Волки Кальи - Кинг Стивен. Страница 115

— Мы все устали, — уточнил Роланд, — а в ближайшие дни нам предстоит многое сделать. Однако история отца очень меня встревожила. Я не могу сказать, то ли она ответила на многие вопросы, то ли наоборот, поставила их еще больше.

Все предпочли промолчать.

— Мы — ка-тет, — продолжил Роланд, — но сейчас мы сидим вместе ан-тет. На совете. И пусть час поздний, может, нам есть еще что обсудить до того, как мы разойдемся? Если да, говорите, — вновь ответа не последовало. Роланд отодвинул стул. — Хорошо, тогда я желаю всем…

— Подожди.

Остановила его Сюзанна. Она так давно молчала, что про нее все забыли. А тут в голосе слышались стыдливые нотки, так на нее не похожие. Они просто не могли слышаться в голосе женщины, которая сказала Эбену Туку, что она, если он еще раз назовет ее коричневой, вырвет у него язык и подотрет им его задницу.

— Нам есть, что обсудить.

Все тот же голос.

— Кое-что еще.

Уже едва слышно.

— Я…

Она посмотрела на них, на каждого по очереди, и когда встретилась взглядом со стрелком, он увидел в ее глазах печаль, упрек и усталость. Злости не увидел. «Если б она злилась, — позже подумал он, — мне бы не было так стыдно».

— Я думаю, у меня возникла маленькая проблема, — продолжила Сюзанна. — Я не понимаю, как такое может быть… как такое могло случиться… но, мальчики, я думаю, что немножко беременна.

Произнеся эти слова, Сюзанна Дин/Одетта Холмс/Детта Уокер/Миа — не знающая отца, закрыла лицо руками и заплакала.

Часть 3. ВОЛКИ

Глава 1

Секреты

За домиком Розалиты Мунос стояла высокая будка туалета, выкрашенная в небесно-синий цвет. По левую руку стрелка, который вошел в туалет поздним утром, рассказ отца Каллагэна затянулся за полночь, да и потом они улеглись далеко не сразу, к стене крепилось металлическое кольцо, под которым, в семи или восьми дюймах, находился стальной диск. В этой импровизированной вазе стояли два побега «черноглазой Сюзанны». [56] Их лимонный, чуть терпкий запах был единственным, который долетал до ноздрей стрелка. На стене над сидением, в рамке и повыше зеркала, висела картинка, изображающая Человека-Иисуса, со сложенными в молитве руками под подбородком. Рыжие локоны падали на плечи, смотрел он вверх, на Своего Отца. Роланд слышал о племенах мутантов, которые называли Отца Иисуса Большим Небесным Папашей.

Роланда порадовало, что Человека-Иисуса изобразили в профиль. Если ли Он смотрел на него, Роланд сомневался, что сумел бы справить малую нужду, не закрыв глаз, пусть его мочевой пузырь и наполнился под завязку. «Странное место для изображения Сына Божьего», — подумал он, а потом сообразил, что ничего странного и нет. Обычно этим туалетом пользовалась только Розалита, и Человек-Иисус мог увидеть лишь ее прикрытую одеждой спину.

Роланд Дискейн расхохотался, и одновременно упругая струя полилась в очко.

Когда он проснулся, Розалита уже ушла, и достаточно давно: ее половина кровати остыла. Теперь, выйдя из небесно-синего туалета и застегивая пуговицы, Роланд посмотрел на солнце и понял, что до полудня осталось совсем ничего. Определить время без часов, песочных или солнечных, в последние дни стало совсем не просто, но такая возможность оставалась, при тщательности расчетов и готовности признать, что погрешность результата будет достаточно велика. Корт, подумал он, пришел бы в ужас, если б увидел, что один из его учеников, один из сдавших экзамен учеников, стрелок, начинает такое важное дело, проспав чуть ли не до полудня. А ведь дело начиналось именно сегодня. Прошедшие дни ушли на ритуалы и подготовку, занятия нужные, но, в принципе, бесполезные. Вроде танца под Песню риса. Этот этап закончился. А насчет сна допоздна…

— Никто не заслужил этого больше, чем я, — изрек он и спустился по склону. Здесь тянулся забор, очерчивая границу участка Каллагэна (а может, отец считал, что это граница участка Бога). За забором без умолка журчала маленькая речка, словно девочка, делящаяся секретами с подружкой. Берега речки заросли «черноглазой Сюзанной», так что одной тайной (пусть и маленькой) стало меньше. Роланд глубоко вдохнул лимонный запах.

