятна в стремительно приближавшийся корабль. Морская вода вскипала под слаженными ударами весел, а носовая фигура хищно раскрыла драконью пасть в предвкушении бури смертей.

— Расправляйте паруса! — закричал Джари, первым почуявший неладное еще когда до чужаков было с тысячу шагов. Ему ли не знать как сверкают под лучами солнца, пусть даже такого тусклого как здесь, начищенные шлемы воинов. Друзья так не приходят, парус скатывают, а веслами молотят как сколопендра лапками.

— Чего это ты раскомандовался? — недовольным басом поинтересовался хозяин Зифат, стоя у ближней к носу мачты. — Знай свое место, я плачу тебе за охрану, а не за то, чтобы ты тут распоряжался!

Через четверть минуты после этих слов на собравшихся вдоль правого борта любопытных арабов с расстояния в сотню локтей обрушился залп стрел и коротких копий. Десяток сразу на повал.