Волки Кальи - Кинг Стивен. Страница 120

«Может, ничего в этом и нет. Может, он просто не хочет говорить, как они к нему попали. Может, кто-то из Мэнни принес очки из одного из своих путешествий в другие миры, а отец Бенни украл их у него».

Такая версия имела право на существование, и Джейк, если бы постарался, мог придумать с полдюжины других. На недостаток воображения он никогда не жаловался.

Однако, ложь Слайтмана-старшего, наложенная на увиденное у реки, не давала Джейку покоя. Какие дела были у бригадира ковбоев Эйзенхарта на той стороне Девар-Тете Уайе? Джейк не знал. Но всякий раз, когда он собирался поговорить об этом с Роландом, что-то удерживало его.

«И это после того, как он сам упрекнул Роланда, что у того появились секреты от остальных».

Да, да, да, но…

Но что его останавливало?

Не что, а кто. Бенни, естественно. А может, проблема была не в Бенни, а в самом Джейке? Он с трудом сходился с детьми, Бенни стал едва ли не его первым другом. Настоящим другом. И от мысли о том, что он может навлечь неприятности на отца Бенни, у него сосало под ложечкой.

Двумя днями позже, в пять вечера, Розалита, Залия, Маргарет Эйзенхарт, Сари Адамс и Сюзанна Дин собрались на поле, которое тянулось на запад от небесно-синей будки-туалета Розы. То и дело слышались смешки, а то и раскаты пронзительного, нервного хохота. Роланд к женщинам не подходил. Эдди и Джейк следовали ему примеру. Он им сказал, что будет лучше, если они сами справятся с волнением.

Вдоль изгороди, на расстоянии десять футов друг от друга, стояли пугала с головами-тыквами. Каждую тыкву покрывал мешок, завязанный так, что напоминал капюшон плаща. У стоек пугал стояли три корзины. Одна — с тыквами. Вторая — с картофелинами. Содержание третьей вызвало стоны и протесты. Потому что в ней лежала редиска. Роланд предложил им оставить жалобы при себе. Добавил, что думал о горошинах. Никто (даже Сюзанна) не мог с уверенностью сказать, что стрелок шутил.

Каллагэн, в этот день одетый в джинсы и жилетку со многими карманами, вышел на заднее крыльцо-веранду, где сидел Роланд и курил, дожидаясь, пока дамы возьмутся за дело. Рядом Джейк и Эдди играли в шашки.

— Приехал Воун Эйзенхарт, — сообщил он Роланду. — Говорит, что направляется к Туки, чтобы выпить пива, но по пути хочет перекинуться с тобой парой слов.

Роланд вздохнул, поднялся, через дом вышел на переднее крыльцо. Эйзенхарт сидел на козлах возка, запряженного одной лошадью, мрачно смотрел в сторону церкви Каллагэна.

— Доброго тебе дня, Роланд.

Несколько дней тому назад Уэйн Оуверхолсер подарил Роланду широкополую ковбойскую шляпу. Стрелок приподнял ее, ожидая продолжения.

— Полагаю, ты скоро пошлешь перышко. Другими словами, созовешь собрание.

Роланд признал, что этот день близился. Жители города не могли указывать рыцарям Эльда, что им делать, и как, но Роланд считал своим долгом довести до их сведения, что они решили сразиться с Волками.

— Я хочу, чтобы ты знал, когда принесут перышко, я его коснусь и пошлю дальше. А на собрании я скажу да.

— Я говорю, спасибо тебе, — ответил Роланд. Его тронуло решение ранчера. Сердце стрелка, похоже, стало мягче, после того, как к нему присоединились Эдди, Сюзанна и Джейк. Иногда его это печалило. Обычно — нет.

— Тук этого не сделает.

— Не сделает, — согласился Роланд. — Пока дела идут хорошо, туки это мира к перышку не прикоснутся. И уж тем более не скажут да.

— Оуверхолсер с ним.

Это был удар. Не то, чтобы неожиданный, но Роланд надеялся, что Оуверхолсер таки перейдет на их сторону. Роланд уже обладал необходимой поддержкой и предполагал, что Оуверхолсеру это известно. По-хорошему, крупному фермеру следовало сидеть и ждать, чем все закончится. Попытка вмешаться могла привести к тому, что в следующем году он бы уже не увидел, как зерно заполняет его амбары.

