Мрачный Жнец (сборник) - Пратчетт Терри Дэвид Джон. Страница 56
С тупым ужасом Кувыркс осознал, что старый хрен, вопреки всем инструкциям, намерен перечислить всех. На Плоском мире имелось более девятисот известных богов, и богословы-исследователи ежегодно открывали новых. Это могло занять многие часы. Собрание уже начинало ерзать и беспокойно елозить ногами.
Кели стояла перед алтарем. Ее лицо выражало ярость. Кувыркс пихнул первосвященника под ребра, что, однако, не возымело какого-либо видимого эффекта. Тогда он принялся подавать знаки молодому служке, яростно поднимая и кривя брови.
— Останови его! — прошипел он. — У нас нет времени!
— Боги будут недовольны…
— Не так недовольны, как я, а я — здесь. Служка мгновение вглядывался в лицо Кувыркса, после чего решил, что с богами лучше объясниться позже.
Похлопав первосвященника по плечу, он зашептал ему что-то на ухо.
— О Стейкхегель, Бог, м-м, Коровьих Хлевов На Отшибе; услышь меня, о…
Да-да? Что такое?
«Шу-шу-шу-шу.»
— Это, мой друг, серьезное нарушение. Ну хорошо, перейдем сразу к, м-м, Перечислению Родословной.
«Шу-шу-шу-шу.»
Первосвященник, нахмурившись, воззрился на Кувыркса или, по крайней мере, на то место, где, как он считал, тот находился.
— Ох, ну ладно. Приготовь, м-м, фимиам и благовония для Исповедания Четырехкратной Тропы.
«Шу-шу-шу-шу.»
Лицо первосвященника омрачилось.
— Я полагаю, м-м, о краткой молитве не может быть и речи? — ядовито произнес он.
— Если некоторые здесь не пошевелятся, — сдержанно заявила Кели, — то будут неприятности.
«Шу-шу-шу.»
— Не знаю, — ответил первосвященник. — В таком случае стоит ли вообще затрудняться религиозной, м-м, церемонией. В общем, ведите сюда этого проклятого слона.
Служка, стрельнув в Кувыркса яростным взглядом, помахал стражникам.
Пока они толкали вверенного их заботам слегка покачивающегося клиента, подгоняя его криками и заостренными палками, молодой жрец незаметно приблизился к Кувырксу и сунул ему в руку какой-то предмет.
Тот посмотрел. Предмет оказался водонепроницаемой шляпой.
— Это обязательно?
— Он очень набожный, — объяснил служка. — Нам могут понадобиться трубки для дыхания под водой.
Слон достиг алтаря. Его заставили, преклонить колени. Он икнул.
— Ну, где он, наконец? — рыкнул первосвященник. — Давайте же покончим с этим, м-м, фарсом!
Знакомое «шу-шу» донеслось со стороны служки. Первосвященник прислушался, мрачно кивнул, взял нож для жертвоприношений с белой ручкой и обеими руками вознес его над головой. Зал, затаив дыхание, наблюдал. Затем он снова опустил нож.
— Где прямо передо мной?
«Шу-шу…»
— Разумеется, я не нуждаюсь в твоей помощи, юноша! Я приносил в жертву мужчину и мальчика… м-м, женщин и животных. Я занимаюсь этим семьдесят лет, и, если когда-нибудь я не смогу удержать в руках, м-м, нож, можешь уложить меня в земляную постель!
И, широко размахнувшись, он опустил лезвие, которое, по чистой случайности, нанесло слону поверхностную рану на брюхе.
Бедное животное вышло из приятного задумчивого ступора и издало пронзительный рев. Служка в ужасе поднял голову, встретил взгляд пары крошечных налитых кровью глазок, щурившихся на него с высоты разъяренного туловища, и одним прыжком очистил алтарь.
Слон был в ярости. Туманные путаные воспоминания затопили его больную голову: воспоминания о факелах и криках, о людях с сетями, клетками и копьями, о долгих, долгих годах, проведенных за тяганием тяжелых стволов.
Опустившись на камень алтаря, слон, к собственному удивлению, раскроил его надвое, клыками, точно рычагами, поднял обе части в воздух и затем, предприняв безуспешную попытку выдернуть с корнем каменную колонну и ощутив внезапную потребность в глотке свежего воздуха, ринулся прочь из зала, скрипя артритными суставами.
