Тень и искры - Арментроут Дженнифер. Страница 6

Лорд Клаус к таким не относился.

Как и я.

– Знаешь, что я собираюсь сделать? – Он шагнул вперед.

– Позволь предположить. Уверена, что-то отвратительное – твоим членом, а затем мечом.

Он сделал обманное движение.

– Узнаешь.

Я ринулась навстречу его атаке, целясь пониже, и ударила его в живот. Он шатнулся назад, но быстро восстановил равновесие и замахнулся локтем. Он бы попал, если бы я не пригнулась. Лорд Клаус развернулся и сделал выпад мечом, но я метнулась влево. Клинок вошел глубоко в стену. В воздух взметнулось облако каменной пыли, а я повернулась и схватила противника под руку.

Он потянул меч, а я крутанулась и впечатала локоть ему в лицо. Голова лорда Клауса дернулась назад. Выругавшись, он вырвал меч и развернулся ко мне. Из его носа текла кровь. Он бросился на меня, сделал отвлекающий маневр вправо, повернулся и высоко занес меч.

Я качнулась вперед, схватила его за волосы и сильно дернула назад. Это застигло его врасплох, он потерял равновесие и начал падать. Вот почему я заплетаю волосы в косу и убираю под капюшон.

Схватив свободной рукой его руку с мечом, я ударила локтем по его запястью. Он упал, вытянув ноги, и с оханьем выпустил меч.

«Вдохни».

Меч с тяжелым стуком ударился о землю, и я обнажила кинжал из тенекамня. Клинок у него был легкий, обоюдоострый. «Задержи дыхание». Пустота внутри меня начала трескаться, ненадолго позволив удушающей тяжести заполнить мое горло. «Я не чудовище», – прошептала я.

– Ты дурная су…

«Выдохни». Я заставила себя двигаться. Стремительно дернула его голову вверх и всадила кинжал. Острие пронзило шею, разрубив позвоночник, и, следовательно, связь тела с мозгом.

Лорд Клаус дернулся один раз – и все закончилось. Больше он не издал ни звука. Ни вздоха. Внутреннее обезглавливание – быстрое, не такое ужасное и почти безболезненное.

Тяжело дыша, я освободила кинжал и осторожно опустила безвольно качнувшуюся голову на землю.

Я встала, вытерла клинок о платье и убрала в ножны. Повернувшись, заметила упавший меч лорда Клауса. К ладоням подступало тепло, жар моего дара давил на кожу. Я сжала руку в кулак, прогоняя тепло. Перешагнув через противника, подобрала меч и отправилась передать послание, чтобы мать могла гордиться мной.

Спрыгивая с корабля на причал, я думала только об одном: о моем озере в глубине Темных Вязов.

Я… сильно перепачкалась. Я перерезала канат, удерживающий водинский корабль у берега. Течения в море Страуд сильные. За считаные минуты судно унесло достаточно далеко. Пройдут дни или даже недели, прежде чем лорды Водинских островов вернутся домой.

Но не целыми.

Отойдя от поблескивающей воды, я сделала глубокий вдох. От меня несло кровью и едким дымом «Белой лошади» – вызывающего зависимость порошка, который получают из ониксово-черных полевых цветов, растущих на лугах Водинских островов. Его часто привозили купцы. Те лорды перебрали с дымом, и, возможно, именно он вызвал тупую боль, сдавившую мои виски. Головные боли, начавшиеся в прошлом году, прежде случались нечасто, но становились все более привычными. Я опасалась, что в конце концов меня ждет то же, что и маму, которой приходилось, спасаясь от боли, удаляться в личные покои на часы, а то и дни. Не удивительно, что одной из тех немногих вещей, которые нас объединяют, будет боль.

Хорошо, что на темной ткани платья не были заметны следы моих вечерних занятий, но красные пятна на руках уже начали засыхать. Глядя на уплывающий корабль, я пожалела тех, кто взойдет на его борт.

Я повернулась от причала, когда грубый крик, оборвавшийся глубоким стоном, и хриплый смех привлекли мое внимание к одному из ближайших кораблей. В свете фонарей показались очертания двух фигур. Одна почти перегнулась за борт корабля, а другая прижималась к ее спине. Судя по тому, как они двигались, они были настолько близки, насколько это возможно.

