Без лица - Коул Мартина. Страница 57

— Что ты имеешь в виду? — Джейсон был в полной растерянности. — Папе она нравится, так же, как и мне. Она хорошая.

Вербена видела, что ее сын пытается убедить самого себя в том, что она говорит все это из лучших побуждений, хотя в глубине души уже знает, чего именно она добивается. Она всегда его оберегала. Никогда раньше он не называл это ревностью, хотя и понимал, что элемент ревности всегда присутствовал в ее чувствах к нему. Если, например, он говорил, что ему нравится мама какого-нибудь мальчика, она всегда обижалась. Поэтому еще в самом юном возрасте он научился быть дипломатом.

— Ну конечно, она нравится твоему папе, Джейсон. Она все делает для того, чтобы ему понравиться. Я не хочу говорить плохо о бедной женщине, но я имею право сказать свое мнение. Не забывай, кем она была и кем остается — убийцей и проституткой.

Джейсон пристально смотрел в лицо женщины, которая была для него всем на протяжении этих лет, с удивлением понимая, что на самом деле она ему не нравится. Он любит ее, но она ему никогда по-настоящему не нравилась, а теперь в нем проснулось еще одно долго подавляемое чувство — гнев. Он всегда сердился из-за ее дурацких замечаний. Как тогда, когда к ним в гости пришла мама его друга Томаса. Она была полной и жизнерадостной, всегда смеялась, и его мать сказала, что она ничего, но слишком шумная. «Несколько вульгарна» — вот ее точные слова. Он тогда разозлился на нее.

— Это было давным-давно. Почему бы тебе не оставить ее в покое? Я хочу встречаться с ней, и я буду это делать, что бы ты там ни говорила!

Вербена ощутила враждебность, исходящую от сына. Он что, предпочитает эту женщину ей, той, которая любила и обожала его? Будто раковая опухоль разорвалась у нее внутри, и весь яд вылился наружу.

Она лихорадочно зашептала, схватив его за плечи:

— Может, она и твоя родная мать, но это ничего не значит, ничего! Это я кормила тебя и любила тебя. И я не вижу, с какой стати тебе нужна такая, как она. Даже ее собственной семье она не нужна…

— И ты не нужна была своей семье из-за папы! Потому что он черный. В чем разница?

Вербена была разгневана из-за того, что он защищает эту женщину, которую она считает своей соперницей. Соперницей в борьбе не только за сына, но и за мужа.

— Как ты смеешь говорить мне о других? Без меня, мальчик мой, ты всю жизнь провел бы в детском доме, как твоя сестра. Да, меня предупреждали: наследственность проявит себя. Но я никого не слушала, а ведь как они были правы. Ты нашел с ней общий язык, несмотря на все прекрасное образование, которое я тебе дала. Тебе, кажется, захотелось снова вернуться на самое дно общества, откуда я тебя вытащила!

Джейсон был ошеломлен этими словами и той злобой, с которой она их произносила. Его глаза наполнились слезами, он верил и не верил в происходящее. Еще не успев договорить, Вербена уже пожалела о своих словах. Она попыталась обнять мальчика, но тот, с силой оттолкнув ее, выбежал из кухни и побежал наверх, в свою спальню. Через несколько секунд в кухне уже был Осси.

— Что ты еще натворила, Вербена?

Эти слова окончательно добили ее. Она села за стол, положила голову на руки и заплакала как ребенок.

Тиффани находилась в квартире Патрика и наблюдала, как с каждой секундой он становится все более невменяемым. Она только дважды до этого видела его в подобном состоянии, оба раза после убийства близких ему людей. Теперь она понимала, что он вполне мог и сам организовать эти убийства. Он на все способен.

Знакомый ужас сковывал ее. Пот лился с нее градом, сердце готово было выскочить из груди. А Патрик непрерывно говорил:

— Да что же вы за люди такие? Я дал тебе все, а ты думаешь, что можешь просто так дурачить меня. Я потратил на тебя бабки, и ты возместишь мне мои затраты, или я сломаю тебе шею к черту. — Патрик вплотную приблизил свое лицо к ней. — Ты слышишь, что я тебе говорю, сука?

Тиффани кивнула, лицо ее было перекошено от ужаса. Она осознавала, что приблизилась к опасной черте, и если она станет возражать ему, он действительно ее убьет.

