Девятнадцать стражей (сборник) - Пратчетт Терри Дэвид Джон. Страница 34

Скоро солдаты режима закончились, из дверей казарм никто уже не выбегал.

Черные герои встали посреди плаца, ожидая – и словно разочарованные. На земле лежали лишь тела их противников. Ни один черный коммандос не погиб.

И тогда один из них молниеносным движением развернулся, подскочил к ближайшему трупу и ударом кулака превратил его голову в треснувшую дыню.

– Хватит! – раздался резкий приказ. – Расслабься, Кола!

«Кола, – пронеслось в голове у Форфакса. – Что-то это мне напоминает. Погоди, а на каком языке он заговорил?»

Глянул на высокого солдата, который как раз стягивал шлем, и затрясся. У коммандоса, прекрасно видимого в свете фонаря, были синие волосы и глаза цвета чистого кобальта. На худощавом, красивом лице, перечеркнутом поперечным шрамом, застыло выражение полного безумия. К тому же солдат смеялся. Жутковато хихикал, не в силах, как видно, сдержаться. На километры тянуло от него магией.

С размаху он пнул труп так, что сапог вошел вовнутрь.

– Мяско, парни! Мяско! Не хотите подвигаться? А то мне, например, скучно.

– Кола, я же просил! – рявкнул стоящий чуть в стороне плечистый солдат – видимо, командир.

И тогда Форфакс узнал лицо и мундир безумца.

«Колазонта! – понял он вдруг во внезапном просветлении. – Во имя всех адских девок, это же Ангелы Безумия. Кажется, из канавы я свалился в выгребную яму. Это даже не интервенция. Они прислали бы оперативников. Коммандос Шеола [10]! Это гребаные Ангелы Безумия собственными йохнутыми персонами. Их используют в самых тайных, самых трудных операциях, это самый жестокий отряд специальных сил Царствия. Когда пройдут – тут не останется даже руин. Огненным Озером клянусь! Я труп!»

– Что у них за язык? – простонал побледневший, напуганный Мигель.

– Енохианский, – машинально прошептал демон. – Язык Небесных Сфер.

Тем временем призрачные, залитые кровью солдаты приблизились к разломанной стене. Они казались скульптурами, одетыми в жидкую медь. Большинство поснимало шлемы. Запылали красные, оранжевые, вишневые волосы, заплетенные в косицы, зачесанные в высокие чубы, странно постриженные. Они напоминали сейчас отряд безумных панков. Черные одежды были без каких-либо знаков различия. Лишь на правом плече поблескивала небольшая эмблема в виде косы, скрещенной с горном. Печать Апокалипсиса.

– Кто ранен? – спросил командир.

Он тоже снял шлем. Блеснули рубиновые, словно у альбиноса, глаза. Форфакс втянул сквозь зубы воздух. Был перед ним сам Ксопгиил, шеф всех Ангелов Гнева. Если он принимал участие в операции лично, дело, похоже, дурно пахло.

– Все, – хихикнул молодой крылатый со шрамом на лбу и маленькими зрачками наркоши. – Как обычно, шеф.

Мордашка его была продырявлена, словно дуршлаг. Как и одежда коллег. Из дыр медленно вытекала густая, очень темная кровь, похожая на смолу.

Ксопгиил вздохнул.

– Паршивая работа. Дома вас подлатают. Гляньте, вроде просто люди – а кусаются. Сучьи дети, еще недавно не решились бы калечить крылатого. Ладно, делайте свое дело.

Движением подбородка он указал на пораженных, трясущихся арестантов.

«Убьют нас! – подумал Форфакс. – Ну распрекрасно, так и растак. Уж лучше бы расстрел».

Тем временем командир Безумцев тяжелым взглядом окинул испуганных людей.

– Вылезайте, – велел на довольно неплохом испанском. – Началась народная революция. Правительство и президент свергнуты. Можете идти домой. Господин Мигель Диас останется с нами.

– Зачем? – пропищал Мигель.

– Люди хотят вас видеть. Вы – герой. А это многого стоит, – сурово сказал Ксопгиил.

Форфакс старался отступить в тень, прилепиться к стене. Если бы мог, стал бы невидимым. Может, они не заметят, кто он такой, и позволят уйти. Надежда была слабенькой, словно пламя огарка, но все же. Решил не лезть на глаза.

– Как я, сука, ненавижу революции, – прошептал, отступая еще на шаг.