Я перевела взгляд на тени, движущиеся возле притона на другой стороне улицы. Не я одна подсматривала.

О боги.

Во многих частях Карсодонии люди пришли бы в ужас от поведения этих двоих на палубе. Но здесь, в Нижнем Городе, любой может вести себя так, как заблагорассудится. И это не единственное место, где приветствовался разврат.

Уголки моих губ приподнялись, но улыбка быстро угасла, когда горькая боль пронзила грудь. Ощущение пустоты ушло, и я осмотрела себя. При виде засохшей крови на руках меня охватило отвращение. Мне не нужно идти к озеру. Мне ничего не нужно делать теперь, когда я исполнила то, что приказала мать. Я в основном… свободна. Это одно из небольших благословений, которые принес мой провал. Я больше не сижу взаперти, мне не запрещено покидать замок Вэйфейр или Темные Вязы. Еще одно благословение – осознание, что моя чистота больше не является товаром, частью красивой упаковки, предлагающей невинность с оттенком соблазна. Я изогнула губы. Никто не знает, что Первозданный Смерти не придет за мной, но я – знаю. И у меня нет причин беречь то, что даже не должно оцениваться.

Я опять перевела взгляд на корабль. Человек, прижавший другого к ограждению, неистово двигался, его бедра опускались с довольно… впечатляющей силой. Судя по звукам, доставляя немалое удовольствие.

Мои мысли немедленно перекинулись к Люкс.

Однажды сир Холланд посетовал, что мне недостает общения с родителями и что в последние три года это породило во мне склонность к импульсивным и безрассудным поступкам. Он сказал это, не зная и о половине моих самых опрометчивых решений. Не представляю, имеет ли какие-то последствия недостаток внимания со стороны мамы и отчима, но не могу поспорить с суждением рыцаря.

Я импульсивна.

А еще – очень любопытна.

Я почти два года набиралась храбрости, чтобы начать исследовать то, что было запрещено мне как Деве. Испытывать то, о чем читала в неподобающих книгах из городского Атенеума, которые стояли на самых высоких полках, куда не добрались бы маленькие ручонки и любопытные умы. Я искала путь справиться с вечным ощущением пустоты.

– О боги! – донесся с палубы резкий крик освобождения.

В «Нефрите» были ванные комнаты, где я смыла бы кровь. «Нефрит» мог многое предложить, даже мне.

Приняв решение, я подняла капюшон, быстро пересекла улицу и направилась к Золотому мосту. За последние три года я нашла множество коротких путей, и этот мост – самый быстрый способ пересечь реку Най, отделяющую Садовый район от таких менее богатых кварталов, как Перекресток Крофта. Здесь стояли свежевыкрашенные особняки и большие дома на одну или две семьи, а их обитатели тратили деньги на роскошные ткани, ели и пили в усаженных розами дворах и делали вид, будто Ласания не умирает. На другом берегу реки Най люди ни на минуту не забывали, что королевство обречено, а вкус легкой жизни могут мимолетно ощутить лишь те, кто переходит Най, спеша на работу в особняки.

Думая о ванне и других вещах, ожидающих меня, я спешила по узким переулкам и дорогам. Наконец я одолела крутой подъем на холм и увидела мост. Газовые фонари на Золотом мосту бросали маслянистый свет на деревья жакаранды, растущие вдоль берега. Прежде чем перейти реку, я вошла в один из множества темных переходов, соединяющих разные уголки Садового района.

Тяжелые вьющиеся побеги, усеянные фиолетовыми и белыми цветками душистого горошка, покрывали решетку беседки, тянулись от одной к другой, образуя длинные туннели, куда проникали лишь слабые проблески лунного света.

Я не позволила мыслям блуждать, чтобы не думать о тех лордах. Иначе пришлось бы вспомнить еще девятерых, которые были до них, а затем и о той ночи, когда я потерпела провал. А потом придется признать, что мне никогда не испытать такой близости, как у тех двоих на корабле, если узнают, кем я когда-то была и кем стала. Я позволила себе думать только, как смою с себя кровь и запах дыма. Украду немного времени, чтобы забыться и побыть кем-то другим.

Услышав пронзительный крик, я остановилась. Не знаю, как долго я шла, но этот крик нисколько не походил на те, что доносились с палубы корабля.