Без лица - Коул Мартина. Страница 73

Женщина открыла дверь. На ее лице не отразилось ни тени удивления.

— Добрый день.

— Здравствуйте. Я дочь Кевина Картера, Люси. Помните?

Сьюзен молча смотрела на нее.

— Я хотела спросить, видели ли вы папу? Как он себя чувствует? — спросила Люси и густо покраснела.

— Для родственников и друзей существуют приемные часы, — ответила Сьюзен. — Вы можете пойти туда в любое удобное для вас время. Это ведь не тюрьма, а только психиатрическая клиника. Я думаю, вы знаете адрес.

В этих словах чувствовалась издевка, и Люси расплакалась. Никому в целом свете нет до нее никакого дела, ей стало безумно одиноко и жаль себя. Но Сьюзен была женщиной доброй. Вид молодой женщины, плачущей на ступеньках ее дома, смягчил ее, и она пригласила Люси в дом.

Спустя двадцать минут за чашкой чая Люси рассказала ей о разрыве со своей матерью и о расторгнутой помолвке. Сьюзен смотрела на нее с грустным видом и вспоминала, как Кевин не однажды говорил, что злейшим врагом его младшей дочери является она сама. И, слушая сейчас ее рассказ, Сьюзен была склонна согласиться с ним.

— Я хочу увидеть папу. Я так по нему соскучилась.

В голосе Люси было столько одиночества. Сьюзен понимала, что она для Люси последний островок надежды. Ей не к кому больше пойти, она нуждается в своем отце или хотя бы в его любовнице.

Сьюзен объяснила ей, что у Кевина не все в порядке с психикой и он нуждается в длительном лечении. Но она не могла понять, почему Люси до сих пор не удосужилась навестить родного отца. Она также сказала ей, что доктора считают причиной подобного срыва сильное нервное напряжение, в котором ее отец жил долгие годы. Он очень тяжело переживал самоубийство сына и заключение дочери в тюрьму, но не мог дать выход горю из-за жены, душевное состояние которой сильно ухудшилось после известных событий.

Сьюзен очень не хватало Кевина, поэтому, когда появилась Люси, она даже обрадовалась. Уж лучше Люси, чем совсем никого. По крайней мере, она была его частичкой. Кевин нуждался в своих детях, все доктора в голос утверждали это. Может быть, ей удастся уговорить Люси и Марию навестить отца и его лечащих врачей. Может быть, это сможет помешать им упрятать его за решетку. Ради Кевина она согласна на все, лишь бы помочь ему.

Сьюзен слушала молодую женщину вполуха до тех пор, пока Люси не заговорила о ней и Кевине.

— Что ты сказала?

— Я сказала, что не осуждаю отца за то, что он встречался с вами. Моя мама — тяжелый человек. Сколько это уже продолжается? Я имею в виду ваши с ним отношения.

Сьюзен пожала плечами:

— Несколько лет. Я люблю его, а он любит меня. Но он никогда бы не посмел причинить боль твоей матери, несмотря на то, что жизнь с ней превратилась в настоящую пытку для него. Мне очень жаль Луизу, правда. Люди, как она, снедаемые злобой, никогда не бывают счастливы. Она даже родных внуков не желала признавать. Твой отец очень переживал по этому поводу. Ему было очень тяжело не получать никаких известий от Марии, не видеть ее. Я думаю, если бы он мог, он бы забрал детей и уехал, куда глаза глядят, лишь бы им было хорошо. Я полагаю, ты слышала о смерти Тиффани? Бедная Мария. У нее не жизнь, а сплошное испытание.

— Она сама выбрала свою судьбу, убив своих подружек. Никто ее не заставлял этого делать.

В Сьюзен снова проснулась прежняя неприязнь к Люси, и она сухо сказала:

— Наркотики заставили ее, Люси. Это тяжелое испытание не только для всей семьи, но для самих наркоманов.

Люси молчала.

— Куда ты сейчас пойдешь? — уже мягче спросила Сьюзен.

Люси обвела взглядом неприбранную комнату и внутренне поежилась. Не очень-то ей хотелось оставаться здесь, но, может быть, ей придется провести здесь пару дней, пока она не подыщет себе новое жилье. И уж конечно, она совсем не хотела возвращаться в дом Микки.