Не разбирая дороги, слон врезался в дверь. В крови животного пел зов стаи и искрился алкоголь. Он сорвал дверь с петель и кренясь понесся дальше, пересек внутренний двор, разнес в щепки внешние ворота, рыгнул, громоподобно протопал по спящему городу и все еще набирал скорость, когда вдруг уловил в ночном бризе запах далекого темного континента — Клатча. Подняв хвост, он последовал древнему зову родины.
А в зале тем временем творилось черт знает что. Пыль, крики, сумятица.
Кувыркс затолкал шляпу подальше и опустился на четвереньки.
— Спасибо огромное, — произнесла Кели, которая лежала прямо под ним. — И зачем ты прыгнул на меня?
— Первым инстинктивным движением моей души было защитить вас, ваше величество.
— Да, к инстинкту это, возможно, имело отношение, но…
Она хотела было сказать, что даже слон весит меньше, но при виде большого, серьезного и довольно разгоряченного лица волшебника передумала.
— Мы обсудим это позже, — сказала она, садясь и отряхиваясь от пыли. — Итак, полагаю, мы обойдемся без жертвоприношений. Я пока еще не ваше величество, только ваше высочество, так что если кто-нибудь принесет корону…
Сзади раздался щелчок взводимой тетивы.
— Эй, волшебник, а ну-ка, держи руки на виду, — процедил герцог.
Кувыркс медленно встал и повернулся. За спиной у герцога стояло полдюжины больших серьезных мужчин, мужчин того типа, чья основная жизненная функция — маячить за спиной кого-нибудь вроде герцога. У них была дюжина больших серьезных арбалетов, чье главное предназначение — выглядеть так, как будто они вот-вот выстрелят.
Принцесса вскочила на ноги и бросилась было к своему дяде, но Кувыркс схватил ее и остановил.
— Нет, — тихо промолвил он. — Герцог ведь не станет бросать людей в клетку, а потом ждать, что случится раньше: мыши перегрызут путы или темницу затопит. Нет, он просто убьет — прямо сейчас и не сходя с места.
Герцог раскланялся.
— Воистину можно сказать, что это слова богов, — согласился он. — Что ж, принцесса трагически погибла под ногами сорвавшегося с цепи слона. Народ огорчится. Я лично издам указ о неделе траура.
— Ты не сможешь, все гости видели!.. — начала было принцесса, пребывающая на грани слез.
Кувыркс покачал головой. Он заметил. что через толпу растерянных гостей прокладывают дорогу стражники.
— Они не видели, — сказал он. — Ты будешь удивлена, сколького они не видели. Особенно когда узнали, что трагической гибелью под ногами сорвавшегося с цепи слона можно заразиться. Смерть может настигнуть тебя даже в собственной постели.
Герцог любезно рассмеялся.
— А ты и вправду довольно умен для волшебника, — фыркнул он. — Итак, я предлагаю изгнание…
— Тебе не выйти сухим из воды, — оборвал его Кувыркс. И, немного подумав, добавил:
— Хотя ты-то, может, и выйдешь, но еще пожалеешь об этом на своем смертном одре и захочешь тогда…
Он внезапно умолк. Челюсть у него отвисла.
Следуя направлению его взгляда, герцог обернулся.
— Что, волшебник, ты там увидел?
— Тебе не выйти сухим из воды! — истерически воскликнул Кувыркс. — Тебя здесь вообще не будет. Сейчас все станет так, словно этой коронации никогда не было, понятно?
— Следите за его руками, — приказал герцог. — Если он хоть пальцами шевельнет, отстрелите их.
Он еще раз озадаченно оглянулся. Волшебник, похоже, не притворялся.
Говорят, волшебники видят вещи, которых на самом деле нет…
— Даже если ты убьешь меня, это тоже ничего не изменит, — захлебывался Кувыркс, — потому что завтра я проснусь в своей собственной постели. Оно уже прошло сквозь стену!
Ночь катилась по Диску, от краев к центру. Разумеется, она присутствовала всегда, была на своем посту, скрываясь, как в засаде, в тенях, норах и подвалах. Но по мере того как медленный дневной свет перемещался вслед за солнцем, лужицы и озерца тьмы расширялись, встречались и сливались.
Причина такой неторопливости света в Плоском мире объясняется воздействием на солнечные лучи колоссального магического поля. Свет Плоского мира не таков, как везде. Он немного более взрослый и солидный, он стреляный воробей и не видит необходимости кидаться куда-то сломя голову. Он знает: как быстро не мчись, темнота все равно придет к финишу первой. Так что он и не напрягается.