— Ты только посмотри на себя! От тебя воняет, и ты наконец-то выглядишь так, как и должна, наркоманка чертова. Сука. Уродливая шлюха. Мне стыдно, что я когда-то трахался с тобой. Ты никчемный кусок дерьма — повтори!

Она не решалась ответить ему, слишком была напугана.

— Повтори, кто ты такая?

— Я никчемный кусок дерьма, Пэт.

Голос ее был тихим и дрожащим. Зная, что ему приятен ее страх, она почувствовала облегчение.

Патрик стащил ее с дивана за волосы и потащил в ванную.

— Чтобы через десять минут ты была чистой, Тифф, потому что у меня сегодня есть для тебя работа. Ты должна хорошенько помыться, или пожалеешь, что живешь на свете и что не сдохла тогда в животе этой шлюхи. Я не шучу, девочка. Только дай мне повод сделать тебе плохо, Тифф, только дай повод.

Она стояла в его красивой ванной с золотыми кранами и покрытыми дорогим кафелем стенами. Ванная была шикарная, украшенная изображениями нимф и Венеры Милосской. Зеркальный потолок создавал ощущение, что за вами все время наблюдают; зная Патрика, следовало признать, что это не так уж и нереально.

Патрик оставил дверь открытой, и, раздеваясь, Тиффани осознавала, что он может зайти в любую минуту. Она сложила одежду в кучку на полу и, включив душ, встала в ванну. Потекла горячая вода, принеся облегчение ее покрытому синяками телу. Она увидела свое отражение в зеркале: раньше была просто худенькая, а теперь кожа да кости.

Тиффани знала, что ей от него никуда не деться, она здесь в западне. Она сделает все, что он прикажет. У нее нет выбора. Самое страшное уже случилось, она уже встретилась с ним, так что дальше будь, что будет. По крайней мере, ей больше не надо трястись от страха из-за того, что он может ее найти.

Она растирала себя мочалкой и, повернувшись к двери, увидела, что Патрик смотрит на нее. В руке у него была большая сигарета с крэком; поняв, что это для нее, она улыбнулась. Она мокрая вышла из душа и с благодарностью взяла сигарету из его рук. После двух-трех затяжек все вокруг сразу преобразилось, жизнь стала казаться ей приятной.

Патрика будто подменили. Он нежно прижимал ее к себе, поглаживал ее обнаженную спину и разговаривал с ней, как нормальный человек.

— Почему ты злишь меня, Тифф? Ты же знаешь, каким я становлюсь, если меня раздражают, так почему ты меня доводишь до такого состояния?

Она смотрела на него, изо всех сил стараясь снова понравиться ему. Она снова была у него на крючке. Глядя на нее, он с трудом подавил в себе желание врезать ей кулаком по лицу; она и так уже достаточно избита. Он задумал для нее гораздо более серьезное наказание, и эта мысль помогала ему сдерживать гнев, кипевший внутри.

Вдруг в дверь позвонили, и он вздрогнул. Чтобы пройти сюда, надо было сначала миновать консьержа внизу. Иначе, какой ему смысл платить целое состояние за эту квартиру. Доступ к нему был закрыт, и это давало ему какое-то ощущение защищенности, в которой он нуждался, занимаясь этакими делами. Он еще и доплачивал консьержу приличные бабки, чтобы тот повнимательнее следил за его посетителями, так что этот подонок внизу получит от него хорошую взбучку в ближайшем будущем.

Патрик быстро подошел к двери и закричал:

— Кто там?

— Полиция. Пожалуйста, откройте, мистер Коннор.

Патрик окинул комнату взглядом и выбросил сигарету с крэком в мусорное ведро на кухне. Он паниковал, и Тиффани видела это. Патрик затолкал ее обратно в ванную, и она принялась мыть голову, зная, что именно этого он от нее хочет. Крэк расслабил ее, и теперь она была заинтересована лишь в том, чтобы получить следующую дозу.

Коннор широко раскрыл дверь и уставился на двоих мужчин, которые стояли перед дверью.

— Какого черта вам от меня надо?

Тот, что был покрупнее, детектив по имени Смезест, лениво улыбнулся ему.

— Успокойтесь, мистер Коннор. Мы только хотим задать вам пару вопросов.