И снова подействовало с детства преследующее его проклятие. Слишком увлекся.

– А этот чего прячется в углу? – спросил по-енохиански крылатый с вишневыми волосами. – Покажись-ка, мужик, что там с тобой?

Потянулся в темноту и липкой, перемазанной в кровь рукой выволок демона на плац.

На миг воцарилась тишина. Ангелы переглядывались, явно пойманные врасплох.

Первым отреагировал кобальтовый Колазонта. Схватил Форфакса за грудки, вытащил на свет. И присвистнул удивленно.

– Ни хрена себе, – хихикнул, скаля зубы в безумной ухмылке, от которой Форфаксу поплохело. – Демон! Настоящий! Мы спасли жопу гребаного паренька из Бездны! Вот так неожиданность, господа! У нас тут шпик. Маленький негодник из Ада решил поиграть в человека. Трансвестит или что? Любишь переодеваться в чужую одежку, а?

Взгляд его глаз с крохотными, словно маковые зернышки, зрачками то и дело соскальзывал в сторону, словно прогнившие доски в магазинчике старого Пако. От Колазонта так несло травкой Фатимы, что у Форфакса закружилась голова.

– Ну! – Ксопгиил по-волчьи ухмыльнулся. – Что за номер, господа! Демон! Мы спасли, сука, демона!

У Форфакса тряслись колени. Из всего разговора он уловил лишь одно слово, в которое отчаянно уцепился. «Мы спасли». Пожалуй, так не говорят тому, кого вот-вот прикончат.

– Ладно, – Ксопгиил потер ладони. – Забирайте Мигелито, остальных засранцев отпустите, а с этим сопляком из Ада я сам поболтаю. За дело, парни. Это не школьная экскурсия. У кого там слишком сильное кровотечение – испейте воды из Лурда [11]. У Гарбона есть фляжка. Пойдем-ка, приятель. Пора кое-что прояснить.

Испуганный Форфакс послушно поволокся за командиром Ангелов Безумия. В конце концов, а что он мог сделать? По крайней мере будет подальше от этого чокнутого с синими волосами.

Когда он уже в шестой раз рассказал все, что мог рассказать, Ксопгиил вздохнул.

– Получается что? – проворчал. – Вылезает такой вот из Ада или из-под какого другого камня, устраивает бардак, что хоть стой, хоть падай, а потом дядюшка Гавриил должен спасать его задницу?

– Нет, – выдавил Форфакс. – Вернее – да. Я… спасибо. И простите. Это не повторится, клянусь.

Красные глаза шефа Ангелов Безумия смотрели холодно.

– Да уж, конечно! Потому что полетишь отсюда на всех парах, дружок. И никогда больше не войдешь даже в латиносский кабак. Уже не для тебя сальса, тортилья и прочие фанданго. Понял? А на карнавал лучше езжай в Венецию. Там сумеешь напереодеваться сколько влезет. Ясно?

Демон судорожно кивал.

Губы Ксопгиила скривились в ухмылке.

– И перестань трястись, сынок. Дядюшка Габи и прочие шишки Царствия совсем не гневаются на тебя. По сути, ты нам даже пригодился. Мы не знали, что эта жопа Рикбиил такое вытворяет на Земле. Искали мы его, скорее, в Сферах Безвременья. Но тут, на Земле, творится такой бардак, что любой гад найдет уголок для себя. Даже ухераченный вусмерть херувим. Когда он на тебя вызверился, уровень силы вырос настолько, что мы его зафиксировали. И – бах! Жалкий конец господина президента. Боюсь, парень, что с точки зрения дидактики тебе придется увидеть, как кончают те, кто предает Царствие. И кто не умеет держать язык за зубами. Пойдем. Понаблюдаем за торжеством справедливости.

Он хлопнул демона по спине, чуть не бросив его на колени.

В камере воняло потом и кровью. Форфаксу сразу сделалось дурно. Он не хотел смотреть на лежавшего на полу херувима. Несостоявшийся господин мира тихо стонал. Окружали его молчаливые, равнодушные Ангелы Безумия. Колазонта мерно пережевывал листья коки.

«И откуда он их вытащил?» – удивился Форфакс, готовый интересоваться всем, что хоть немного отвлечет его мыслями от того, что должно случиться.

– Херувим Рикбиил, – произнес сухо Ксопгиил. – За предательство Царствия ты приговорен к смерти. Исполнить.