— Честно говоря, еще не знаю. Я собиралась отправиться в отель…

Сьюзен заметила, каким взглядом смерила ее дом Люси, и поэтому даже не предложила ей переночевать у нее. Поначалу она хотела это сделать, а теперь видела: Люси заслуживает все то, что с ней произошло. Она на всех смотрит свысока, и на нее, Сьюзен, в том числе.

Сьюзен посмотрела вокруг себя. Повсюду валялись газеты и книги. Цветочные горшки стояли где придется и оплетали своими листьями подоконники и полки. Но ей нравился этот «художественный» беспорядок, как она говорила.

— Твоему отцу здесь было хорошо, — сказала Сьюзен. — Он говорил, что после стерильного дома твоей матери это было словно глоток свежего воздуха. Я думаю, ему просто нравилось то, что можно положить ноги на стол и при этом не получить по шее.

Сьюзен хотела, чтобы эта девчонка знала, что ее отец был счастлив в этом доме.

— Я могу его понять. Временами мама становилась невыносимой. Я с нетерпением жду минуты, когда я его увижу. Как вы думаете, он захочет меня видеть? — неуверенно спросила Люси.

— Да он будет на седьмом небе от счастья, когда увидит тебя, — сказала Сьюзен.

Люси пожала плечами:

— С чего бы? Его любимицей всегда была Мария.

В ее голосе послышалась детская обида.

— Да? А он мне в основном про тебя рассказывал. Мне кажется, он считал тебя более сильной личностью, более способной противостоять невзгодам этого мира, чем Мария.

Сьюзен сказала неправду, и Люси это прекрасно понимала. Но она оценила этот жест женщины, осознав, что она сделала это ради нее, и чуть не разрыдалась. Люси больше не обращала внимания на царивший вокруг беспорядок. Она наконец-то поняла, что привлекало отца в этой женщине. Сьюзен была милой и доброй женщиной, обладающей спокойным характером, и это приносило ему покой и умиротворение.

Увидев, что с Люси слетела спесь, Сьюзен посмотрела на нее другими глазами. Она увидела перед собой женщину, которая нуждается в друге, который примет ее такой, какая она есть.

— Ты можешь остаться здесь на несколько дней, пока не подыщешь себе жилье. Только, как ты уже обратила внимание, я не отличаюсь излишней опрятностью. — Сьюзен заметила, как на лице Люси мелькнуло облегчение. Но она делала это в основном ради Кевина. По крайней мере, он увидит одну из своих дочерей.

— А я вам не помешаю? — робко спросила Люси.

Сьюзен молча улыбнулась.

Джейсон и Мария сидели в дальней комнате. Как и все остальное в этом доме, она отличалась практически стерильной чистотой, разве что мебель здесь стояла не такая новая, как в других комнатах. Мария предположила, что этой комнатой пользуются, когда хотят отдохнуть. Здесь более спокойно, чем в другой части дома.

— Она не хотела. Моя мама… то есть Вербена. Просто она не привыкла делить меня с кем-либо. Вот и все.

Мария улыбнулась мальчику. Скоро он станет взрослым. И если судить по тому, что она видит, станет хорошим человеком.

— Я знаю, мое появление здесь нежелательно, но мне очень хотелось увидеть тебя. Я так скучаю.

Джейсон посмотрел ей в лицо.

— Зачем ты сделала это, мам? Ну… Зачем ты убила двух своих подруг?

— Хотела бы я сама знать ответ на этот вопрос, Джейсон, — сказала Мария. — Но я не помню, ничего не помню. Я просто проснулась вся в крови и только тогда поняла, что произошло. Мои отпечатки пальцев были на оружии, и меня обвинили в двойном убийстве. Мой адвокат пытался представить это как непредумышленное убийство, совершенное в состоянии аффекта, но его прошение отклонили. Я была признана вменяемой. Суд решил, что я прекрасно сознавала, что и зачем делаю. Но я правда ничего не соображала.

— Правда?

Мария кивнула:

— Правда. Но ты должен понять, Джейсон, тогда я была совершенно другим человеком. Я употребляла наркотики и не могла контролировать себя и свои поступки. В пятнадцать лет я родила Тиффани, в семнадцать у меня появился ты. Я была слишком молодой, чтобы понимать всю ответственность перед детьми. Наркотиками я пыталась заглушить боль и обиду, которые мне принесла жизнь.

Мария хотела, чтобы Джейсон знал всю правду о ней. Он должен простить и принять ее такой, какая она есть, иначе они будут жить во лжи.