Без лица - Коул Мартина. Страница 80

Теперь Алан остался совсем один. Он никогда больше не увидит своих дочерей, потому что его смогут выследить через них. Его имя будут произносить с ненавистью, и каждый будет думать о том, а не заложил ли он и его. Ему не к кому идти и не на кого положиться. Чем быстрее он исчезнет, тем лучше.

Анастасия смеялась, и поэтому ее маленькое личико раскраснелось. Лоррейн и Питер Портер были вне себя от счастья, когда смотрели на нее. Девочка сочетала в себе все, что они мечтали видеть в своем ребенке: была умненькая, хорошенькая, с чудесным характером. Она быстро освоилась и даже обнимала их, как будто они были ее настоящими родителями. Это уже само по себе было счастьем.

Когда они узнали печальное известие о смерти ее матери, они надеялись, что смогут ее удочерить. В конце концов, они были смешанной парой, и девочка тоже была мулаткой. Отец Лоррейн выходец из Бангладеш, а сам Питер чистокровный йоркширец. Они с Лоррейн познакомились в университете и влюбились друг в друга с первого взгляда. Когда Питер узнал, что бесплоден, их уютный маленький мирок рухнул. Но потом супруги решили брать на воспитание сирот. И хотя они любили всех своих детей, эта малышка была особенной. Девочка улыбнулась им, и они оба почувствовали, как радостно забились их сердца.

— Энни.

Девочка с гордостью произнесла имя, которое они ей дали, и схватила куклу со стола. Они подумали, что имя Анастасия произносить слишком трудно, и укоротили его до Энни. Самой Энни новое имя понравилось. Ей было намного легче его выговаривать, и поэтому она произносила его при каждом удобном случае. Проведя несколько недель с девочкой, они уже относились к ней как к своему собственному ребенку и приходили в ужас от одной только мысли, что ее могут у них отнять.

Никогда прежде Анастасия не была так счастлива, как сейчас. И если поначалу малышка еще вспоминала и звала мамочку, то очень быстро это прошло, особенно после нежных объятий Лоррейн. Она привыкала регулярно есть, привыкала к дому, где никто не кричал. Просыпаться в одно и то же время и не лежать в кроватке полдня в ожидании мамочки. Сейчас она привыкла быть в центре внимания и наслаждаться развлечениями: купанием в бассейне, мультиками и детским садом. Это была райская жизнь для маленькой девочки с кудряшками и веселым характером. Даже соцработник была поражен тем, как изменился ребенок с тех пор, как его сюда привезли.

Когда по телевизору показывали новости и на экране появилась фотография ее отца, Энни широко развела руки в стороны и громко сказала:

— Папы нет!

Оба, и Лоррейн и Питер, заметили, что девочка выглядела очень даже радостной, когда произнесла эти слова. И они все вместе рассмеялись, так и не поняв, что в этом было смешного. Потом ее личико помрачнело, и она сказала:

— Мамы нет.

Лоррейн нежно обняла ее и сказала:

— Да, мамы нет, но мама Лол с тобой.

— Сильно обнять Энни! — громко сказала девочка, и Лоррейн крепко прижала ее к себе.

— Да, моя хорошая, «сильно обнять».

— Здравствуй, папа.

Люси была поражена видом отца, но изо всех сил старалась не показать этого.

Кевин улыбнулся ей, и его лицо просветлело.

— Здравствуй, милая.

Кевин был небрит, что делало его похожим на бродягу. Он очень похудел, все его движения были какими-то дергаными.

— Привет, Сью. Я даже не знал, что вы знакомы.

Кевин очень обрадовался визиту дочери, и обеим женщинам было приятно видеть его счастливым.

— Самые мои лучшие девочки! Я так хотел увидеть вас! Я должен вам что-то рассказать. Я должен был сделать это раньше, но не мог. Я годами хранил эту тайну вот здесь. — И он постучал пожелтевшим от никотина пальцем по голове. — Но я расскажу вам это сейчас, иначе мне не разрешат пойти домой. Да, Сью?

Произнеся ее имя, Кевин посмотрел на нее, и женщина одобрительно улыбнулась. В последнее время он только и делает, что говорит загадками.