— Я хочу, чтобы ты знал одно, — продолжил Эйзенхарт. — Я говорю да из-за жены, а она — потому что решила выйти на охоту. Бросание тарелок привело к тому, что женщина указывает своему мужчине, что он должен делать, а чего — нет. Это неестественно. Право указывать принадлежит мужчине. За исключением, понятное дело, ухода за детьми.

— Она отдала все, чем жила с рождения, когда выходила за тебя замуж, — напомнил Роланд. — Теперь твою очередь чем-то поступиться.

— Как будто я этого не знаю? Но, если твоими стараниями она погибнет, Роланд, уходя из Кальи, ты унесешь с собой мое проклятье. Если она погибнет. Независимо от того, скольких детей вам удастся спасти.

Роланд, которого проклинали не один раз, кивнул.

— Если ка пожелает, Воун, она вернется к тебе.

— Ага. Но запомни, что я сказал.

— Запомню.

Эйзенхарт шлепнул вожжами лошадь по спине, и возок тронулся с места.

Каждая женщина располовинила голову-тыкву с сорока, пятидесяти и шестидесяти ярдов.

— Старайтесь попасть в голову как можно ближе к капюшону, — предложил им Роланд. — Если попадете ниже, толку не будет.

— Из-за брони? — спросила Розалита.

— Ага, — ответил Роланд, не сказав всей правды. Впрочем, и не собирался говорить до самого последнего момента.

Потом пришел черед картофелин. Сари Адамс разрезала свою с сорока ярдов, чуть задела с пятидесяти и промахнулась с шестидесяти: тарелка пролетела слишком высоко. Она выругалась, совсем не по-женски и, понурив голову, отошла к будке-туалету. Там и села, наблюдая за продолжением соревнования. Роланд подошел, присел рядом. Увидел слезу, побежавшую из уголка левого глаза по иссеченной ветром щеке.

— Я подвела тебя, чужестранец. Говорю, извини.

Роланд взял ее руку, пожал.

— Нет, леди, нет. Для тебя найдется работа. Только не в том месте, что для остальных. И тебе, возможно, придется бросать тарелку.

Она печально улыбнулась ему и благодарно кивнула.

Эдди водрузил на пугала новые головы-тыквы, и на каждую поставил по редиске. Они практически полностью скрывались в тени капюшонов-мешков.

— Удачи вам, девочки, — улыбнулся он. — Покажите класс.

— Начинайте с десяти ярдов, — приказал Роланд.

С десяти в редиску попали все. И с двадцати. С тридцати Сюзанна послала тарелку чуть выше, следуя полученным от Роланда инструкциям. Он хотел, чтобы этот тур выиграла одна из женщин Кальи. На дистанции в сорок ярдов Залия Джеффордс слишком долго целилась, и в итоге ее тарелка разрубила тыкву, а не редиску.

— Фак-каммала! — воскликнула она, тут же зажала рот руками, посмотрела на Каллагэна, который сидел на ступеньках крыльца. Тот лишь улыбнулся и помахал ей рукой, словно ничего и не слышал.

Залия подскочила к Эдди и Джейку, покраснев до кончиков ушей, в ярости.

— Ты должен попросить его дать мне еще один шанс, попроси, прошу тебя, — сказала она Эдди. — Я смогу попасть. Знаю, что смогу…

Эдди положил руку ей на плечо, останавливая словесный поток.

— Он тоже это знает, Зи. Ты остаешься в команде.

Она посмотрела на него, сверкая глазами, губы сжались так плотно, что практически исчезли.

— Ты уверен?

— Да, — кивнул Эдди. — «Горожане» могли бы взять тебя в питчеры, дорогая.

На поле остались Маргарет и Розалита. Обе попали в редиску и с пятидесяти ярдов. Эдди, наклонившись к Джейку, пробормотал: «Знаешь, дружище, я бы этому не поверил, если б не увидел собственными глазами».

С шестидесяти ярдов Маргарет Эйзенхарт промахнулась. Розалита занесла тарелку над правым плечом, она была левшой, на мгновение застыла, потом крикнула: «Риса!» — и метнула тарелку. Даже Роланду не хватило остроты зрения, чтобы понять, то ли тарелка зацепила редиску, то ли поднятый тарелкой ветер сшиб ее. Но Розалиту это не волновало. Он вскинула руки и издала победный вопль.

— Ярмарочный гусь! Ярмарочный гусь! — начала скандировать Маргарет, и остальные, даже Каллагэн, присоединились к ней.

Роланд подошел к Розе, крепко обнял и прошептал, что пусть ярмарочного гуся для нее у него нет, зато вечерком найдется гусак с длинной шеей.