Он вдруг понял, что думает о ка, что случалось с ним редко (Эдди, который твердо верил, что Роланд ни о чем другом практически не думает, очень бы удивился). Собственно, ка устанавливала один единственный принцип: «Отойди в сторону и не мешай мне работать». Тогда почему, скажите на милость, люди никак не могли заучить этот столь простой урок? Откуда бралось это неумное, глупое желание вмешаться? Все внесли свою лепту; все знали о том, что Сюзанна Дин беременна. Роланд — буквально с момента зачатия, когда Джейк «извлекался» из дома на Голландском холме. Сюзанна сама это знала, несмотря на окровавленные тряпки, которые прятала рядом с тропой. Тогда почему они так долго тянули с разговором, который состоялся прошлой ночью? Почему никак не решались на него? Кому-нибудь этот разговор причинил дополнительные страдания?

Роланд надеялся, что нет. Но едва ли мог знать наверняка, не так ли?

Однако, хорошо, что они все выяснили. И солнечное утро служило тому подтверждением, потому что давно уже он не мог похвастаться отличным самочувствием. По крайней мере, физическим. Ничего не болело и…

— Я думал, вы уляжетесь вскоре после того, как я покинул вас, стрелок, но Розалита сказала мне, что ты пришел чуть ли не на заре.

Роланд отвернулся от забора и своих мыслей. В этот день Каллагэн надел черные брюки, черные ботинки и черную рубашку с воротником-стойкой. Крест висел на груди, а седые волосы не торчали во все стороны, возможно, чем-то смазанные. Какое-то время он держал взгляд Роланда, потом продолжил:

— Вчера я ездил по маленьким фермам, причащал тех, кто этого хотел. И выслушивал их исповеди. Сегодня с тем же поеду на ранчо. Многие ковбои следуют, как они здесь говорят, тропою Креста. Розалита повезет меня на двуколке, так что за ленчем и обедом вам придется управляться самим.

— Мы с этим справимся, — ответил Роланд, — но сможешь ли ты уделить мне несколько минут для разговора?

— Разумеется, — кивнул Каллагэн. — Если человек не может задержаться, не следовало и подходить. Хороший совет, думаю, и не только для священников.

— Ты выслушаешь мою исповедь?

Брови Каллагэна приподнялись.

— Так ты веришь в Человека-Иисуса?

Роланд покачал головой.

— Отнюдь. Ты ее, тем не менее, выслушаешь? И не будешь с кем-либо делиться?

Каллагэн пожал плечами.

— Насчет того, чтобы никому не сказать ни слова, это просто. Мы всегда так делаем. Только не путай умение хранить тайну с отпущением грехов, — он холодно улыбнулся Роланду. — Последнее мы, католики, приберегаем только для себя, будь уверен.

Мысль об отпущении грехов никогда не приходила Роланду в голову, он находил нелепой саму идею, что оно может ему понадобиться (или этот человек может его дать). Он скрутил самокрутку, не торопясь, думая о том, с чего начать и как много сказать. Каллагэн ждал, уважая молчание собеседника.

Наконец, Роланд заговорил.

— Существовало пророчество, что я должен «извлечь» троих, и мы станем ка-тетом. Неважно, кто этот пророк, неважно, что было прежде. Я не хочу ворошить прошлое без крайней на то необходимости. Было три двери. Из второй вышла женщина, которая стала женой Эдди, хотя тогда она не звалась Сюзанной…

И Роланд рассказал Каллагэну часть их истории, непосредственно связанную с Сюзанной и женщинами, которыми она была раньше. Особое внимание уделил спасению Джейка от привратника-хранителя и «извлечению» мальчика в Срединный мир, рассказал, как Сюзанна (а может, в тот момент, Детта) держала демона круга, пока они помогали Джейку. Он знал, чем она рисковала, сообщил Роланд Каллагэну, и понял, еще когда они ехали на Блейне Моно, что она не избежала риска и забеременела. Поставил в известность Эдди, и Эдди совсем не удивился. Потом Джейк сказал ему об этом. Точнее, отругал его за это. И ему, Роланду, не оставалось ничего другого, как признать свою вину. Но до прошлой ночи на крыльце-веранде ни один из них в полной мере не осознавал, что Сюзанна тоже знала, и, возможно, так же давно, как и Роланд.