— Хотите чаю? Вам нальют чаю, если хотите. Здесь все очень добрые. Это потому что мы все здесь полоумные!

Он рассмеялся. И Люси готова была разрыдаться, увидев, что человек, которого она любила — ее отец, превратился в большого ребенка.

— Ты видела свою мать? — спросил Кевин, и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Конечно, не видела! У нее никогда не было времени для ее девочек, только для Маршалла. Упокой Господь его душу. Это Лу свела его с ума этими своими дурацкими бреднями о так называемом среднем классе. Он не был плохим человеком, упокой его Господь. Она сделала его таким. Сделала его слабым, потому что слишком рьяно опекала его.

Женщины молчали. Они понимали, что ему надо высказаться.

— Она защитила его, а я защитил ее. Зачем я только это сделал? А кто защитил тебя, Мария?

Глаза Люси расширились, когда она поняла, что сказал отец. Сьюзен схватила Люси за руку, когда та попыталась встать, чтобы уйти.

— Не уходи. Пусть выговорится, — тихо сказала она.

Люси снова опустилась в кресло, но слова отца тяжелым камнем легли на ее сердце. Для него всегда была на первом месте только Мария, для ее матери — Маршалл. А что же, черт возьми, все эти годы доставалось ей от их любви?

— Бедные мои брошенные внуки! Я хотел их взять, честно, хотел! Я сказал Лу, что мы должны заботиться о них, но потом Маршалл убил себя, и у нее случился нервный срыв. И тогда я понял, что должен держать рот на замке. Я не сказал вам, потому что я был просто в ужасе: если бы правда всплыла на поверхность, это бы убило Лу. Теперь я очень жалею, что помешал этому!

Кевин заплакал:

— Мне так жаль, Мария, пожалуйста, прости меня. — Он трясущимися руками вытирал катившиеся из глаз слезы. — В конечном счете она использовала это против меня. Лу держала меня рядом, потому что я прикрыл ее. А я сделал это ради нее, ради сына, ради того, чтобы никто не узнал, что произошло на самом деле…

— О чем ты говоришь, папа? — тихо спросила Люси.

— Все эти годы это пожирало меня, словно проказа. Она знала… твоя мать знала об этом… Но я не мог сказать ей, и она использовала это против меня, ты понимаешь?

Речь Кевина была сбивчивой, и Люси ничего не понимала.

— Объясни, что случилось, — попросила она.

— Я слышал, Лу была у него, у Маршалла. Она знала, что он в тот день должен был встретиться с тобой, Мария, поэтому она обыскала его комнату. Она знала, что он был наркодилером, и обвиняла в этом конечно же Патрика Коннора. Маршалла всегда привлекали легкие деньги, это было в его натуре. Но Маршалла связывало с Коннором и кое-что посерьезнее. Когда он сказал Лу, что это Коннор забил тех двух девушек до смерти, что он видел это собственными глазами, она чуть с ума не сошла. Он сказал ей, что молчал, потому что боялся, что она узнает, чем он занимается на самом деле. Вот какое сильное влияние она на него имела. И она решила, пусть уж лучше Мария сядет в тюрьму и двое ее детей останутся без матери, чем люди узнают, что ее обожаемый сынок связан с Патриком Коннором.

Но это разладило их отношения. Маршалл сказал ей не всю правду. Поэтому-то он и застрелился. Я думаю, он понял, что она загнала его в угол, — Лу сказала, что убьет себя, если он пойдет в полицию, и ее самоубийство будет на его совести. К этому времени в убийстве обвинили Марию, и даже ты сама думала, что сделала это. Так все думали. Все зашло слишком далеко.

Кевин закурил дрожащими руками сигарету и глубоко затянулся.

— Но ты не знала о том, что его действительно связывало с Коннором.

Он посмотрел в лицо Люси:

— Скажи ей, что я говорю правду.

Люси посмотрела на Сьюзен и кивнула.

— Видишь, она знает, что я говорю правду. Все эти годы после его смерти Лу убеждала себя, что Маршалл просто соврал, чтобы выгородить сестру. Ты понимаешь, о чем я говорю, девочка? О еще одном подарке, который он преподнес ей. Но она все повернула так, как было нужно ей.

Кевин замолчал. В его лице и голосе было столько печали, что Люси закрыла глаза.